Наталья Соломко - Пожарный кран No 1
Темная фигура метнулась в соседний коридор и скрылась, пропала. Ни секунды не раздумывая, безоружный директор бросился за нею...
Часть вторая
ПОЖАРНЫЙ КРАН No 1
И плакать, и смеяться, не замедлив,
Сумеет тот, кто юн и желторот.
Кто вырос, тот угрюм и привередлив,
Кому еще расти, тот все поймет...
Гёте. "Фауст"
ГДЕ АНЬКА?
Где Анька, где Анька...
В дальнем, за тридевять коридоров, тупичке, под большим красным ящиком, на котором белыми буквами выведено: ПК No 1...
Ничегошеньки с ней как будто не случилось: руки целы, ноги целы и нет поблизости никаких иностранных шпионов... Стоит себе Анька под пожарным краном, в кругу, очерченном мелом, а рядом - небольшой черный ящик... На верхней его грани зловеще горит рубиновый глазок.
Стоять под пожарным краном, между прочим, не очень-то удобно: ящик висит в метре от пола, не выпрямиться под ним.
Но Анька стоит, подпирает ящик плечами. Так когда-то атланты держали небо...
Хорошо им было: стой на краю земли да держи на плечах синее небо с птицами и облаками... А Аньке каково? Она ведь знает, что актер имеет право не явиться на спектакль только в одном-единственном случае...
А она - жива. И все равно стоит...
Но в десять часов утра, когда вдали прозвенел последний, третий звонок, призывающий артистов и зрителей к началу, Анька Елькина села на корточки и горько заплакала...
АНЯ, ДАЙ ДУШУ!
Не могла Анька уйти из-под крана, понимаете? Потому что Кузя уже изобрел свою Машину!..
Разбитый графин, вырванная пуговица - это все пустяки. Просто Кузя гнался за Анькой, а она возьми да и растянись в темноте на сцене. Если б не это, ни за что бы он Аньку не поймал! А пуговицу она ему оторвала в знак протеста, когда большой, сильный Кузя запросто взял ее под мышку и потащил в дальние коридоры... С одной стороны - Анька, с другой - какой-то черный ящик, Анька тогда еще не знала, что это такое...
Аньке все-таки удалось вырваться, да только разве ей с Кузей справиться! Хорошо, пожарный кран оказался рядом: Анька подскочила, рывком открыла дверцу (благо, вместо пломбы была обыкновенная бумажка) и вцепилась в вентиль:
- Только подойди!
- Успокойся, - усмехнулся Кузя и сел на подоконник.
И осторожно-осторожно поставил рядом свой черный ящик - будто он был хрустальный... А потом, склонившись над ним, произнес почтительно:
- Ты хотела с ней встретиться. Она здесь. Она тебя слушает.
А дальше было вот что: черный ящик загудел, вспыхнув рубиновым светом, и неживой, железный голос зазвучал оттуда, четко и равнодушно выговаривая слова и будто вбивая после каждого гвоздь:
- Ты. Елькина. Аня.
Внутри у Аньки похолодело и замерло.
- Я. Машина. Он. Меня. Изобрел. Теперь. Мне. Нужна. Ты. Подойди.
"Как же!" - подумала Анька, вжимаясь лопатками в стену.
- Не бойся. Ты. Мне. Нравишься, - снова принялась вбивать гвозди Машина. - Я. Тебя. Выбрала.
- Куда?.. - переглотнув комок в горле, спросила Анька.
Мертвым голосом, услышав который однажды, хотелось убежать, позабыть его и больше никогда не вспоминать, Машина сообщила:
- Мне. Нужна. Твоя. Душа. Иначе. Не будет. Контакта.
- Она что, полоумная?.. - испуганно спросила Анька у Кузи.
Глаза у него стали круглые.
- Хочешь, чтоб она за такие слова по тебе молнией шарахнула?! зашептал он. - Она не полоумная, а просто еще не подключилась...
- Куда?
- "Куда-куда"! - передразнил Кузя. - Глупая ты все-таки! К людям, куда еще. А чтобы подключиться, ей нужна живая душа, понятно? Она ведь железная, а люди - живые... Между ними как бы пропасть, понимаешь?
Анька кивнула.
- Ну и вот... Нужен мост. Она выбрала тебя, твою душу. Почему-то именно ты ей подходишь для подключения, поняла?
- Поняла! - сверкнула Анька глазами. - Не дам!
- Глупо! - пожал плечами Кузя. - Она сделает людей счастливыми, она будет управлять ими мудро и правильно. Ты не думай, люди даже и не заметят, что что-то изменилось, им будет казаться, что они свободны. Я мог бы тебе объяснить подробно, но, во-первых, мне некогда, а во-вторых, ты все равно не поймешь...
Видно, он считал Аньку маленькой, глупой, этот самоуверенный изобретатель. И напрасно - все она поняла!
Эта железная Машина заставит людей жить по своим железным законам. Люди станут как роботы, но не догадаются об этом, будут думать, что они как люди...
- Дай. Душу. Так. Надо. За это. Проси. Что. Захочешь. Мы. Будем. Дружить.
Здорово придумано! Только Анька знает, как это называется ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Анька, между прочим, в школе историю учит, знает про троянского коня... Да нет, тут даже еще страшнее: будто город в осаде и люди решили биться до конца, а кто-то один ночью взял и открыл врагу ворота!..
