Былины в записях и пересказах XVII—XVIII веков - Автор Неизвестен
В полной мере прозаическими произведениями являются тексты «черниговской» версии. Если «себежские» варианты, хотя и излагают сюжет прозой, сохраняют все же некоторые следы стихотворного склада, таковые совершенно отсутствуют в «черниговских», за исключением Забелинского списка. В нем можно выделить и отдельные стихи и небольшие стихотворные фрагменты, хотя в целом это — прозаическое повествование, к тому же со значительным числом чисто книжных выражений.
Прозаическая природа всех «себежских» и «черниговских» текстов легко устанавливается при внимательном их чтении. Но следует определить еще самый характер прозаического пересказа. Есть ли это прозаическая передача былины с точным сохранением всего хода повествования, всей композиции, образов, фразеологии былины, или это уже литературная обработка былинного сюжета, «повесть» на былинные мотивы?
Вопрос может быть решен только на основе изучения соотношения рукописных текстов с устной традицией, отраженной в записях XVIII—XX веков от народных исполнителей былины.
4
Все «себежские» варианты, не включающие рассказ об исцелении Ильи-сидня (наст. изд., №№ 1—9), начинают повествование с указания, что из Мурома в Киев, к князю Владимиру, едет, отстояв воскресную заутреню, богатырь Илья Муромец. Выезжая, он кладет завет — в продолжение всего пути не вынимать из ножен сабли и на лук тетивы не натягивать. Князь Владимир при этом обычно именуется Всеславьевичем или Сеславьевичем. Так же начинают рассказ о первой поездке Ильи и те варианты «себежской» версии, которые этому рассказу предпосылают историю исцеления Ильи (наст. изд., №№ 10—12). Упоминание о заутрене используется в дальнейшем для подчеркивания исключительной быстроты поездки Ильи Муромца: князь Владимир не верит словам Ильи, что он выехал из Мурома в тот же день после заутрени (см., например, наст. изд., № 1, строки 65—67).
Большинство устных вариантов XVIII—XX веков начинают былину об Илье Муромце и Соловье-разбойнике так же, как и «себежские» варианты, сразу с выезда Ильи из Мурома, но обычно прибавляя упоминание о селе Корочаеве:
Как из славнова города из Мурома,
Из тово села Корочаева,
Как была-де поездка богатырская:
Нарежался Илья Муромец Иванович
Ко стольному городу ко Киеву.
(Кирша Данилов, стр. 239).
С той-то земли, с богатой орды,
Со славнаго города со Мурома,
Со того ли села с Карачаева,
Как снаряжается да собирается
Удаленькой-упаленькой дородный добрый молодец,
Старый казак Илья Муромец,
Не в дальную дороженьку, не в ближную,
Ко славному ко городу ко Киеву,
Ко солнышку князю Владимеру.
(Рыбников, II, стр. 146—147).
Старый казак Илья Муромец,
Илья Муромец, сын Иванович,
Держал поездку со Му́ромля.
(Гильфердинг, II, стр. 273).
Наименование князя Владимира Сеславьевичем встречается только в одном варианте (Гуляев, № 1).
Изображение выезда Ильи Муромца после заутрени очень устойчиво в устных вариантах. При этом указывается и срок поездки, и, следовательно, уже в самом начале отмечена ее неимоверная быстрота:
Во городе было во Муроме,
Во том селе во Карачарове,
Жил молодой Илья Муромец,
Илья Муромец, сын Иванович.
И ходил-то он к заутрины воскресныя,
И стоял-то он заутрину воскресную,
И завечал-то заветы крепкие:
Поспеть к обедни воскресныя во Киев-град.
(Рыбников, II, стр. 475).
Из того ли-то из города из Муромля,
Из того села да с Карачирова,
Выезжал удаленькой дородний добрый молодец,
Он стоял заутрену во Муромли,
А й к обеденке поспеть хотел он в стольнёй Киев-град.
(Гильфердинг, II, стр. 10).
Так же устойчив и мотив завета Ильи не пользоваться в пути оружием. По нашему подсчету, примерно одна треть, если не больше, всех вариантов в различных словесных вариациях повторяет этот мотив:
И кладет Илья заповедь велику:
Что проехать дорогу прямоезжую,
Котора залегла равно тридцать лет,
Не вымать из налушна тугой лук,
Из колчана не вымать калену стрелу.
(Кирша Данилов, стр. 239).
Клал обет на палицу боевую
И на саблю острую,
На копье мурзалецкое,
Чтобы не увязывать до города до Киева,
До солнышка до Сеславьева.
(Гуляев, стр. 55).
А не вымать из налучишша туга луку,
Не вымать из кольцюжын каленой стрелы.
(Григорьев, III, стр. 42).
И стал тогда залог закладывать:
«Не слезовать чтобы мне с добра коня».
И другой залог стал закладывать:
«Не кровавить чтобы сабля вострая».
Третьей залог стал закладывать:
«Не вымать из на́лучья тугой лучок».
(Ончуков, стр. 82).
Таким образом, начальная часть «себежских» вариантов находит частое соответствие в изустных записях.
После вступительной части о выезде Ильи из Мурома следует в «себежских» текстах эпизод освобождения города Себежа от осадивших его с несметной силой-армией трех заморских царевичей. Илья Муромец побивает вражеское войско, берет в плен царевичей и дарит их себежскому царю. Последний уговаривает Илью остаться у него на службе, суля ему полцарства своего. Илья не соглашается и спрашивает прямую дорогу на Киев. Себежский царь говорит, что дорогу эту сделал непроезжей Соловей-разбойник. Илья едет этой дорогой. Вместо себежского царя в некоторых текстах значится «сибирский» царь — явная описка копииста.
Преобладающее число устных вариантов знают Чернигов, а не Себеж. В ряде вариантов называются и другие города (Смолягин, Смолягинец, Смоленский, Тигов, Тиговский, Чижинец, Чижен, Бежегов, Бекешев, Бекешовец, Бекетовец, Кидош, Кидиш, Кряков, деревня Обалковщина). Город Себеж не упоминается. Но в наименованиях «Бежегов» и «Бекешев» и близких к ним несомненно следует видеть искажение первоначального — «Себеж». Очевидно, также по созвучию Себеж был заменен легендарным городом Китеж в формах «Кидиш» и «Кидош».[39] Итак, хотя и в немногих вариантах (См.: Рыбников, I, № 139; Гильфердинг, I, № 56; Гуляев, № 1; Киреевский, I, стр. 77 и Соколов — Чичеров, № 126), но следы наименования освобожденного города Себежем в устных вариантах имеются.[40]
О том, почему и когда белорусский город Себеж, древний пригород Пскова, вошел в былинный
