Георгий Граубин - Избранное

Надёжный, благородный?

Гостеприимны и щедры,

Во всех делах толковы,

По всей России с той поры

Пошли Сибиряковы.

Стволы таёжные растут

Прямые, словно слеги.

Но иногда от них идут

Побочные побеги.

Пошли Сибирцевы вот так,

Писатель Мамин — Сибиряк…

Но главное не в этом.

Сибиряков был рыбаком,

Молотобойцем, моряком,

Художником, поэтом.

Бороться за господ своих

Не шли Сибиряковы,

За что заковывали их

В тяжёлые оковы.

И возле крохотных станков,

И у большого стана

Везде он есть, Сибиряков,

Прародственник Ивана.

Недавно я в Сургуте был,

В поход с ребятами ходил,

Встречался в школах новых.

Спросил мальца:

— Ты кто таков?

— Кто я таков? Сибиряков!

Из тех Сибиряковых!

Все на подъём у нас легки,

Трудяги, острословы,

Как, впрочем, все сибиряки

И все Сибиряковы.

Сибирь опять к себе зовёт

Как в тот, давно минувший год!

От заставы до заставы,

Через горы и леса

Протянулась эта пашня,

Следовая полоса.

Эта пашня, словно пояс

Опоясала страну.

Боронят её всё время,

Пашут каждую весну.

Пашут, пашут, но не сеют

Ни пшеницы, ни овса:

Словно чистый лист тетрадный

Следовая полоса.

Жарким днём,

Холодной ночью,

В предрассветные часы,

Не спеша идут дозоры

Вдоль контрольной полосы.

Умирает след на камне,

На отглаженном шоссе.

Но зато, как на ладони -

На контрольной полосе.

Пограничному дозору

Всё расскажет полоса:

След оставил нарушитель

Или рыжая лиса.

Если враг — ему наряды

Перекроют все пути.

Никуда ему не деться,

Не укрыться, не уйти!

Пусть всегда она пустует,

Следовая полоса:

Есть у нас другие пашни

Для пшеницы и овса.

Пусть спокойны будут люди

В шахте, в поле, на току:

Эта пашня — пашня-воин-

Днём и ночью начеку!

У знамени части

Стоит часовой,

Вчерашний мальчишка,

Солдат молодой.

Надеть гимнастёрку

Пришёл его срок.

Стоит в карауле,

Подтянут и строг.

Война не коснулась

Его самого.

Когда-то лишь дед

Воевал у него.

А знамя бывало

В сраженьях таких,

Что маршалы пишут

Доныне о них.

Стоит он и, кажется,

Слышит слова:

— Столица за нами,

За нами Москва!

Погибнем, но нашей

Москвы не сдадим!

И застит их лица

Сиреневый дым.

Вот знамя у Волги,

А вот у Днепра.

В атаки идут с ним

Под крики "ура".

Взрываются бомбы,

Грохочет тротил.

У мертвого знамя

Живой подхватил!

Стоит у святыни

Солдат молодой.

Проходит по штабу

Полковник седой.

Глядит на солдата:

Безусый юнец,

А тоже ведь знает,

Чем пахнет свинец.

Всё дальше в былое

Уходит война.

Замыта на знамени кровь,

Не видна.

Но память не выветрить,

Память жива.

Где б мы ни служили -

За нами — Москва!

Аты-баты, шли солдаты.

Аты-баты, у реки,

Аты, сняли маскхалаты,

Баты, сняли вещмешки.

Влезли в воду, аты-баты,

И устроили возню.

Аты-баты, в ней солдаты

Превратились в ребятню!

Их мешки и гимнастёрки

Как бы сами по себе

Загорают на пригорке,

На какой-то городьбе.

А Серёжи, Пети, Вани

На глазах у рыбаков

В речке плещутся, как в бане,

Ловят раков и мальков.

Расшумелись, аты-баты,

Увлечённые игрой.

Вдруг — команда, и солдаты

В пять минут равняют строй..

Все стройны, молодцеваты

И слегка напряжены…

Это вам не аты-баты,

А защитники страны!

