Лев Прозоровский - Чужие ветры. Копье черного принца
— У-у-у! — выл Генка замогильным голосом. — Гив ми хим… Дайте мне его!..
Витька увидел, что на него из ворот двигается привидение, в ужасе взвизгнул, повернулся и что было силы помчался по тихой заснеженной улице.
— Так тебе и надо, рыжий шпион! — удовлетворенно сказал Генка, откидывая пододеяльник на плечи. — Будешь знать, как за нами подглядывать.
Теперь Генка был окончательно убежден, что Рыжий выследил их с Янкой и шпионил за каждым шагом.
Минут через пять после панического бегства Витьки Тарасюка в глубине двора темным пятном возник Янка. Он несся по снегу, как борзая. Генка шел навстречу.
— Сюда! Я здесь!
Простыня была завязана вокруг Янкиной шеи. Сзади она спускалась до самых пят, как рыцарская епанча, и волочилась по земле. Путаясь в этой епанче, Янка добежал до ворот. За воротами над улицей качалась маленькая лампочка. При ее свете Генка увидел, что его друг чрезвычайно возбужден.
— Во-первых, ты почему нарушил наш уговор? В случае тревоги надо было свистеть, а ты заорал благим матом.
— Это не я, это Рыжий!
И Генка быстро поведал другу о встрече с Рыжим. Янка возмутился, но ненадолго. Эффект от новой неожиданной встречи с Рыжим померк в сравнении с тем, что пришлось пережить самому Янке.
— Эх, Генка, а Симгая ты видел? — захлебывающимся от волнения голосом спросил Янка.
— Видел… И очень удивился. — Генке не хотелось признаться, что он лежал в снегу и дрожал от страха. — Этот тип вышел босиком и читал Шекспира.
— Что там Шекспир… — пренебрежительно отмахнувшись, продолжал Янка. — Если бы ты видел то, что пришлось увидеть мне!
— А что?
— Симгай брился, вот что!
— Подумаешь, невидаль!.. Все бреются… А вот Шекспира наизусть читать…
— Да погоди ты! — недовольно перебил Янка. — Пристал с этим Шекспиром… Ты послушай: Симгай брился, а усы лежали на столе!
При этом известии Генка секунды на три потерял дар речи. Он несколько раз глотнул воздуху, как рыба, вытащенная из воды, и наконец спросил, заикаясь от волнения:
— К-как… на стол-ле?
— Очень просто… Слушай, как все было! Я по-пластунски подполз к самому Симгаевскому окошку. Заглянул туда. Симгай в одних подштаниках расхаживал по комнате и о чем-то разговаривал сам с собой, потому что было видно, как он разевает рот. Бутылка с водкой стояла на столе. Я сначала не понял, что Симгай пьяный. Вдруг вижу, он берет бутылку, делает несколько глотков, поворачивается и идет к двери. Когда он открыл дверь и появился на пороге, я сразу — нырк в снег и накрылся простыней… Только маленькую щелочку оставил, чтобы наблюдать… Симгай стоял от меня шагах в четырех…
— Ну, это я знаю, — перебил Генка, — можешь не рассказывать.
— Погоди, — остановил его Янка. — Он читал стихи, а я трясся от страха. Когда он упомянул насчет смерти, я подумал, что он заметил меня. Сейчас, думаю, дочитает до конца, а потом и укокошит. Но Симгай перестал читать и вернулся в хибарку. Я опять подполз к окошку и осторожно заглянул в него. Симгай достал бритву, кисточку, мыло, поставил на стол зеркало, налил в кружку воды из чайника и приготовился бриться…
— Скажи, а бритва у него безопасная? — вдруг полюбопытствовал Генка.
— Конечно. А то какая же! Неужели он в пьяном виде опасной будет бриться!.. Но ты не перебивай… Приготовился он, значит, бриться; собирается намыливаться… И вот тут я вижу: перед тем как намылить лицо, Симгай аккуратно отклеивает свои пышные усы, преспокойно кладет их на стол и только тогда продолжает свое дело. Тут я уже больше вытерпеть не мог и — бегом сюда.
— Вот это номер! — пробормотал пораженный Генка. — Что же нам теперь делать?
— Не знаю… Это уж ты соображай… Я только докладываю, как все было.
— Слушай, Янка! А тебе это не померещилось?
— Ну, вот! Что я, ненормальный, что ли?
Глава десятая
ГОСПОДИН ВЕРХОВНЫЙ МАГИСТР
Когда друзья рассказали о своей разведке Сергею Петровичу, тот в первый момент даже не поверил им.
— А вы ничего не напутали? — с недоверием спросил он.
— Честное пионерское, ничего! — пылко заверил Янка. — Я своими глазами видел, как Симгай отклеивал усы.
