Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен
Терский берег непосредственно примыкает к так называемому Поморью, простирающемуся от с. Кандалакши до г. Онеги.[675] Здесь также, по словам золотицких крестьян, поют старины. Действительно, две былины записаны г. Максимовым в Калгалакше;[676] в Кемском же уезде выучил несколько былин один из олонецких сказителей Никитин (Гильфердинг. Онежские былины, биография XXXI); в одной былине из Олонецкой губернии (там же. № 103 = Рыбников. Т. I. С. 398 и след.) вместо новгородцев играют роль «мужики городо-кемские»; вероятно, эта былина зашла в Заонежье также из Поморья. В записях А. Д. Григорьева читатель найдет старины из сел: Колежмы, Нюхчи и из деревни Каменихи, близ г. Онеги. В Онеге и ее окрестностях в 50-х годах записывали былины Верещагин и священник Ивановский.[677]
На всем протяжении Летнего берега до сих пор не было записано ни одной былины; но на Зимнем берегу оказался весьма богатый и разнообразный эпический репертуар. Здесь, в с. Зимней Золотице еще раньше меня, в 60-х годах записывал былины священник Розанов.[678] Окрестности города Мезени и все течение реки того же имени считаются в Золотице главным средоточием старин. Я могу указать и на прямые факты, подтверждающие такой взгляд: несколько старин, записанных мною, занесены в Золотицу из села Койды, на Мезенском берегу, и из местностей, лежащих вверх по течению Мезени; в с. Долгая Щель, по словам золотицких стариков, есть замечательный сказатель[679] Федор Антонович Широкий; в городе Мезени 4 былины записаны г. Никольским.[680] Таким образом, былины распространены почти по всему побережью Белого моря и Мезенского залива.
Иллюстрация:
Крестьянский дом в Нижней Зимней Золотице
Иллюстрация:
Крестьянский дом в Нижней Зимней Золотице
Есть у меня также некоторые сведения относительно существования былин по северным рекам. От золотицких крестьян я узнал о том, что старины поют по всему течению р. Мезени и по р. Пи́неге,[681] а один крестьянин Сольвычегодского у. Вологодской губ. сообщил мне, что в селе Верхней Тойме (на р. Двине) и в окрестных селениях былины еще поются стариками. В соседнем уезде Архангельской губернии — Шенкурском,[682] былины были известны в 40-х и 50-х годах: здесь было записано 16 №№ Борисовым, Харитоновым и Кузьмищевым. Правда, относительно семи былин Харитонова, помещенных в IV вып. «Песен» Киреевского (с. 1—49, 51—2), сказано, что они записаны в Архангельском уезде; но в виду того, что 1) одна из этих былин (с. 6) записана в другой раз Кузьмищевым и напечатана с пометкою «Архангельск. губ., Шенкурского уезда» (вып. I, с. 46), что 2) две другие записи (вып. II, с. 83; вып. VI, с. 132—143) обоих собирателей оказались тожественными и что 3) все песни Харитонова, кроме указанных 7 былин, помечены Шенкурском или Шенкурским уездом (вып. II, с. 45, 67; вып. III, с. 81; вып. V, с. 3; вып. VI, с. 98, 156), — нужно думать, пометка «Архангельский уезд» ошибочно поставлена, вместо — «Архангельская губерния». Нам неизвестно, как называли былины певцы Шенкурского уезда, сообщавшие их корреспондентам Киреевского; но один крестьянин, записывавший в Шенкурске народные сказания для Борисова, называл «побывалыцинками» не только сказки, но и былины об Илье Муромце и Соловье Разбойнике, о Калине,[683] и притом не пел их, а «сказывал» словами. Вероятно, в Двинском бассейне былины не очень распространены. Экспедиции Географического общества удалось записать на всем протяжении Двины только одну былину.[684] Один крестьянин из Тотемского уезда, которому приходилось не раз проехать всю Двину, до Архангельска, говорил мне, что только однажды он слышал, как кто-то пел об Илье Муромце из села Карачарова; но сказки о богатырях и песни об Ермаке ему приходилось слышать нередко. Былин не поют и в устье Двины, например, в деревне Исаковой Горе, через которую я проезжал; не знают их и на о. Му́дьюге, лежащем в Двинской губе, о чем мне сообщили в Золотице. Из этого очерка распространения былин в Архангельской губернии можно заключить, что в будущем должно рассчитывать на новые ценные находки лишь в некоторых местностях этой губернии: на Терском берегу, в Поморье, на Мезенском берегу и по рекам Мезени и Пинеге.[685]
Мои записи обнимают собою две местности, резко отличающиеся одна от другой по характеру своего населения: Зимний берег и Терский. И золотицкие крестьяне, и А. М. Крюкова, «терчанка», у которой я записывал старины (ее биография под цифрой I), согласно признаю́т эту разницу. Население Зимнего берега отличается отважностью, презрением к опасностям морского плавания и звероловных промыслов; на Белом море известно, что «нет старательнее золотицкого народа — промышленный народ»; вместе с тем он отличается открытым обращением, резкой, бойкой речью и чужд всякой застенчивости. Терчаны (сужу о них по отзывам золотицких крестьян и А. М. Крюковой), наоборот, не любят опасных и рискованных предприятий, например, не ездят на Мурман и на далекий зимний промысел морских зверей, а ловят их только у Терского берега; не занимаются торговлею с Норвегией; семгу предпочитают ловить больше на реках, чем на море. По характеру они отличаются терпеливостью, сосредоточенностью и мягкостью в обращении как в семье, так и в народе.[686] Есть значительная разница и в говоре крестьян Терского и Зимнего берега. Все это указывает на то, что колонизация этих местностей шла в разных направлениях; всего естественнее думать, что население Терского берега явилось туда из Поморья, а Зимний берег был населен переселенцами с р. Двины. Такое предположение объясняло бы и разницу эпического достояния этих двух местностей, обнаруживающуюся как в сюжетах старин, так и в приемах творчества. Не имея возможности останавливаться на мелких приемах описаний, я рассмотрю только былинные репертуары Терского берега (№№ 1—41, 89) и Зимней Золотицы (остальные №№).
Репертуар первого района примыкает ближайшим образом к репертуару Поморья. И там, и здесь мы находим: 1) Три поездки Ильи Муромца; 2) Бой Ильи Муромца с сыном; 3) Неудавшуюся женитьбу Алеши; 4) Дуная; 5) Туров; 6) Козарина; 7) Князя Романа с Марьей