Засыпан пылью и песком,

Дождями иссечён,

С кургана, как перед броском,

На степи смотрит он.

Глядит глазницами бойниц

В полуденную синь.

А из пустых его глазниц

Уже растёт полынь.

Насквозь пробит бронеколпак,

В отсеке боевом

Разбита дверь…

А было так:

Шёл через эти степи враг

Нахально, напролом.

Его огнём отрезал дот,

Прикрыв бойцов собой.

Он знал, наверно, что умрёт,

Но принял этот бой.

Его хотели сковырнуть,

Стереть с лица земли:

Прямой наводкой били в грудь,

Из огнемётов жгли.

А он, контужен, оглушён,

Их поливал свинцом.

И наступавший батальон

Уткнулся вниз лицом.

Свистели мины и шрапнель,

Кровоточил бетон.

Он дрался несколько недель,

Врагами окружён.

Чтоб окончательно добить

Упрямый этот дот,

Его трусливо стал бомбить

Фашистский самолёт.

Разбиты двери, дым идёт

Из бронеколпака.

Смертельно ранен русский дот,

Но бьёт наверняка.

Убитый бомбой наповал,

Поверженный в траву,

Он и тогда им закрывал

Дорогу на Москву!..

В степи, расстрелянный в упор,

Убитый дот лежит.

Лежит, как будто до сих пор

Дорогу сторожит.

В стрелковом полку

Воевала корова.

В атаках, конечно,

Она не бывала:

Стояла в окопе,

Жевала полову,

В бидон молоко

Понемногу давала.

Её б молока

И на взвод не хватило,

Делили больным его

Чуть не по ложке:

Она прибрела

Из немецкого тыла,

Не раз попадая

В пути под бомбёжки.

Бойцы приходили

Смотреть на бурёнку.

Давали ей хлеба

И тихо вздыхали.

С тоской вспоминали

Родную сторонку,

Где скот разводили

И землю пахали.

Когда прозвучало

Волшебное слово

"Вперёд!"

И проклятых фашистов

Прогнали,

Стоявшую с ними

В окопе

Корову

На каждом привале

Бойцы вспоминали.

И нынче, когда они

Встретятся снова,

Усядутся рядом,

Как прежде бывало,

Бойцы вспоминают

И эту корову,

Которая им

Воевать помогала.

Бронзовые люди

Стоят на площадях,

Лежат за пулемётом,

Сидят на лошадях.

В ушанках,

Бескозырках,

С открытой головой

Стоят с войны гражданской

И первой мировой.

А эти — в сорок первом

Взошли на пьедестал:

Шинели не обтёрлись,

Не потускнел металл.

И нету ни сединки

На молодых висках:

Они как новобранцы

В тех бронзовых войсках.

Они при жизни были

И проще, и земней -

Намного ниже ростом

И лицами светлей.

Теперь они большие -

До бронзы доросли,

Чтобы могли их видеть

Народы всей земли.

У этих новобранцев,

У бронзовых ребят,

Ещё доныне живы

То мать, то сын, то брат.

Они сюда приводят

Племянников, внучат.

Но бронзовые люди

И с внуками молчат.

Они своё сказали

Гранатой и штыком.

Поэтому спокойно

Мы на земле живём.

Это самый важный пост

В центре Волгограда:

Величавый обелиск,

Низкая ограда.

Охраняет этот пост

Воинскую славу

И под номером один

Числится по праву.

Скорбно тёмную листву

Приспустили клёны.

Спят под клёнами полки,

Роты, батальоны.

Спят безусые юнцы

И седые деды.

Не увидели они

Будущей победы.

Всё для них за той чертой

Навсегда застыло:

Слева бой и справа бой,

Диверсанты с тыла.

По окопам и домам

Град свинцовый хлещет.

И Берлин ещё не взят

В огненные клещи.

И, ликуя, не гремит

Тот салют победный:

Это их передний край,

Их рубеж последний…

Их покой, их вечный сон

Стерегут живые:

Возле Вечного огня

Встали часовые.

Чуть пытливо на меня