Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей - Татьяна Леонидовна Миронова
— Пришли ми человѣкъ на жеребьци.
«Человѣкъ! Ага! — Митя торжествовал, если можно было торжествовать в этот невеселый для них час. — Он сказал: «пришли человѣкъ», а не «пришли человѣка». Так могли говорить только до конца тринадцатого века, не позже. Получается, мы в тринадцатом веке!»
И еще не сразу освоившись с ошеломившей его догадкой, Митя, прежде чем поделиться с Прохором своим открытием, жадно ловил слова, все сильнее укрепляясь в своей правоте. Наконец он повернулся к Прохору:
— Это тринадцатый век!
— Да, — сосредоточенно думая о своем, кивнул Прохор, — получается, что так.
Наши мальчишки, услышавшие этот короткий разговор, испуганно переглянулись и крепче прижались друг к другу, незадачливые кладоискатели сразу поняли, что не разыгрывают их, не пытаются обмануть и не веселый спектакль ожидает их по приезде, а неведомое и грозное дознание.
Обоз втянулся на постоялый двор. В два этажа массивные хоромы украшало высокое крыльцо в кружеве затейливой деревянной резьбы. Толпа домочадцев высыпала во двор и окружила телегу с пленниками. Все с интересом разглядывали Прохора, диковинным казалось древним русичам его одеяние.
Микула тем временем наклонился над пленником в кольчуге и грозно вопросил:
— Кую вѣсть везлъ еси князю?
Всадник ответил угрозой:
— Отпусти мене, Микуло, а то князь слободѣ насилье съдѣеть.
— А, пес поганый, — Микула разгневанно затряс бородой, — изморю тебе въ погрѣбѣ. А князь намъ нѣсть господинъ. Правителя въ сеи земли надъ нами нѣтуть.
Микула махнул рукой своим молодцам:
— Полоненыихъ въсадити въ погрѣбь.
— Подхватили нашу четверку и с ними упрямого русича, развязали руки, бросили в бревенчатый без окон сруб, на тяжелый засов заперли.
Пленники огляделись. Стены сруба высокие, сложенные из толстых и гладких бревен. Потолок плотно прилегал к стенам, лишь в одном месте оставляя узкую щель, через которую пробивался в темницу свет.
— Какой же это погреб? — Васька озадаченно пожал плечами. — В погребе сыро, холодно, там картошку держат, соленья всякие. А здесь дом, только без окон.
— Погребом в Древней Руси еще и тюрьма называлась, — разъяснил Ваське Прохор. — А еще тюрьму называли «порубъ».
— А мы что, правда в Древнюю Русь попали? — еще теплилась в Ваньке маленькая надежда.
— Да, — жестко отвечал Прохор. — Ничего пе поделаешь, ребята, как это пи фантастично звучит, но мы с вами оказались в Древней Руси, да еще в тринадцатом веке. И приняли нас, видно, за врагов, так что давайте подумаем, как нам из этой истории выпутаться. Языка-το никто, кроме Мити, толком не знает, прочитать я еще прочту, а что сказать, — он вздохнул, — Вам, бедным, еще сложнее.
— А вы нас научите, — с готовностью откликнулся Ванька. — Мы понятливые, — он толкнул Ваську в бок, и тот торопливо поддакнул:
— У меня в школе по русскому языку пятерка за год.
— Тут понятливости мало, — вмешался Митя. — Вот здешние жители, как, впрочем, и все древние русичи, «окают», говорят «пОрОхъ», «дОбрО», а вы «акаете», у вас эти слова звучат: «пОрАх», «дАбрО».
— Да ну? — изумился Ванька.
— Ну да, — горько усмехнулся Митя. — Помимо знаний, нужны навыки, чтобы не сбиться на «аканье». Тут столько надо знать и практиковаться долго, чтобы хоть чуть понимать, а уж говорить… — Он удрученно махнул рукой, отошел от ребят и подсел к молча следившему за ними пленнику в кольчуге:
— Мы есмъ галичане. Не свѣдаемъ, кто суть ворози паши.
Пленник недоверчиво взглянул на Митю и с неохотой ответил:
— Слобожане ти суть. Новъгородьстѣи землѣ Чудиновьстѣи слободы чернии люди. А Микула есть слободы староста.
— Брате, въ кую вину полонили тебе суть?
Пленник долю молчал, прежде чем продолжить:
— Путята есмь, княжь гридь. Послалъ есть мене князь гонець искати. А похитили уть мене слобожане, да бы князю досадити.
— А гоньца обрелъ ли еси? — уточнил Митя.
Княжеский посланник качнул головой:
— Пропалъ есть гонець. Въ Гюрьгевъ не доѣхалъ и ко князю не воротилъ ся. Переяли суть княжю грамотицу.
— Стой! — У Мити дух перехватило от догадки. Так вот что за бересту нашли они в мешочке! — Въ грамотѣ той тако глаголеть ся: «Поклонъ игумену Арсению отъ Вышаты. Пришли кънигы кънязю съ Митяемь. Кънязь идеть браги дань въ слободу…»
— Кдѣ видель еси грамоту ту? — русич цепко схватил Митю за руку.
— Въ лѣсѣ мы обрели есмъ грамотицю ту, — высвободил руку Митя. — Шеломъ да двѣ грамотици. Одну грамотицю Микула переялъ есть, а иную истеряли есмъ въ лѣсѣ.
В глазах княжьего гридя мелькнула надежда:
— Добро. Ту грамотицю надобѣ наити и дѣло управити.
Постанывая, сильно, видать, ему досталось от чернобородого, Путята поднялся с сена и стал обходить стены поруба простукивая и осматривая их.
Ванька тихо пододвинулся к Мите:
— О чем это вы с ним толковали? Мыс Васькой ни слова не поняли. Говорите так странно — «обрелъ еси, пропалъ есть».
— Погоди, погоди, — Митя обнял Ваню и продолжал внимательно следить за княжеским посланником, ожидая, что тот обнаружит неведомый им путь па волю. Напрасно! Он вернулся на свое место безнадежно покачал головой. Слышно было, как переговариваются за бревенчатой стеной приставленные к порубу сторожа.
Митя тяжело вздохнул, рассеянно глянул на притихшего Ваню, на пригорюнившегося Васю и сказал негромко:
— Ох, ребятки, и попали мы в переделку! Думал я, такое только в книжках бывает. А здесь случилось… Тринадцатый век! Время на Руси смутное… А у нас! Ни еды с собой, ни одежды, ничего! Оборониться да вот вас защитить и то нечем. И вправду языку вас выучить, что ли? Древнерусский-то язык теперь ох как может пригодиться.
— Так ты о чем спрашивал? — вспомнил он Ванин вопрос и стал подробно объяснять: — «Пропалъ есть», «Обрелъ еси» — это древнерусские формы прошедшего времени. Сравните их с нынешними формами прошедшего времени, и все станет понятным.
Прохор, тоже внимательно слушавший этот урок, невесело рассмеялся:
— Теперь и не
