Юрий Воищев - Крах Мишки Мухоркина
— Ну, тогда идёмте ко мне, — нарочито равнодушно сказал Мишка. — Каких-то два-три часа посидим, и всё!
Но его «хитроумный» план потерпел крушение.
— Была охота, — хмыкнул Санька.
— Охота была, — хмыкнул Эхо Наоборот.
— Не было охоты, — хмыкнул Кабась.
— Никуда я не пойду, — снова заныл Витька, — я играть буду.
— Ну, что вам стоит? — взмолился Мишка.
— Иди, иди, — сказал Свечкин. — Не мешай.
И Мишка уныло побрел домой.
«Может, все-таки дать им списать? — подумал он. — Нельзя. Ни за что! Потому что ничего от этого не изменится. Они будут наслаждаться свободой, а ты, «буквоед и отличник», гни на них спину. Нет уж. Сами должны убедиться, как тяжело быть отличником. Но как?..
У рыболовного магазина его внимание неожиданно привлекла следующая сцена.
Какая-то женщина извлекла своего непутёвого сына из толпы у входа и выговаривала ему на всю улицу:
— Сил моих больше нет! Ты наконец будешь заниматься? Или мне отцу позвонить?
А он хлюпал носом и настырно повторял:
— Купишь крючки — пойду. Купишь — пойду.
— А ты не обманываешь? — подозрительно спросила мать.
— Честное пионерское! — засиял мальчишка и помчался по улице.
— Ты куда? — растерялась мать.
— Уроки учить! — крикнул он.
Она вздохнула и вошла в магазин.
И тут Мишку озарило. Как же он раньше не додумался?!
Ведь в коридоре у него стоял заветный ящик, который отец называл сундуком капитана Флинта. В нём Мишка хранил свои «драгоценности»; кованые рыболовные крючки с прямым загибом, чешские и немецкие, они отливали синим блеском, и каждый был привязан к длинному поводку; мотки крепчайшей шёлковой лески — настоящий парашютный шёлк, запросто выдерживающий три утюга, Мишка уже испытывал; два тюбика синтетического мотыля, за ними в магазине «Рыболов» такая давка была! — оно и понятно, живого мотыля не достанешь, да и не всегда он в продаже бывает; мешочек с грузилами — дробинки, картечины и просто куски свинца и гайки для донок; несколько гусиных перьев на поплавки и даже одно страусиное из старой прабабушкиной шляпы — большое перо, мохнатое, словно веер, поплавка из него, конечно, не сделаешь, но всё равно может пригодиться; старый веник — из его толстых сухих стеблей на комле тоже получаются отличные поплавки, кто понимает толк в старом венике… А ещё — замечательная книга «Жизнь и ловля пресноводных рыб России» знаменитого учёного и выдающегося рыболова Сабанеева. И хоть она была потрёпанная-препотрёпанная, со всякими твердыми знаками и устаревшими буквами, Мишка её все равно очень ценил и страшно жалел, что плохо умеет читать на дореволюционном русском языке.
О Мишкином богатстве знал весь двор. Да что двор — улица!
«Мишк, покажь снасти», — то и дело приставали к нему ребята, забыв даже о своей неприязни к «примерному мальчику и школьному активисту».
«Пожалуйста», — говорил Мишка. Жалко, что ли? Он сам был не прочь похвалиться.
Мальчишки часами сидели вокруг сундука капитана Флинта, а Мишка показывал им одну вещь за другой, ревниво следил за каждым, чтобы никто ничего ненароком не унёс, и важно похлопывал по дореволюционному тому Сабанеева: «Тут такие клёвые насадочки описаны! Никто о них и не знает! Никогда без рыбы не останешься».
А если кто-нибудь сомневался, Мишка раскрывал книгу, долгое время беззвучно шевелил губами, а потом «переводил» на современный русский язык:
«Во, смотри, что пишут о лучшей насадке для плотвы! Надо тесто сделать, хорошенько смешать со свинцовым суриком и добавить мёду. Поняли?»
Мальчишки только ахали и потихоньку записывали рецепт на обёртке своих дневников.
«А что такое сурик?»
«Сурик, — охотно объяснял Мишка, он уже знал от отца, — это краска такая. Красного цвета».
«Ну, мёд — это понятно. А вот краска зачем?» — допытывались ребята.
«Соображать надо, — наслаждался своей осведомлённостью Мишка. — Рыбу красный цвет привлекает. Она на цвет так и идёт, валом валит».
«Уж и валом?» — сомневались некоторые.
«Не верите, не надо!» — И Мишка захлопывал книгу.
«Ну, что ты, что ты! — пугались мальчишки и спрашивали: — Ну, а ещё что там написано? Другие рецепты есть, а?»
«Здесь всё есть!» — гордо отвечал Мишка.