- Слушай, дай душу, не жадничай, - вздохнул Кузя. - Для науки же. Твое имя потом в историю впишут - золотыми буквами!
- Подавись ты своими золотыми буквами!
- Аня. Дай. Душу.
Анька даже не ответила, только показала Машине фигушку.
- Может, поменять на что хочешь? - предложил Кузя.
- Нет! - рассердилась Анька. - И отстаньте от меня.
- Ну, Елькина!..
- Ни за что! Сказала: нет - и все! Я знаешь какая упрямая! Со мной спорить бесполезно.
- Ой уж! - хмыкнул Кузя, и глаза его полыхнули желтым шкодливым огнем. - А хочешь, переспорю?!
- Мало каши ел!
- Поглядим! Спорим, что ты сойдешь с места раньше, чем я сосчитаю до трех!
- На что? - сразу загорелась Анька. - На Машину, спорим?
- Хорошо, - кивнул Кузя. - Если проспоришь, отдашь душу. Согласна?
И Анька, конечно, согласилась. Потому что решила, что с места не сойдет ни за что. Пусть Кузя и Машина хоть что делают, она будет стоять! Это ж недолго, он всего до трех считать будет. А Кузя поспешно, видно боясь, как бы Анька не передумала, достал из кармана мелок и очертил вокруг Аньки круг.
- Выйдешь за черту - проиграла! Начали! Ра-аз! - сказал Кузя.
Анька стояла не шелохнувшись.
- Два-а... - сказал Кузя. И спрыгнул с подоконника...
Анька стояла, смотрела, как он берет под мышку свою Машину и идет неторопливо по коридору...
- Между прочим, - оглянулся Кузя, - елка начинается через двадцать минут... Если хочешь, стой тут и жди, пока я сосчитаю до трех... Только я пока не собираюсь.
Он засмеялся, подмигнул Аньке:
- Посмотрела бы ты сейчас на свое лицо! Вот так-то, Елькина. Душу принесешь вечером. Перевяжи розовой ленточкой... А впрочем... - Кузя вернулся, поставил Машину у границы мелового круга. - К чему тянуть? Как только ты переступишь черту, она сама заберет твою драгоценную душу... Чао!
И Кузя ушел. Ему пора было в лес, кататься на лыжах с Катей.
А Аньке пора было со всех ног бежать за кулисы и переодеваться. Но она стояла в меловом кругу под пожарным краном, не мигая, глядела на страшный рубиновый огонь.
Машина тоже не мигала. Она молчала и караулила Анькину душу.
АНЬКИНА ОЧЕРЕДЬ
Вот будет техничка тетя Клава когда-нибудь прибирать в дальних коридорах и наткнется на Анькин скелет...
Конечно, сначала Аньку будут искать. Может, объявление дадут в газете:
Пропала девочка двенадцати лет, похожая на мальчика: волосы
светлые, коротко остриженные, нос курносый, глаза
темно-коричневые. Была одета в старую лыжную куртку, в джинсы с
заплаткой на левом колене и огромные унты. Просьба к гражданам и
организациям...
Да только откуда гражданам и организациям знать, где Анька...
А может, и не дадут никакого объявления. Мамин муж, Максим Петрович, даже, наверно, обрадуется. Ну и пусть, Аньке плевать!
А мама?..
Анька шмыгает носом, вытирает ладошкой слезы.
Скоро у мамы родится новая дочка, и она быстро забудет об Аньке...
"Пусть хоть сто дочек себе нарожает, мне-то что! - тоскливо думает Анька. - Ну и пусть я тут умру, ну и очень хорошо!"
Прямо против Аньки - большое заиндевевшее окно, оттуда тянет холодом, Анька ежится. За окном - пожарная лестница, по которой они сегодня залезли в Дом пионеров, чтобы не будить вахтера Мадамыча...
Как давно это было - сто лет назад.
За окном - белый, зимний день, за окном - большой, завьюженный Анькин город. Если спуститься по пожарной лестнице, спрыгнуть в мягкий сугроб и выбежать из дворика, то увидится низенькая деревянная улочка, стрелой летящая вниз. Вдоль нее - раскатанная ледяная дорожка. Редко кто из Анькиных друзей пройдет мимо, да только трудно удержаться на ногах - такая скорость! Малышня съезжает на портфелях - "паровозиком". Аж на соседнюю Фестивальную улицу выносит визжащий, хохочущий "паровозик"!
Фестивальная улица - широкая, длиннющая, с липовым сквером посередке, и тянется она от площади Первой пятилетки до самого леса... Очень хорошая улица, там многие из театра живут, кто в начале, а кто у самого леса. Анька, например, живет совсем рядом. Жила. До сегодняшнего дня.
Анька всхлипывает, с ненавистью смотрит на Машину.
И где-то там, в старых каменных улицах, есть трехэтажный домик из красного кирпича, красивый, узорный, как пряник. На втором этаже Пряника живут в тесной от книжных шкафов и Кузиных железок квартирке Еремушкины. Анька любит этот дом... Там старый тополь во дворе, он заглядывает в окна, шумит тихонечко листьями, прячет в могучей кроне солнце. Соседям Михаила Павловича это не нравится.
