Персидские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки
В русской литературе эта же сказка известна в обработке В. А Жуковского под заглавием «Тюльпанное деревцо».
Подобные параллели в полных переводах или в изложении проводит Собхи и к другим сказкам. Так, к публикуемой в данном сборнике сказке «Коза с колокольчиками» он дает переводы курдской, таджикской и русской сказок, а также немецкой сказки братьев Гримм «Коза и семеро козлят»[6] В персидской сказке Собхи имеется интересная деталь: после победы над волком коза говорит своим козлятам: «Дети, теперь будьте умными, умейте отличать друга от врага и не открывайте двери дурному и злому существу[7].
Ряд сказок, помещенных в сборнике, направлен против показного благочестия и ханжества и носит явно антиклерикальный характер. Это сказки «Лиса и аист» и «Шейх-лиса». Последняя известна у многих народов под заглавием «Лиса-исповедница» — о лисе, притворившейся благочестивой и поплатившейся боками за свое вероломство.
Сказка «Храбрец» представляет собой оригинальную разработку одного из популярных сказочных сюжетов, известных по русской сказке «Одним махом семерых побивахом» или по немецкой сказке «Храбрый портняжка», и вообще бытующий у многих других народов Запада и Востока.
Сборник «Старинные сказки» в основном рассчитан на детей. Он содержит сказки о животных, птицах и насекомых. В конце обширного и интересного предисловия Собхи призывает детей быть честными и правдивыми, любить свою родину, любить труд. «Правда — ваш друг, любите правду!» — пишет он. В послесловии Собхи сетует на то, как трудно в Иране издавать нужные для просвещения и культуры книги. «Я надеюсь, — пишет он в том же послесловии, — что наступит такой день, когда будут уважать людей труда, людей знающих и образованных, любить и уважать науки и искусство».
Хотя при чтении сказок данного сборника невольно возникают различные аналогии и сопоставления со сказками других народов, тем не менее они совершенно оригинальны и самобытны. Персонажи сказок, их одежда, поведение, окружающая их природа, представления, бытовые подробности — все это говорит о том, что они являются одним из составных элементов персидского народного творчества. В такой же мере сказки других народов, сходные по сюжетам с персидскими или иными сказками, являются неотъемлемой частью фольклора того или иного народа. Эти параллели лишь подчеркивают существовавший с древнейших времен обмен культурными ценностями между самыми различными народами — процесс, имевший место на протяжении всей истории человечества и развивающийся и в наши дни.
А. Розенфельд
Часть первая
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ, ПТИЦАХ И НАСЕКОМЫХ
Хлопок
Дети! «Что с ветра пришло, то на ветер и пошло». Слышали вы эту поговорку? Ну, коли слышали, то послушайте теперь сказку.
Жил-был воробей, было у него гнездо на высокой стене. Однажды кружил он в степи в поисках воды и корма, как вдруг ветер принес с хлопкового поля семечко и уронил его перед ним на землю. Воробей схватил его в клюв и принес к себе в гнездо, показал соседу и спросил:
— Что это?
— Хлопковое семечко.
— А на что оно годно?
— Его сеют в землю, вырастают кусты с коробочками, оттуда достают хлопок, хлопок прядут — получается пряжа, пряжу ткут — получается ткань, ткань красят — она становится крашеной, а из нее для нас с вами кафтаны шьют.
Воробей очень обрадовался, взял хлопковое семечко и полетел на пашню. Смотрит — крестьянин рыхлит лопатой землю, хочет что-то посеять.
— Сей, посей! На-ка, вот это посей, половина твоя, половина моя.
«Ладно», — говорит крестьянин. Посеял он семечко; через некоторое время оно проросло, и на кустике созрели коробочки.
Крестьянин хлопок разделил поровну.
Воробей очень обрадовался, взял хлопок и полетел к прядильщику.
— Пряди, пряди! На вот это спряди, половина твоя, половина моя.
«Ладно», — сказал прядильщик, взял и спрял пряжу, намотал на деревяшку, взял свою часть, а другую отдал воробью. Воробей очень обрадовался, взял пряжу и полетел к ткачу.
— Тки, тки! На-ка, из этого вытки, половина моя, половина твоя.
«Ладно», — сказал ткач. Соткал, забрал свою долю, а воробьиную отдал ему. Воробей обрадовался, взял ткань и полетел к красильщику.
— Крась, покрась! На-ка, это выкрась, половина твоя, половина моя.
«Ладно», — сказал красильщик, выкрасил полотно в светло-голубой цвет и повесил на веревку сушиться на солнце.
Воробей прилетел, поглядел на ткань и думает: «Ах! Ах! Какой красивый цвет. Жалко такую красивую ткань отдавать красильщику, лучше я заберу все себе, пока красильщик занят другим делом.»
Потихоньку подлетел, схватил в клюв материю и вспорхнул.
Красильщик увидел это, прибежал и закричал:
— Эй, воробей! Не ты ли говорил: «Половина твоя, половина моя»? Где же моя доля?
— Кто это сказал? Кто это сделал? — чирикиул воробей и полетел к портному.
— Шей, шей! На-ка вот, сшей! Одна штука твоя, одна моя!
Портной сшил два красивых кафтана и повесил их на жердочку. Воробей поглядел издали и подумал: «Разве не жаль такие красивые кафтаны отдать портному? Оба будут хороши для меня».
Когда портной стал снимать с кого-то мерку, воробей потихоньку подлетел, схватил в клюв оба кафтана и улетел.
Сколько портной ни кричал: «Разве не ты говорил: «Один мой, а один твой»? — воробей только чирикнул:
— Эй, портной! Кто это сказал? Кто это сделал?
Воробей притащил кафтаны мулле:
— Эй, мулла, — сказал он, — я хочу сохранить у тебя на время два кафтана. Когда станет холодно, я их заберу. А за хранение — один будет твоим, а другой я себе возьму.
— Ладно, — сказал мулла, — ради тебя я сохраню, а как только похолодает, один кафтан я сам надену, а другой отдам тебе.
Мулла взял кафтаны на сохранение, а сам про себя подумал: «Ну разве не жалко отдать такие кафтаны этому чирикающему воробьишке? Я оба их оставлю себе».
Прошло много дней. Подул холодный ветер, начались холода. Воробей вспомнил о своих кафтанах. Он полетел в дом муллы. Лишь только мулла увидел, что летит воробей, он принялся читать намаз. Воробей выждал, пока мулла кончил читать намаз, потом сказал:
— Мулла, отдай мой кафтан.
— Какой-такой кафтан? — удивился мулла.
— Те два кафтана, которые я оставил
