Георгий Граубин - Избранное
И вдруг из частной переписки
Я эту тайну узнаю.
Сам Пётр Безродного приветил.
Он у Монетного двора
Стоял в тот день, от счастья светел,
Смотрел на груды серебра.
Нева дымилась от тумана,
Как Енисей у диких скал.
Пётр безошибочно Ивана
В толпе немалой угадал.
— Твоя усердная заслуга
Явила нам достойный клад.-
И обнял Пётр его, как друга:
— Ты заслужил больших наград.
Тебе я промысел свободный
Даю от податных трудов.
Но ты отныне не Безродный,
Отныне ты — Сибиряков!
Тебе открыта вся Россия,
Иди хоть в Тверь, хоть в Колыму,
Верши дела свои большие
По усмотренью своему.
В Чукотке будешь ли, в Коломне,
Среди косцов ли, моряков,
Везде и всюду свято помни,
Что ты теперь — Сибиряков.
Ты как бы сын всея Сибири!
Хоть далека она пока,
О ней узнают в целом мире,
В ней всяких кладов — на века!
3.
Иван Сибирь исколесил
И вдоль, и поперёк.
В чертёж Сибири заносил
Скупую сеть дорог.
В нём вызывала Ангара
Особый интерес.
Он обозначил шивера,
Где после встанут ГЭС.
Нашел на Маме мусковит
Прозрачнее, чем лёд,
Что дорогой, нарядный вид
Хоромам придаёт.
А позже у витимских скал
Железо приглядел.
И чёрный камень отыскал,
Что пламенем горел.
Оттуда двинулся на Обь,
И там в глухой ночи,
Сплутав, попал в такую топь,
Хоть караул кричи.
Но в топи той увидел он
Волшебные огни.
Как будто нынешний неон,
Вдруг вспыхнули они.
Огонь то вспыхивал, то гас.
И, подыскав слова,
Он записал: "Болотный газ
Способней, чем дрова".
В ту ночь и в следующий день,
Когда он там плутал,
Он нефтеносную Тюмень
Потомкам открывал.
И не его была вина,
Его вины в том нет,
Что вновь отыщется она
Лишь через триста лет.
Скажу я, как бы сделав шаг
Во глубину веков:
Был настоящий сибиряк
Иван Сибиряков!
4.
Я копался в архивах снова,
Я пытался узнать из книг
По Степана Сибирякова -
Что он сделал, чего достиг?
Был обязан прожить толково
Сын Ивана Сибирякова!
А и впрямь он толково жил.
Честен был и в большом и малом.
В Селенгинске Степан служил.
С кем бы думали?
С Ганнибалом!
Тот арапом был у Петра.
Умер Пётр- Ганнибала в ссылку.
Дали попросту по затылку:
"Прочь с царёва пойди двора!"
Прадед Пушкина, генерал,
Строил он в Селенгинске крепость.
А ведь это была нелепость,
О которой он точно знал:
До границы три дня пути,
К ней хунхузам не подойти!
Тут к нему и пришёл Степан:
Де навряд ли сей форт сгодится,
Надо вычертить добрый план,
Чтоб прикрыта была граница.
По опасным пройти местам,
Где хунхузы творят потравы,
Да заимки поставить там,
Гарнизоны, сиречь заставы.
План, конечно, не так-то прост,
Но ведь люди там, скот и жито.
Надо, чтобы на сотни вёрст
Вся граница была закрыта!
Сна не ведал Сибиряков.
Ради пользы, не ради славы
Уговаривал мужиков
Строить всюду посты-заставы.
Те посты, как грибы росли
Вдоль границы, вдоль всей земли.
И однажды, когда хунхузы
На Иркутск волокли возки,
Взяли их потайные грузы
Пограничные мужики.
— Всё! — сказал им Сибиряков,-
Навсегда ваши карты биты,
Контрабанде пути закрыты,
Вдоль Сибири сплошной засов!
С той поры на замке граница,
Путь надёжно врагу закрыт.
За черту эту только птица
Без опаски перелетит.
5.
Я все дела свои забросил,
В архивах роясь без конца:
Потратил зиму, лето, осень
На поиск сына и отца.
У них, возможно, есть и внуки,
Но не для них же я живу,
Ведь я протру в архивах брюки,
Пока найду их родову!