* * *…Дома Мишка поспешно «произвёл ревизию» знаменитого сундука. В нём не осталось ничего, кроме потрёпанной книги Сабанеева. Всем остальным Мишка загрузил портфель и карманы и вышел на улицу.
У трамвайной остановки он наткнулся на Зинку. Она возвращалась с катка, на плече у неё болтались белые ботинки с фигурными коньками.
— С катка? — спросил он Зинку.
Зинка хотела было независимо пройти мимо, но Мишка преградил ей дорогу, и поэтому она остановилась.
— А ты опять к Светке задачки решать? Сколько будет два плюс два? — насмешливо сказала она.
— На вопрос вопросом не отвечают! — вспылил Мишка.
— У тебя не спросилась, — отрезала Зинка.
— Говоришь, не спросилась, а сама спрашиваешь! — усмехнулся Мишка.
— Пропусти! Стоит, как пень на дороге.
— И буду стоять. А чего ты ко мне со своей Светкой пристаешь? Она из вашего класса — сами ей и помогайте!
— А ты из какого? — возмутилась Зинка. Она оттолкнула Мишку в сторону, он от неожиданности чуть в сугроб не упал, и крикнула: — Нехорошо, Мухоркин! С таким, как ты, наш класс никогда из двоек не вылезет!
— А это мы ещё посмотрим! — Мишка многозначительно похлопал по портфелю.
— И смотреть нечего, — засмеялась Зинка.
— Фи-гу-рис-тка! — взорвался Мишка. — А сама на коньках стоять не умеешь!
— А ты видел, как я теперь катаюсь? Видел?
— Как падаешь — видел, а как катаешься — нет! — съязвил Мишка.
— Дурак, — сказала Зинка.
— Корова на льду! — крикнул Мишка и решительно направился к дому Свечкина. Уже во второй раз.
Мальчишки по-прежнему гоняли шайбу.
— Ну что, передумал? — сказал Санька.
…Через пять минут во дворе никого не осталось.
Каждый умчался домой готовить уроки.
Каждый после небольшой потасовки унёс с собой что-нибудь из Мишкиных сокровищ: кто крючки, кто грузила, кто леску… А Вовке Сидорову достался старый веник, который Мишка с таким трудом год назад выпросил у матери.
Во дворе остался один только Мишка… с пустым портфелем.
На следующий день 4-й «Б» заработал двадцать шесть пятёрок и четвёрок!
Клавдия Анатольевна растерянно улыбалась и то и дело повторяла, обращаясь к директору:
— Это чудо!
А Мишка с ужасом думал о завтрашнем дне. Сундук капитана Флинта был пуст.
— Ты что, свои снасти перепрятал? — спросил у него вечером отец.
— Я с ребятами поделился, — соврал Мишка. — А то у меня много, а у них — ничего.
— Молодец, капитан Флинт! — похвалил отец.
Если б он знал всю правду… Но признаться Мишка не мог: язык не поворачивался сказать всё, как есть. Отступать было поздно.
Глава десятая
ДУРАК
Что делать?
Безвыходное положение.
Если б у него были друзья, то можно было бы посоветоваться. А где их взять, если ты круглый отличник и к тому же пример для всех?! Есть, правда, Толька Ануров, из его прежнего класса, да и тот «сплошной хорошист» — у него забот хватает! Он среди мальчишек своей улицы тоже на птичьих правах!
Ну, что же придумать?
Разве с ними договоришься…
Однажды, когда ещё Мишка не имел никакого отношения к 4-му «Б», он нашёл вместе со Свечкиным на берегу реки старинную монету, и они целый день договаривались: чья же она всё-таки будет? Так и не договорились. Пришлось разрубить её на две половинки, чтобы никому не было обидно. А затем каждый, незаметно друг от друга, бросил свою «долю» в реку — какой толк от половины монеты?!
Вот и сегодня после занятий Мишка и так и этак пытался подольститься к мальчишкам, а они в хоккей гоняют и хоть бы хны. А потом Санька «сжалился» и спросил: «У тебя в сундуке больше ничего не осталось?» — «Ничего», — ответил Мишка. «Ну, тогда не мешай играть, иди уроки учи!» — сказали ему.
Может, обратно в 4-й «А» вернуться? Только теперь уже дороги назад нет… Сам заварил, сам и расхлёбывай.
Нет, что ни говори, а положение и впрямь было безвыходное.
Мишка уныло сидел на лавочке, не зная, что придумать.
К нему подошел малолетний Пашка из 15-й квартиры с хоккейной клюшкой в руках и без всякой надежды спросил:
— Сыграем?
— Иди к Саньке играй! — сказал Мишка.
— Ходил, — уныло ответил Пашка. — Не принимают.
— Ещё раз сходи.
— Что я, дурак? — обиделся Пашка и уныло направился к подъезду, волоча за собой клюшку. У двери он обернулся и крякнул: — Сам ты дурак!
