Старая погудка на новый лад. Русская сказка в изданиях конца XVIII века - Автор Неизвестен
Когда миновалось торжество, то Еруслан-царевич стал просить у родителей своих благословения, чтоб ехать в Тоскерское царство к царю Тобалу и посмотреть столь много ему прославленную и во всем свете славящуюся беспримерную красоту его дочери царевны Зельвары. Сия новая разлука хотя была чувствительна для нежных родительских сердец, однако ж еще огорчительнее казалось для них, ежели не удовлетворить просьбе такого сына, который, презрев все труды, бедствия и опасности, исхитил их из челюстей страшной смерти; притом же обнадеживал он их, что всячески постарается в скором времени дать им о себе приятное известие. И так благословили они его и со слезами провожали за градские стены, где Еруслан-царевич в последнее с ними простившись, поехал в Тоскерское царство.
Его путешествие продолжалось около пяти месяцев. Дорогою не встречалось с ним ничего достопамятного и внимания заслуживающего, он видел обыкновенные предметы: леса, луга, поля, горы, реки, источники, стремнины, зверей и странствующих людей. Наконец прибыл он к столичному городу Тоскерского царства, близ коего разливалось обширное озеро Лицей, в коем имел свое жилище один престрашный трехглавный змей, который, выходя ежедневно на берег, опустошал окрестные места, пожирал людей и скотину и смрадным своим паром, который исходил из его челюстей, делал бесплодными нивы и уничтожал труд земледельцев. Для избежания сего бедствия царь Тобал ежедневно кликал клич с таким обещанием, что кто убьет сие чудовище, того бы он наградил несметною казною и уделил бы тому несколько городов и почтил бы первым по себе местом. Еруслан-царевич, въехав в город, остановился в доме одного гражданина и, услышав о царском указе, сел тотчас на своего богатырского коня и поехал к тому озеру.
Чудовище, почуя приезд Еруслана-царевича, выплыло на берег. Конь богатырский испугался и упал на колена, и Еруслан-царевич с коня своего свалился на землю, а змей, схватя его, потащил в озеро, но не могло вредить ему своими когтями, потому что на Еруслане-царевиче была броня и доспехи золотые. Еруслан же царевич, исправясь, обнажил свой меч-кладенец и одним махом отрубил змею две головы; доходило и до третьей, как чудовище возопило человеческим голосом: «О сильный могучий богатырь Еруслан-царевич! Не предавай смерти, даруй живот. Отныне впредь никогда не стану выходить из озера и людей поедать не буду, но изберу себе заточением своим глубину озера и пищею моею определю себе рыбу, тину и болотину, а за то, что ты меня пощадишь, подарю тебя камнем самоцветным несметной цены, который хранится у меня в озере». Еруслан-царевич сказал на то чудовищу: «Хорошо, я не умерщвлю тебя, когда ты принесешь ко мне тот камень». Змей пошел в озеро, а Еруслан-царевич сидел на нем и, взяв у него тот самоцветный камень, велел принести себя на берег, куда сошедши, отсек ему последнюю голову, а сам, севши на своего коня, поехал обратно в город, где у градских врат встретил его царь Тобал со следующими словами: «Великодушный и храбрый незнакомец, видел я с высоты царских моих чертогов славное твое дело, которое ты предпринял для избавления несчастных моих подданных, и победу, одержанную тобою над сим страшным чудовищем. Ты общий наш избавитель, ты утвердитель безопасности престола моего! Скажи мне, из каких стран направил Бог стези твои в мое бедствующее царство; кто те, которые произвели на свет столь редкое сокровище, столь храброго мужа и столь отлично из смертных великодушного и благодетельного; и то скажи, кому должен я благодарить сим счастием?» — «Великий Государь! — ответствовал ему Еруслан-царевич. — Бугжат мое отечество, родители мои Бугжатский царь Хираз и царица Другистана, а имя мне Еруслан-царевич, а заехал в ваше владение, странствуя по разным государствам». С великим удовольствием узнал царь о высоком происхождении своего избавителя. Потом приглашает его в свой дворец, куда ехав, по улицам окружены были повсеместно народом: стариками, юношами, отроками и младенцами. Первые воссылали тысячи благословений победителю; вторые с радостным удивлением смотрели на столь редкого мужа и желали иметь такого над собою военачальника, а последние, толпясь между ими, всему подражали.
Тобал, желая достойно угостить столь знаменитого странника, повелел учредить великолепное торжество и созвал всех князей и бояр и знатных чинов к себе во дворец. За столом царь посадил Еруслана-царевича по правую сторону, на первом от себя месте. В продолжение стола все пили за здравие своего избавителя; и на радостях и сам Тобал изрядно подгулял и, сделавшись откровеннее, долгое время говоря о чудовище, умерщвленном рукою Еруслана-царевича, о тех страшных опустошениях, которые он причинял в его царстве, и дошедши наконец до того, сколь велика была услуга, которую ему сделал Еруслан-царевич, говорил ему следующее: «Не знаю, чем воздать тебе за такое благодеяние; все сокровища мои недостаточны, чтоб тебя достойным образом наградить, потому что ты сам во всем изобилуешь. Как ты рожден от венценосца, то и сам достоин носить венец. Вручаю тебе свой, ежели пожелаешь сочетаться с моею дочерью Зельварою». Тогда Еруслан-царевич, видя, что идет дело на лад, сказал тоскерскому царю: «Государь, услуга моя маловажна; но когда ты хочешь удостоить меня дочери твоей, то я от сего счастия не отрекаюсь. Удостой зрения ее прекрасного лица». Тобал велел своей дочери убраться в драгоценное платье, чем прелести ее весьма умножились. Царь, взяв ее за руку, повел к Еруслану-царевичу. Прекрасная Зельвара подносит ему в золотой чаре вина, которую от нее приняв, Бугжатский царевич делает ей такое приветствие: «Здравствуй, прекрасная царевна Зельвара на многие лета!» — причем ее поцеловал. В ответ ему Зельвара говорит: «Благоденствуй, прекрасный витязь Еруслан-царевич, на множество лет». Потом прекрасная царевна опять удалилась в свой покой. Плененный ее красотою, Бугжатский князь, воспален будучи жесточайшею к ней страстию, открывается тоскерскому царю, что прелести его дочери чувствительно его поразили; и что он избавит его от несноснейших мучений сердца, ежели не помедлит их браком. И так царь наутро же повелел делать приличные приготовления к свадебному обряду, и сии приготовления продолжались три дня.
