Юрий Воищев - Крах Мишки Мухоркина
— Верно, — мрачно согласился Мишка.
Пашка, который уже собирался драпать без оглядки, удивленно остановился.
— Поди сюда, — позвал его Мишка. — Да не бойся, бить не буду.
— А я не боюсь, — сказал Пашка, глаза у него так и бегали. — А бить ты меня не имеешь права, у меня на это отец есть!
— Трус, — Мишка презрительно посмотрел на него. — Я же тебе сказал, что бить не буду.
— Не будешь? — недоверчиво переспросил Пашка.
— Ну, не буду! Не буду! — разозлился Мишка. — Мне с тобой поговорить надо.
— А ты оттуда говори.
— Отсюда не могу.
— Почему это не можешь? — подозрительно спросил Пашка, на всякий случай держась за ручку двери.
— Не хочу, чтобы все слышали. Тайна, понял?
Это на Пашку подействовало, и он нерешительно направился к лавочке. Медленно медленно. Да ещё через каждый шаг останавливался и грозил:
— Только тронь!.. Попробуй только!.. Я отцу скажу!.. Он тебя разрисует! Ну? — Пашка остановился напротив Мишки и угрожающе выставил клюшку вперёд.
— Скажи, кто я, по-твоему? — неожиданно спросил Мишка.
— Ты? — оторопел Пашка и уклончиво ответил: — Мишка… А кто ж ты ещё?..
— Нет, — отмахнулся Мишка. — Как ты меня перед этим назвал?
— А говорил, бить не будешь… — заныл Пашка и рванулся к подъезду, но Мишка схватил его за пальто.
— Отпусти-и! — заголосил Пашка на весь двор.
— Ты что, бешеный?! — испугался Мишка. — Сказал, не трону — значит, не трону! Неужели тебе трудно меня дураком назвать?
— Дурак! Дурак! Дурак! — заверещал Пашка.
— Молодец, — похвалил его Мишка и сразу отпустил.
Пашка настолько растерялся, что даже не стал удирать.
А Мишка, больше не обращая внимания на Пашку, сидел на лавочке и растравлял свои душевные раны.
«Дурак и есть, — говорил он сам себе. — Дурак! Связался с этим четвёртым «Б»! В школе проходу не дают. Трижды дурак — вот кто он! Все об этом знают. Даже глупый Пашка знает. Так мне и надо, не будь дураком!»
— Мишк, а Мишк, — прервал его размышления Пашка, — а ещё раз можно?
— Что — можно?
— Ну, это… — засмущался Пашка, — дураком тебя назвать, а?
— Называй, — вздохнул Мишка. — Чего уж там…
И Пашка радостно затараторил:
— Дурак! Дурак! Дурак! Дурак!..
Мишка молчал, уставившись в землю, а Пашка, оседлав клюшку, скакал вокруг лавочки и вопил:
— Мишка — дурак! Мишка — дурак! Мишка — дурак!..
Вдруг раздался чей-то дружный смех, и Мишка поднял голову.
Невдалеке, у ворот, стояли Зинка и ещё несколько девчонок из 4-го «Б». Они о чём-то шептались, смотрели на Мишку и громко смеялись.
А Пашка надрывался вовсю, несколько разнообразив свою программу:
— Дурак — Мишка! Мишка — дурак!
Мишка вскочил — и не успел Пашка опомниться, как воткнулся головой в глубокий сугроб и беспомощно задрыгал ногами.
— Будешь знать, кто дурак!.. Будешь знать!..
Пашка выплёвывал снег и причитал:
— Я и так давно знаю, что ты умный! Я не хотел! Ты меня сам заставил!
Наконец Пашке удалось вырваться, и он, оставив на поле боя клюшку, промчался через весь двор и скрылся в подъезде.
Весь вечер Мишка переживал, что так глупо перед девчонками опозорился. Он на них здорово разозлился. Это всё Зинка… Вместо того чтобы уроки учить, шатаются по городу или дома у неё сиднем сидят и треплются. А иначе чего они у неё забыли? Каждый день собираются!
Девчонки пока особых хлопот Мишке не доставляли, они уверенно тянули на тройки. А теперь только держись — Зинка их нарочно от учёбы отвлекает. Верно, назло. Недаром она ему проходу не даёт!
Глава одиннадцатая
ЖРЕБИЙ БРОШЕН
Вся следующая неделя прошла у Мишки, как в страшном сне. Двойки сыпались, словно из рога изобилия. Клавдия Анатольевна совсем расстроилась.
— Теперь-то я знаю, — говорила она, — когда вы хотите учиться, у вас получается. Придётся поставить вопрос на пионерском собрании.
В субботу в классе появился Николай VI и сказал, чтобы все остались после урока.
— А если кто сбежит… — он пристально посмотрел на Свечкина и сделал долгую паузу, видимо, выбирая наказание пострашнее.
Санька даже на парте заёрзал.
А Николай VI так ничего и не смог придумать и наконец сказал:
— …пусть сам на себя пеняет!
