Лев Белов - Ыых покидает пещеру
— Ешь! — тихо произнес он. — Вдруг больше не придется.
Галка не стала долго раздумывать. Она взяла у мальчика вилку и быстро одолела половину банки консервированной рыбы. Остальное тут же доел Вовка. Когда он снова подбросил носком туфли пустую банку, Подхалим подпрыгнул и очень ловко поймал ее на лету. Затем он с гордостью водрузил пустую банку на свою голову и победоносно оглянулся на дикарей. Увидев на голове Подхалима заманчиво блестящий предмет, Вожак медленно подошел к нему, бесцеремонно снял с его волос банку и перенес на свою голову. Затем он дал такого тумака Подхалиму, что тот покачнулся и, едва не свалившись, молча побрел в сторону. Один из дикарей разжигавших костер, тоже надел на свою голову пустую банку.
Вожак положил руку на плечо Вовке. Показав пальцем в сторону разложенных на траве предметов и продуктов, он четко произнес:
— Ук!
— Ладно, — согласился Вовка, поняв сказанное Вожаком, как приказание объяснить, что здесь лежит. Он поднял пачку рафинада и, надорвав ее, вынул кусочек. Положив сахар в рот, он с подчеркнутым старанием захрустел. Второй кусок он протянул Вожаку. Тот осторожно надкусил белый кубик и поморщился. Однако распробовав, жадно проглотил остаток. Все смотрели на его рот, ожидая, чем всё это кончится. Вожак закашлялся и сделал гримасу, напоминающую улыбку.
«Понравилось», — подумал Вовка. У него мелькнула мысль, что теперь, может быть, дикари смягчатся и пощадят его с Галкой. Вожак подозвал к себе Подхалима и что-то сказал ему. Тот молниеносно бросился к рюкзаку, поднял один из рассыпанных возле него белых сухарей, тронул Вовку за плечо. Мальчик взял сухарь и, нарочито причмокивая, демонстративно стал его грызть. Подхалим бросился к сухарям, схватил два куска и протянул их Вожаку.
Но Вожак проявил великодушие: один сухарь вернул Подхалиму, а другой начал грызть сам. Глядя на предводителя, Подхалим с трудом откусил от сухаря кусок и сразу же поморщился. Но на него грозно взглянул Вожак, и кусок быстро был проглочен.
Съев свою половину, Подхалим незаметно бросил остаток на землю. Вовка взглянул на валявшийся кусок одновременно с Галкой. К своему удивлению, они обнаружили не кусок сухаря, а клочок обертки с красивой этикеткой, на которой можно было прочесть:
— Он слопал мыло! — пробормотал Вовка, схватив за руку Сверчкову. — Что теперь будет?
Галка какое-то мгновение смотрела на Вовку, потом перевела взгляд на худощавого дикаря, у которого беспокойно забегали глаза, и, махнув рукой, ответила:
— Ничего не будет! Видишь, какой он грязный? Хоть изнутри умоется.
Глава десятая
В КОТОРОЙ ДИКАРИ УЛЕПЕТЫВАЮТ БЕЗ ОГЛЯДКИ, А ВОВКА И ГАЛКА ПЛАЧУТ БЕЗ УТАИКИ
Мохнатый мальчишка, не сводивший глаз с неведомо откуда взявшихся пришельцев, вдруг совершенно неожиданно отвлекся и уставился в какой-то предмет, лежавший около одного из рюкзаков. Проследив за его взглядом, Галка увидела книжку, с которой не расставалась е пионерском лагере. Это была красочная, с яркой обложкой, брошюра «Цветоводство».
Девочка подошла к рюкзаку, подняла брошюру, протянула маленькому дикарю. Тот недоверчиво покосился на Галку, взглянул на изображения цветов и дотронулся пальцами до обложки. Но тут же вскрикнул и отдернул руку.
Вожак неодобрительно заурчал, сделал шаг к юному дикарю и влепил ему легкую затрещину. Мальчишка жалобно захныкал и что-то проговорил, показывая на Галку. Тогда Вожак сам потянулся к брошюре. Но едва он дотронулся до обложки, как тоже вскрикнул и быстро спрятал руку за спину.
Переглянувшись с Вовкой, Галка недоуменно пожала плечами.
— Принимают за настоящие, живые цветы, — догадался Тутарев. — Неандертальцы, что ты хочешь!
Вслед за Вожаком к брошюре потянулись остальные дикари. Но каждый из них, едва прикоснувшись к обложке с цветной иллюстрацией, вскрикивал и отдергивал руку. Видимо, им казалось колдовством, что цветы, которые можно видеть глазами, нельзя взять руками.
Вожак положил дубину у Галкиных ног, вскинул руки и издал тоскливый протяжный звук. В ту же минуту все дикари положили свои дубинки к ногам Сверчковой и отступили на несколько шагов. Лишь мохнатый мальчишка, у которого не было дубины, растерянно топтался на месте. Окрик Вожака заставил его спрятаться за спину взрослых.
