Меня зовут - Кожа - Бердибек Ыдырысович Сокпакбаев

удобнее, чем подсаживаться просто так, без седла. Ноги не Болтаются, у каждого есть свои стремена.

Султан, видимо, решил похвастаться своей выдумкой и погнал Чалку по улице.

Мне это не понравилось.

— Куда мы едем?—спросил я.

— Молчи, сиди тихо!— отрезал Султан.

У Чалки оказалась на редкость мягкая поступь. Мы рысцой подскакали к магазину и остановились. Спрыгнув на землю, Султан передал мне поводья.

— Держи. Деньги есть?

— Зачем.

— Узнаешь. Сколько у тебя?

— Пять рублей, а зачем?

— Если будешь задавать глупые вопросы, можешь отправляться домой. Давай деньги!

Что было делать! Я оказался человеком зависимым, и пришлось подчиниться. Медленно расстегнув пуговицу нагрудного кармана, я запустил туда пальцы.

— Что ты возишься!— прикрикнул Султан.— Давай скорее.

Я копался, потому что мне нужно было копаться. В кармане у меня были две похрустывающие бумажки. Я не знал,

какая именно из них пятерка, а какая десятка, и пробовал определить это на ощупь. Чем кончаются такие

попытки, вы сами, наверно, знаете. Я вытащил 1 десятирублевку.

— Эгей!— закричал Султан.— Ну и хитрец же ты, Кожа! Всегда сумеешь разыграть человека. Ну ладно, я не

сержусь. Пусть будет десятирублевка. Давай ее сюда.

— Я думал, что у меня пятерка,— неловко оправдывался я.— Бери десятку, только пять рублей верни мне, ладно?

— Разберемся,— пообещал Султан и скрылся в дверях магазина.

Я вытащил из кармана вторую бумажку. Конечно, это была злополучная пятерка. Я так был рассержен на эту бумажку, что хотел разорвать ее и выбросить, но потом сжалился и снова положил ее в карман.

Султан вышел из магазина с набитыми карманами своих синих галифе.

— Что купил?

— Дорожные заботы, — важно ответил он мне и подмигнул.

Вскочив на коня, Султан огрел Чалку плеткой, и мы помчались.

Как только мы миновали последние домики села, Султан спросил;

— Умеешь курить?

— Я не пробовал.

Султан вытащил из кармана пачку сигарет, открыл и протянул мне.

— Я не хочу курить. Кури сам. А мне, пожалуйста, отдай деньги, которые остались.

— Ладно. За мной не пропадет. Разберемся. Кури. Курение сокращает дорогу.

— Я затянулся раза три или четыре, стараясь делать это поосторожнее, чтобы дым не попал -в горло. Султан

расхохотался.

— Чему вас только в школе учат?— насмешливо спросил он.— Да так курят только малые дети. Портишь хорошую сигарету. Набери дыма в рот и глотни!

Конечно, я знал цену всем рассуждениям Султана. Но уж, видно, нет на земле животного глупее человека.

Смешно требовать чего-нибудь от животного, которое не понимает, что можно и чего нельзя делать. Человек же

зачастую отлично знает, что поступить гак-то или этак нельзя, и все-таки поступает.

Именно это случилось и со мной. Мне было наплевать на подковырки Султана, но в то же время в голове засела

мысль: «Допустим, я глотну дым. Не умру же я от этого. Почему бы мне не глотнуть дым, хотя бы ради того, чтобы самому испытать его действие».

Вы, дорогие читатели, если вам уже минуло двенадцать лет, сами знаете, чем кончаются такие истории. Я

глотнул дым, и вот обыкновенный мирный дым превратился в какой-то ядовитый газ, застрял у меня в горле и

начал там ворочаться, щекотать и колоть меня. Я задыхался, кашлял. Из глаз катились слезы... Потом голова у

меня закружилась, спина лошади взлетела куда-то кверху. Султан почему-то оказался сидящим на лошади

головой вниз, небо покатилось в сторону, а придорожная трава двинулась прямо на меня...

— Остановись!— закричал я...

Я пришел в себя в придорожной канаве. Меня мутило. Казалось, что клубок дыма добрался до желудка и

продолжает неистовствовать там.

Вместо того чтобы посочувствовать, Султан принялся хохотать и насмехаться.

— Ох ты, моя черная размазня!— выкрикивал он. (Я, кажется, успел объяснить вам, что «коже» значит «каша-

размазня».)— Ой ты, черная размазня! А я-то рассчитывал съесть тебя, если в дороге придется голодно... Что я

скажу теперь тете Миллат?.. Ну что стоило тебе умереть, доехав до джайляу?

А теперь все заботы на мою

голову. Как я вырою тебе могилу? У меня нет даже лопаты.

Я надолго запомнил этот случай. С тех пор прошло много времени, но, как только табачный дым приближается к

моему носу, я бегу прочь со всех ног.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В которой появляется новое действующее лицо: мальчик, по имени Даулет.

Мы ехали то шагом, то рысцой и к полудню добрались до гор. Воздух здесь был гораздо чище и прохладней, чем на равнине, а местность во много раз красивее. Исчезла и противная мошкара. От вершин тянуло ласковым,

свежим ветерком. Вокруг колыхался плотный, сочный ковер из трав. Четыре тропинки, бежавшие рядом друг с другим, то пересекали воркующие, прозрачные ручейки, то углублялись в ущелье, то оказывались на берегу

сверкающих, как ртуть,речек.

Я сильно устал от верховой езды. Кроме того, я пришел к выводу, что, когда двое едут на одной лошади, заднего трясет гораздо сильнее. Увидев эту зеленую ширь и прохладную нелепую траву, я понял, что мне очень хочется поваляться на берегу ручейка, и предложил Султану отдохнуть самим да заодно подкормить Чалого.

Султан был непреклонен:

— Держись, Кожа! Скоро будут домики пастухов. Там мы и отдохнем вволю и напьемся кумыса.

И вправду, как только мы завернули за большой выступ горы, на зеленом склоне показалась серая юрта Рядом с

ней, у привязи, стояли двое жеребят. Это был верный признак того, что здесь есть кумыс.

— Сам аллах помогает нам,— важно сказал Султан,— теперь-то мы попьем вдоволь.— И он повернул Чалого прямо к юрте.

Неожиданно на дорогу выбежали сразу три больших пса. Широкогрудый волкодав с хриплым лаем бросился па

лошадь спереди, а длиннотелая, худая черная собака пыталась ухватить нашего славного конька за хвост.

Но пи одна собака не могла сравниться характером с моим другом Султаном. Он так яростно махал кнутом и так

отчаянно ругался, что псы предпочли отступить назад к юрте. Правда, злость их не убавилась, и лаяли они еще пуще прежнего.

Из юрты выбежал мальчик лет семи-восьми. Картуз на голове мальчика, видно, немало послужил отцу пли

старшему брату, но все же не дождался тех времен, когда голова нового владельца окажется хоть

приблизительно подходящей для него. Поэтому шапку пришлось сколоть сзади большой английской булавкой,

сделав ее таким образом чуть поменьше. Рукава