Олесь Донченко - Ветер с Днепра
— Ну, я же… Я же его… — лихорадочно зашептал Быцык. — Неужели так и не поймаю?..
Наталье пришлось лечить две ноги — гусиную и человеческую.
— Садись, Жень.
Евгений послушно сел.
— Какую ногу вывихнул?
— Вот эту… нет, эту…
— Ладно.
Наталья так дернула парня за ногу, что он аж грохнулся головой в песок.
— Ну, как?
— Ой, ничего. Немного легче.
Евгешка взял гуся на руки и, делая вид, что до сих пор хромает, медленно пошел в село.
— Олеся, — восторженно сказал Павлик. — Олеся!
И он дальше ничего не сказал. Только Наталья добавила:
— Да у нее же отец водолаз! Забыли? Все моря прошел насквозь!
История с этим прыганьем не осталась без последствий. Она натолкнула Олесю на интересную мысль. Вскоре в Млинках не было ни одного пионера, который бы не знал о водной вышке. Идею построить в колхозе такую вышку для прыжков в воду наиболее горячо встретил Павлик.
— Ой, как же хорошо, Олесь, ты придумала! Вы будете прыгать, а я на водоходе вблизи буду ездить, буду спасать утопающих!
— Ты еще сначала сделай его! — не удержался Кузька. И, взглянув на Олесю, замолчал.
Одно только беспокоило ребят: где достать строительный материал? Неожиданно в этом вопросе помог дед Галактион.
— Вот что я вам скажу, детвора. В колхозе, за домом правления, лежат хорошие горбыли. И досок там — уйма! Попросите у Иосифа Максимовича. Он даст. А меня за совет на водоходе вашем покатайте…
— Ты клепку с головы потерял? — набросилась баба Лизавета. — На водоходе! Как маленький, ей–право, как маленький!
— Баба, — строго ответил дед Галактион. — Я шестьдесят лет ездил на волах. Дай хоть на старость поеду на машине!
Итак, две вещи интересовали с тех пор ребят, — только о них и разговоров было, — водоход и вышка. Павлик должен оживить темпы своей работы и закончить водоход, а тем временем надо построить вышку. В изобретение Павлика еще не все верили, у некоторых пионеров жило в сердце сомнение — ничего не получится у Павлика, глупости! Другое дело — вышка! Все будут учиться прыгать с нее и, возможно, выучатся когда–то на водолазов, как Олесин отец. Каждому хочется побывать на морском дне.
Одного Евгешку не привлекали такие блестящие возможности. Во–первых, прыгать страшно, во–вторых, быть водолазом страшно; в-третьих, пусть прыгает тот, кто глупее, а он, Евгешка, принципиально против вышки.
Тем временем, когда Павлик увеличил темпы и в четвертый раз переделывал водоход и когда выбирали делегацию к председателю колхоза, чтобы он дал строительный материал, тем временем Кузька настойчиво, упрямо пытался разоблачить хулигана. Кто ударил Олесю камнем и отнял у нее платок с пряниками?
Дважды бегал Кузька в лес, обыскивал чуть ли не каждый куст, на каждой тропе присматривался к следам, подбирал окурки, бумажки… И наконец, нашел кое–что чрезвычайно интересное.
В тот же день Кузька прибежал прямо к Евгешке.
— Хулигана нашел!
— Где? Где же он? — спросил, немного бледнея, Евгешка.
Кузька торжественно вытащил из–за пазухи старый дырявый башмак.
— Вот он, хулиган! Сейчас все тебе расскажу.
И пока он будет рассказывать Евгешке, я расскажу вам, как пионерская делегация ходила к председателю колхоза и что из этого вышло. Но перед этим небольшое лирическое вступление. Если кто не любит лирики, может пропустить это место и читать строк на двадцать ниже.
Председатель колхоза Иосиф Максимович Макота стоял посреди поля. А вокруг волновался пшеничный океан. И не было в том океане ни синих васильков, ни осота, потому что, не бывает этой пакости в пшенице после прополки. С поля видно, как блестит внизу синим лезвием Днепр, а по Днепру пестрят лиловые леса и желтые песчаные косы. И не пели над хлебами звонкоголосые жаворонки, потому что они поют ранней весной. Но зато стрелами носились ласточки и вообще было прекрасно, даже без жаворонков.
Прекраснейший был хлеб. Пшеницы стояли густые, стояли высокой зеленой стеной. И когда сорвал Иосиф Макота полный колосок и положил себе на ладонь, он убедился, что дней через пятнадцать непременно начнется жатва, а если солнце будет ежедневно так припекать, то даже раньше.
Макота быстро вскочил на коня и погнал в колхоз, потому что две жатки до сих пор стояли неисправные.
На этом кончается лирика, потому что, прибежав с поля, Иосиф Макота остановился у кузницы и крикнул:
— Быстрее, ребята, быстрее, быстрее! До жатвы надо успеть, надо проверить! Ремонт, ребята, ремонт!
