Владимир Соколовский - Во цвете самых пылких лет
— Ка-ак? — ресницы ее вскинулись.
— Джанмурчи!
— Ве-ерно… — она восхищенно ахнула и коснулась ладонями щек. — А как зовут… меня?
Славка замялся на момент, и в это время какая-то девчонка крикнула из воды:
— Эй, иди купаться, Мариамка! Опять влюбляешь? Берегись, парень!
— Ну, вот я и знаю, вас зовут Мариамка. А меня — ученый маг и прорицатель Али-Вали-Бей-Оглы. Правда, мамка иногда зовет меня просто Славка.
Мариамка засмеялась. У нее были тонкий прямой нос, вороные жесткие волосы и синие глаза.
— А как другим смертным звать тебя? Али… Бей?..
— Нет, нет. Лучше — Славка.
Они вошли в море и, не примыкая к барахтающимся возле берега девчонкам, поплыли вдаль по направлению к бонам.
— Как ты узнал про кота? — допытывалась Марнам. — Если бы не он, я бы тебя сразу отшила, запросто! А так я удивилась.
Славка лепетал что-то про сверхъестественные свои способности, а в глубине души пел песнь в честь Великого Джанмурчи. Но не мог же он вот так, сразу, признаться, что выкрал на продажу ее кота!
Не проплыв и половины расстояния до заградительной линии, Мариамка повернула назад, крикнув:
— Больше нельзя, надо спешить! У нас кончается обед!
— А где ты работаешь?
— В «Спорттоварах»! Во-он дом, желтый!
Она не позволила проводить ее до работы:
— Ну, я же с девчонками, ты видишь? Ведь ты не хочешь, чтобы мне и им было неудобно? Приходи вечером, мы закрываемся в восемь.
И не было уже ни тоски, ни голода.
Вечером он провожал Мариамку домой. Ему до смерти хотелось говорить ей что-нибудь умное, значительное, чтобы она зауважала его, но, как назло, ничего умного в голову не приходило, и он плел какие-то глупости, при этом хихикал и проклинал себя. Но Мариамка тоже хихикала, толкала его плечом, и он в конце концов успокоился. Она кончила школу в прошлом году, работала продавцом, и работа ей нравилась. Она не фыркала, не жеманничала, и Славке с ней было замечательно хорошо. Дойдя до ее дома, они остановились, повернулись друг к другу и вдруг страшно сконфузились. Славка, затаив дыхание, сжал ладонями ее руки у локтей. Мариамка вдруг вырвалась, пробормотала: «До свиданья!» — и убежала.
Немножко плутая, но все-таки выдерживая направление, он направился к морю, к месту ночлега. «Может быть, надо было ее поцеловать?» Он целовался с девчонкой всего один раз, в восьмом классе, и то это было в куче мале, на катушке. Согласитесь — там было совсем другое дело, чем сейчас, было озорство, хоть девчонка ему и нравилась. Славке в школе нравились некоторые девчонки и из своего, и из других классов, однако в любви он еще ни разу не был счастлив, потому стеснялся их и, оставаясь один на один, был грубоват и насмешлив. Он завидовал Ваське: тот умел быть со всеми простым и естественным; Васька имел больший успех у женского пола еще и потому, что был выше Славки. Снова неприязнь к другу вспыхнула в канаевском сердце.
Когда он пришел на прежнее место ночлега, в заброшенный прокатный пункт, дядя Шалико и Васька уже спали. Однако Славка ухитрился в темноте зацепиться за Васькину ногу. Тарабукин моментально поднялся, как болванчик, и спросил:
— Славка, это ты?
— Ну, я…
— Я тебе, Славка, лежак нашел. Вот он. Ложись, спи…
Удивленный, тот нащупал лежак, опустился на него и вдруг почувствовал под головой какой-то сверток, ударил в ноздри резкий, дурманный запах пищи. Нащупал булку — хлеб… Что-то холодное, твердое такое… понюхал — сыр!.. Круглешок, вроде половинки мяча… неужели арбуз?!
Заграбастав сверток, Славка вылетел из сараюшки и понесся на берег. Там, сидя на гальке, съел все, до последней крошечки, и выбросил в море арбузные корки. Затем разделся и стал купаться.
Он плыл и плакал. Пусть, пусть его укусит какой-нибудь морской скорпион или ужалит страшно ядовитая морская змея, пускай даже акула оттяпает ногу! Так ему и надо! Так ему и надо!
19
Рано утром Васька разбудил Славку:
— Ну, что? Пойдешь на работу?
Славка поспешно закивал головой, вскочил и побежал умываться.
Шедший от моря с полотенцем через плечо грузин окликнул его:
— На работу? На овощебазу? М-молодец! Самостоятельный! Это — качество мужчины!
До начала работы они побродили по базе, с опаской приглядываясь к шоферам и думая, что — не дай бог — снова попадут к Ивану Даниловичу. В случае, если произойдет такое дело, Васька решил в знак солидарности с другом заявить протест.