— И только-то! — захихикал Санька. Он думал, что пионервожатый скажет что-нибудь вроде: «Как встречу потом в тёмном переулке, своих не узнаешь!» — а тут нашли чем пугать. Он, Санька, и так всю жизнь сам на себя пеняет, потому что больше не на кого.
Но на пионерское собрание остался. Он вообще-то любил разные собрания. Однажды он даже просидел три часа в красном уголке на собрании ЖЭКа, когда решался вопрос об озеленении двора. Взрослые спорили до хрипоты и наконец порешили засадить весь двор липами, потому что они быстрее растут, и уже хотели расходиться. Но тут встал Санька. «Ничего не выйдет, — сказал он. — Нам тогда в футбол играть будет негде». Санькино слово на этом собрании оказалось самым веским. Жильцы решили засадить деревьями только половину двора, а другую оставить для футболистов. И не липами, потому что липы очень хрупкие, а дубами. «Дуб, он всё выдержит», — сказал тогда председатель ЖЭКа. Будь его воля, он бы, не задумываясь, выписал железные деревья из Африки, которым не то что футбольный мяч, но даже топор не страшен.
Пионерское собрание открыл председатель отряда Вовка Сидоров и забубнил по бумажке:
— На повестке дня — текущая успеваемость, помощь отстающим и дисциплина… — Он подумал и почему-то уточнил — На уроках.
— Кто первым выступит? — спросил Николай VI. Он сидел вместе с Вовкой за учительским столом.
Первым выступил Мишка. Он разгромил всех в пух и прах. Он говорил, что ему ещё никогда не приходилось учиться в таком отстающем классе, как 4-й «Б», сталкиваться с такими лентяями, как Санька Свечкин, и жить в одном доме с такими хулиганами, как Витька Кунин.
Мишкина речь вызвала переполох.
— Это кто хулиган?! — закричал Витька.
— Это кто лентяй?! — закричал Санька.
— Мы тебя к себе не звали! — закричали все.
Николай VI начал яростно стучать карандашом по столу, и наконец все успокоились.
— Кто следующий?
Но больше никто выступать не хотел.
— Поактивней, поактивней, — призвал Николай VI.
И все снова зашумели, закричали, заспорили. А Зинка Шестакова подскочила к Мишке и давай его прорабатывать:
— А какое ты имеешь право про нас так говорить? Что ты о нас знаешь? Ты у нас без году неделю!
— А он сам хулиган! — надрывался Витька. — Он неделю назад у нас во дворе пятилетнего Пашку до полусмерти избил, я в окно видел!
Николай VI опять стал яростно стучать по столу, даже карандаш сломался, но все увлеклись спором с Мишкой.
Тогда Вовка Сидоров, вспомнив о своих обязанностях, гаркнул: «Ти-хо!» И гам сразу стих.
— Вот видите, — запальчиво сказал пионервожатый, — о какой дисциплине может идти речь, когда вы себя так на собрании ведёте!
— Так вы же сами нас просили поактивней, — удивился Витька.
Николай VI чуть не задохнулся от возмущения:
— Ну, знаете ли…
Но тут открылась дверь, и вошла Клавдия Анатольевна.
— Ничего, ничего, продолжайте, — сказала она и тихонько, на цыпочках, словно боясь помешать, прошла через класс и села за последнюю парту. Она сидела и напряжённо смотрела на дверь, словно ещё кто-то должен был войти, какой-нибудь большой начальник. Ребята удивлённо переглянулись и стали с любопытством глазеть на дверь, как будто из- за неё вот-вот должно появиться что-то необыкновенное. Даже Николай VI обернулся.
В наступившей тишине послышались за дверью чьи-то шаги, как будто приближалось несколько человек. Затем дверь чуть-чуть приоткрылась, также тихо закрылась и послышался отчаянный шепот:
— Ну, иди-иди… Ну!
— Сейчас…
— Ты ничего не забыл?
— Ничего…
Все прислушались, затаив дыхание. Пионервожатый встал и вопросительно взглянул на Клавдию Анатольевну. Он, видимо, хотел посмотреть, кто там за дверью шепчется. Но учительница незаметно для ребят приложила палец к губам, и Николай VI сел, недоуменно пожав плечами.
— В наше время точно так же было, — позабыв про обиду, Санька толкнул Мишку локтем. — Вот так стояли за дверью трое из соседнего класса и шептались целый час. А мы, дураки, сидели и ждали, что же будет. А те наконец осмелели, ворвались и давай нас зелёными помидорами обстреливать. И всё за то, что мы их в шашки обыграли, класс на класс.
Но тут дверь распахнулась, и в класс вошёл Толька Ануров. Вернее, влетел, видно было, что его втолкнули.
— Меня к вам делегатом из четвёртого «А» послали! — выпалил он и обернулся. Из-за двери высунулись несколько мальчишек из прежнего Мишкиного класса и стали делать Анурову знаки: давай, мол, не бойся…