Пускали шутки острословы.
Я говорил им: "Вы правы",
А сам искал Сибиряковых
В архивах Томска и Москвы.
В Тобольске был и в Красноярске.
Насквозь в архивах пропылён,
Я рылся там в указах царских,
Листал газеты тех времён.
И верил: поздно или рано
Я буду тем вознаграждён,
Что отыщу родню Степана.
И отыскался сын Семён!
С обложки старого журнала
Смотрел рисованный портрет
Того, кто прожил очень мало,
Каких-то двадцать с лишним лет.
Нет, он совсем не знал дуэлей,
Его сгубило не вино:
Он был убит в атаке смелой
В сраженье под Бородином.
Он не решил исхода боя,
Сибирской сотни рядовой,
Но он прикрыл страну собою
Ещё в Отечественной той.
И вот, как божеская милость,
В тот самый траурный момент
На белый свет дитё явилось -
Как отмечал корреспондент.
Спасибо дяде из журнала
За эту крохотную весть.
Такой зацепки очень мало,
Но отправная точка есть.
Искать иглу в траве — не шутка.
Прошел ещё не малый срок
И я узнал, что от малютки
Пошёл ещё один росток.
Не рудознатец он, не воин,
Мир в красках не отображал,
Но он был прадедов достоин
И честь России поддержал.
6.
Был Александр Сибиряков
Из семижильных мужиков,
И вскоре стал богатым,
Поскольку сам шурфы копал,
А после просто промышлял
И серебром, и златом.
Он знал Сибирь и Колыму.
Стекалось золото к нему
Почти что отовсюду.
Он добрым был. И оттого
Намного лучше у него
Жилось простому люду.
А сам он очень скромно жил,
С людьми учёными дружил,
Вникая в их заботы.
Сам островов не открывал,
Но открывателям давал
И шлюпки, и вельботы.
Куда б их замысел не вёл -
В пролив Берингов ли, на Псёл,
Во Влтаву или Нарочь,
На Диксон, в устье ли Оби -
Все шли к нему: "Уж пособи
С финансами, Михалыч".
Он покупал им все, что мог,
От парусов и до сапог
И в радости, и в горе.
И вот пришла однажды весть:
"Мы новый остров в вашу честь
Назвали в Карском море".
Он умер, в общем, молодым,
Поморы плакали над ним,
Слез горьких не скрывали.
А после смерти ледокол,
Что к нам из Англии пришёл,
В его же честь назвали.
Почти среди сплошного льда
За ним обычные суда
Шли четверть века строем.
Он деловито лёд рубил,
Хоть и стальной, а жизнь любил,
И принял смерть героем.
7.
Как умирают корабли?
При шторме, при тумане,
От берегов родных вдали,
В открытом океане.
Иной за тридевять земель
Найдёт неведомую мель,
С другим столкнётся кораблём
И оба-два идут на слом.
"Сибиряков" трудягой был.
С охотничьим задором
Со зверобоями ходил
Студёным Карским морем.
И все ветра переборя,
Хоть шторм трепал жестоко,
Однажды бросил якоря
В порту Владивостока.
За всю историю — впервой!
И награждён был, как герой.
Потом опять на север шёл,
Где так нужна отвага,
Орденоносный ледокол,
Арктический трудяга.
Возил он грузы.
Но война
Всю жизнь сломала вскоре.
Как грозный вал пришла она
И в Северное море.
Шёл ледокол, на ход не скор,-
Слепил порошей ветер.
И с чёрной свастикой линкор
В открытом море встретил.
Он был линкору не чета,
Хоть и поставил пушки -
Морской конёк против кита,
Подобие игрушки.
Затмив собою целый свет,
Шёл знаменитый "Шеер",
Бурунный оставляя след,
Как будто белый веер.
Буксирный трос, стальную нить,
Спустил громила грозный,
Для хвастовства решив пленить
Корабль орденоносный.
Но в этот миг "Сибиряков",
Дослав снаряды споро,
Из небольших своих стволов
Пальнул в корму линкора.
Смотал буксирный трос линкор -
Не ожидал такого!-
И бронебойные в упор
Всадил в "Сибирякова".
8.
Забыть ли тот далёкий год,
Когда Иван Безродный
Явил сибиряковский род,