Однако все обошлось нормально, их определили на «газик» к молодому веселому Стасику, и они, набухав полную машину ящиков с помидорами, поехали развозить их по магазинам. Когда помидоры сгрузили, Славка уговорил Стасика съездить искупаться на пляжик, где встретил вчера Мариамку. Васька со Стасиком остались там купаться, а он, быстренько нырнув разок, понесся в «Спорттовары». Ему очень хотелось ее увидеть.
И она, чувствовалось, обрадовалась Славкиному приходу: все время смотрела на него, невпопад отвечала покупателям и даже сердилась на них. Перед тем как заявиться в магазин, Славка тщательно осмотрел себя, почистился, чтобы Мариамка не подумала, что он не настоящий отдыхающий, а обыкновенный грузчик-шабашник, добывающий пропитание трудом на овощебазе. Нет, Канаев не мог этого допустить — и вчера в Мариамкины уши благополучно перекочевала версия, днем раньше изложенная в письме родителям.
Однако Мариамке, похоже, не было до его вида никакого дела: Славка просто нравился ей, и она не скрывала этого. Когда истекло уже все время и Славка стал осознавать, что если он сейчас же, сию минуту, не явится к машине, то дело будет совсем плохо, он заерзал, словно на горячей сковородке, но Мариамка сказала грустно: «Что, уже пошел?» — и Славка еще остался на две минуты. Сердце его трепыхалось радостно и стесненно, он никак не мог сообразить, за что он нравится такой красивой девчонке.
И опять ему повезло: машина стояла на месте; Васька хоть и нахмурился, но не сказал ни слова, а веселый Стасик, сверкнув цыганскими глазами, крикнул: «Ай, маладой-маладой!» — и включил мотор.
На одном из перекрестков Славка вдруг схватил Ваську за руку:
— Гляди, Васька! О, Васька, гляди же!..
— А? Что? Что?..
— Да вон, туда смотри! Видишь «Волгу»? А кто в ней сидит-то?!
«Волга» стояла перед светофором на некотором удалении от «газика», и можно было разглядеть лица сидящих внутри. На заднем сиденье восседал не кто иной, как их сосед по жилью, дядя Шалико. Он был задумчив, рука с золотым перстнем подпирала крутой профиль.
— О, видал?! — захлебывался негодованием Славка. — На черной «Волге»! Нет, Васька, здесь нечисто!
Васька только развел руками, не в состоянии объяснить, в силу каких причин их сожитель по неблагоустроенному заброшенному сараю раскатывает на роскошном лимузине.
— Ничего, я с ним еще разберусь… — цедил Славка. В нем все еще жила неприязнь к дяде Шалико за то, что тот заставил его пережить несколько секунд ужаса.
Ничто в тот день не омрачало их труда. Стасик оказался отличным парнем, и работать с ним было одно удовольствие. Он сам и грузил, и разгружал, если видел, что ребятам тяжело. Они и сделали много, и почти не устали.
После работы Васька распределил деньги:
— От десятки у нас осталось девять рублей. Надо постараться, чтобы их хватило недели на две, покуда мы не получим деньги за работу. Тогда отдадим долг и посмотрим, хватит ли на билеты. Если не хватит, придется еще поработать. Верно, Славка? Да чего ты стоишь, мнешься? Не согласен, что ли?
— Я? Кгхх… Д-да… Мне, Васька, надо рубль!
— Тебе? Тебе лично? Это еще зачем?
— На текущие расходы.
— Скажите пожалуйста! У него появились текущие расходы! М-м… А я-то думаю, что такое? — вчера поздно приперся, сегодня куда-то бегал… Ты кого-то закадрил, что ли?
— Да нет. Просто пока познакомился.
— Хороший ты гусь! Нашел время. И место. А если я тебе не дам рубля?
— Тогда я тебя возненавижу. На всю жизнь.
Голос у Славки был твердый. Васька поглядел на его лицо и тут же, без всяких колебаний, сунул рублевку в карман Славкиной безрукавки.
— Бери! Иди, гуляй! Только уж как-нибудь не больно транжирься!
— Нет, нет, что ты! — обрадовался Славка. — Чего транжирить-то, много ли надо: в кино сходить, в парке на качелях покачаться.
— В большие кинотеатры не ходи, — советовал друг. — Там билеты дорогие. А качели — это вообще роскошь. В парке и так можно хорошо время провести. Сели культурно на скамеечку, поговорили, чем плохо? Ладно, топай давай, донжуан несчастный. Эй, погоди! Это… симпатичная хоть?
— У-у, еще какая симпатичная! Даже, можно сказать, красивая. Да куда же я тороплюсь-то? Ведь у меня еще время есть! Давай побродим вместе. А то мы, как сюда приехали, еще ни разу просто так с тобой не бродили, все бегали: то работу, то ночлег искали, то ящики грузили…