Где-то за костром послышалось дикое завывание. Галка и Вовка вздрогнули. Прямо на них бежал, размахивая дубиной и корчась от боли, худощавый дикарь, которого Тутарев окрестил Подхалимом. На губах у него пузырилась розоватая пена.
Кто знает, быть может, именно в эту минуту наши герои распрощались бы с жизнью, если б Вожак не преградил дорогу Подхалиму и, подняв обе руки вверх, не закричал страшным голосом:
— Джуу!
Окрик Вожака произвел на Подхалима магическое действие. Он задрожал, бросил дубину и тут же лег на спину.
— Ну и чудеса, — удивилась Галка. — Похоже, они нас боятся.
— Да-а-а, — протянул Вовка. — Но это даже хорошо! Теперь у. нас есть шансы на спасение. Надо только держать фасон.
— Это я умею, — весело произнесла Сверчкова и, подойдя к своему рюкзаку, стала что-то искать в нем.
Дикари следили за ее движениями с явным страхом. Даже Вожак, который считался, вероятно, самым опытным и храбрым охотником, так моргал глазами, словно ему надо было идти к доске, а он не знал, как решается записанная на ней задача.
Порывшись в рюкзаке, Галка вытащила, наконец, какой-то завернутый в носовой платок предмет и подошла к Вовке.
— Видишь, что я с собой взяла? — спросила она, разворачивая сверток. Это был миниатюрный приемник на полупроводниках.
— Теперь мы им покажем! — не то радостно, не то с угрозой воскликнул Вовка. Он повернул рычажок. Из маленькой эбонитовой коробки полилась мощная русская песня. Пел хор имени Пятницкого:
— Красота твоя с ума меня свела-а-а, Иссушила добра молодца меня-а-а…
Вожак с ужасом оглянулся на перепуганных сородичей, дико взвыл и бросился бежать в сторону каменистого холма. Худощавый Подхалим мгновенно вскочил на ноги и помчался за ним, стараясь обогнать тех, кто был уже впереди.
А из приемника несся протяжный и ласковый мужской голос:
— Ты постой, посто-о-й, красавица моя, Дозволь наглядеться, радость, на тебя!
Спустя минуту возле Вовки и Галки никого не было.
— Техника — сила! — произнес Вовка, передавая приемник Галке.
— Вот уж теперь они нас не тронут, — сказала Сверчкова.
— Суеверие, — вздохнул Вовка.
Он опять повернул рычажок. Хор умолк, раздался барабанный бой, затем послышался четкий женский голос:
— Поиски не дали пока никаких результатов. Однако есть надежда, что исчезнувшие из пионерского лагеря дети вернутся обратно, если только они не свалились в пропасть и не погибли из-за отсутствия воды и пищи. Впрочем, последний вариант маловероятен, поскольку из опроса свидетелей следует, что в продуктах они не испытывают недостатка. При экономном расходовании еды им может хватить ее на неделю.
Поисковой партией руководит известный альпинист заслуженный мастер спорта Владимир Исидорович Карцев…
… Завтра отправляется в поход еще одна спасательная экспедиция, возглавляемая мастером спорта Алексеем Целовкиным. В составе отряда — восьмерка лучших в республике спортсменов. Удачи вам, дорогие Друзья!
Глава одиннадцатая
В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, КТО ЫЫХ, А КТО УАУ
Костер, около которого сидели Галка и Вовка, начинал угасать.
Солнце зашло за изломанную линию скал. Прохладный ветер, словно ожидавший этого момента, налетел на пламя, пригнул его к земле и, крепко обжегшись, отпрянул назад.
Девочка зябко поежилась, пригладила растрепавшиеся волосы. Вовка подбросил последние сучья в огонь, беспомощно оглянулся.
— Скоро потухнет, — тихо сказал он, — а подложить нечего. Замерзнем ночью.
— А дубины? — сообразила Галка. — Здесь их хватит на сто костров. Слушай меня, и не пропадешь!
Через несколько минут грозное оружие дикарей мирно пылало в костре.
— Нас ищут, а мы… — Галка вздохнула и уставилась в одну точку.
— Вот если б у нас был не приемник, а передатчик, — мечтательно улыбнулся Вовка, — тогда бы…
— Если б… Как мы отсюда выберемся, когда кругом скалы? Это, наверно, дно пропасти. Как ты думаешь?
— Конечно. Куда ни глянь, везде верхотура, а в середке вроде как площадка.
— Стакан, только огромный и каменный.
— Может, вернемся в свою пещерку, а, Галка?
— Костер потухнет. А сейчас уже темно. Видишь, звезды высыпать стали. Тут и волки, я думаю, водятся.
— Волки — что! Волки — не страшно, а вот если…
— Волки — не страшно? — ахнула Галка. — А ты что же, как барон Мюнхгаузен будешь с ними расправляться— через горло за кишки наизнанку выворачивать?