И он сам начал щупать в жатке каждый винтик, а жатки стояли, подняв вверх грабли, как раковые клешни. И кузнецы сильнее ударили молотом, и мех запыхтел чаще. И Василий, пионервожатый, лег на спину возле жатки и принялся стучать зубилом, что–то ремонтируя.
Именно в эту минуту перед Иосифом Максимовичем появились делегаты.
— Ну как, ребята? Растем! — крикнул из–под брюха жатки пионервожатый.
— Растем! Растем! — ответил хор звонких детских голосов.
— Ну, красота. Но яблок сегодня у меня нет. Не тряс яблони. Некогда…
— Кто растет? Какие яблоки? — быстро повернулся к детям председатель колхоза.
— Это мы растем, Иосиф Максимович, — ответила Олеся. — И нам надо построить водную вышку. Дайте нам древесины, мы хотим прыга…
— Какая вышка? Какая древесина? Пионеры хорошие, жатва скоро… Жатва! Понимаете?
— Иосиф Максимович, — отозвался пионервожатый. — Дайте им древесины. Обязательно дайте. Жатва жатвой, а вышка тоже нужна для детей. Физкультура. Понимаете? Они хотят прыгать в воду. Верно, ребята?
— Василий, голубчик, — ударил руками о полы председатель колхоза, — и ты как маленький? Разве нельзя прыгать через веревочку, через обруч, через колоду?
— Нам надо, чтобы было высоко, Иосиф Максимович! — ввернул словечко Пронька.
— Высоко? Чтобы убиться? А? Вам хочется высоко? Ну и прыгайте! Разве нельзя прыгать с забора, с дуба, с шелковицы, с вишни, с риги, с ивы, с хаты–лаборатории, с школы, с кручи! Пионеры мои хорошие, после жатвы я вам три вышки поставлю — на Днепре, на пруду, на море!
Тут все услышали невероятный топот. Кузьке показалось, что это бежит стадо слонов, пробираясь сквозь джунгли. Топот приблизился, и все услышали тяжелое дыхание. Это был толстый зоотехник Иван Иванович. Он схватил председателя колхоза за рукав и крикнул:
— Иосиф Максимович! Небывалый приплод! Шестнадцать поросят! Пойдемте!
— От какой?
— Матильда! Матильда!..
Откуда–то сбоку вынырнула другая фигура. Это был худой и высокий птицевод Нил Нилович (его все в колхозе за глаза звали «Крокодил Крокодилович»).
Он схватил председателя колхоза за другой рукав:
— Иосиф Максимович! Инкубаторы вылупили пять тысяч цыплят! Не справлюсь! Дайте помощников!
Толстый и низенький зоотехник и высокий худой птицевод с силой потащили Иосифа Максимовича в разные стороны.
И тут звонко заржал рыжий конь с белой звездой на лбу, и с него на ходу соскочил на землю завхоз Дмитрий Гаврилович, ему уже не за что было ухватиться — в оба рукава председателя колхоза крепко вцепились птицевод и зоотехник, и поэтому завхоз только крикнул:
— Тракторы! Тракторы! Тракторы прибыли! Тракторы, Иосиф Максимович!
— Нам древесину! Вышку! Нам физкультуру! — хором воскликнули Олеся, Пронька и Павлик.
— Некогда сейчас, дорогие пионеры! Некогда! Шестнадцать поросят! Пять тысяч цыплят! Новые тракторы!
И Иосиф Максимович Макота быстро исчез вместе с завхозом, с толстым зоотехником и с худым птицеводом.
Пионерская делегация ушла от председателя колхоза далеко не в розовом настроении. Как все хорошо складывалось — вышка, водный спорт, водолазы, затопленные корабли, и вдруг — Иосиф Максимович не дает древесины! Иосиф Максимович так занят, что никак не может найти для пионеров свободной минуты! Правда, он обещал поставить аж три вышки, но когда это будет? Неужели разобьются все мечты?
И когда вот так Олеся, Павлик и Пронька сидели на перелазе и рассуждали, что же делать дальше, прибежал с рваным ботинком Кузька. Вы уже, наверное, заметили, что этот «следопыт» не приходит, а прибегает.
— Павлик! Пронька! Давайте ноги!
— А что случилось?
— Очень просто, этот ботинок я нашел в лесу. Его, наверное, потерял хулиган. Тот самый, что тебе, Олеся, нахулиганил. Кому придется по ноге, тот и хулиган!
И в одно мгновение ботинок оказался на ноге у Проньки. Методы разоблачения хулигана были у Кузьки решительные и энергичные.
— Нет, Пронька, не ты, — с сожалением констатировал следопыт. — Слишком большой на твою ногу…
На Павлика ботинок не налез, а примерять Олесе, вы же сами понимаете, нет никакого смысла. Кузька побежал от ребят тоже, конечно, в плохом настроении, но в нем еще была надежда: ведь в колхозе еще много–много ног, на которые можно примерять ботинок!