— А я своими ушами слышал, как он читал Шекспира, — добавил Генка.
— М-да… Сразу два таких любопытных штриха… Фальшивые усы и чтение Шекспира наизусть…
— И не просто Шекспир, а слова Черного принца! — подчеркнул Генка.
— М-да, — еще раз сказал Сергей Петрович, — пожалуй, прав был инженер Индриксон: иногда игра может обернуться серьезным делом… Теперь я в полной мере начинаю ценить справедливость этих слов.
Если даже Симгай и не виновен в пропаже наконечника, то сам по себе этот субъект довольно любопытный. Понаблюдать за ним хорошенько, и может, пожалуй, открыться история поважнее, чем пропажа музейного экспоната.
— А не заявить ли в милицию? — нерешительно предложил Янка.
— Ну вот еще! — запротестовал Генка. — Разве мы сами не сумеем распутать?
— Дело не в этом, ребята, — сказал Сергей Петрович. — Прежде всего, у нас нет никаких оснований для того, чтобы обращаться в милицию… Что можно поставить в вину Симгаю? Что он знает Шекспира наизусть? Честь ему и хвала за это!.. Что носит приклеенные усы? Это его личное дело… Да! Но одно можно считать твердо установленным: к инженеру приходил именно он.
— И про копье спрашивал он, — добавил Генка.
— И украл, выходит, он, — резюмировал Янка.
— Выходит, так. Но с какой целью?.. Вот что, — вы, я вижу, примчались сюда прямо из школы?
— Да! — дружно гаркнули рыцари Красного Галстука.
— Отправляйтесь домой! Свидание здесь у меня, завтра, в это же время… Впереди — сутки. Для энергичных людей этого вполне достаточно, чтобы наметить план действий в соответствии с новой обстановкой.
— А что делать с Рыжим? Он сегодня на уроке слегка заикался.
— Пока этого для нас достаточно… От репрессий предлагаю воздержаться.
— Есть!
Лихо повернувшись, друзья умчались. Их распирала гордость. Особенно Янку. Ведь это он раскрыл секрет Симгая!
Оставшись один, Сергей Петрович принялся напряженно размышлять. Он и ребят-то отправил домой потому только, чтобы поскорее остаться наедине со своими мыслями. Итак, у инженера был несомненно Симгай. Любопытное сопоставление: Симгай поступил на работу в музей вскоре после того, как таинственный незнакомец побывал у инженера. История, начатая как забавная игра, как средство отвлечь Янку от грустных мыслей, теперь по-настоящему начала интересовать молодого ученого.
Наконечник копья Черного принца исчезал на короткое время, потом нашелся. Значит, сам по себе он похитителю не нужен. Любопытно, очень любопытно!..
Этот предмет достался инженеру Индриксону «по наследству» от какого-то эсэсовца. Факт, на который следует обратить особенное внимание.
А что если в наконечнике скрыт ключ к чему-то другому? Получив ключ, Симгай перестал интересоваться копьем и даже уволился с работы, потому что в музее больше он ничего не искал.
Прежде всего могло быть, что наконечник служил каким-то паролем. Показав его, предъявитель получал доступ в определенную среду, к притаившимся врагам, которые, к сожалению, еще остались в Риге… Нет, экспонат слишком увесист, чтобы служить «удостоверением личности»! Тогда остается предположить, что на самом металлическом предмете имеются какие-нибудь тайные знаки. Надо проверить.
Уцепившись за эту версию, Сергей Петрович пошел на выставку рыцарских времен. Сдернул с копья наконечник и, взяв его с собой, заперся в кабинете.
Кабинет заведующего отделом средневековья напоминал редакцию латиноамериканской прогрессивной газеты после налета полиции. На полу, под стулом и по углам комнаты лежали горки исписанной бумаги, стол был завален репродукциями и таблицами, заключенными в сломанные рамки. На столе торчала темно-серая бинокулярная лупа, напоминающая военную стереотрубу. Рядом лежал толстый черный том павленковского энциклопедического словаря. Со стены на весь этот хаос укоризненно смотрел строгий герцог Альба. На нем был бархатный берет с пером, пышный воротник обнимал шею. Герцог сердито сжимал тонкие губы, как бы собираясь сказать: «Дали бы мне возможность, я бы в вашем музее быстро навел порядочек! Жаль, что меня задержали в Нидерландах».
Под портретом сурового герцога была прибита полка, до отказа заваленная книгами.
Сергей Петрович отлично разбирался во всей этой странной для постороннего глаза обстановке. Рукописи, лежавшие на полу, были черновыми набросками его научных трудов; таблицы и репродукции в сломанных рамках сюда принесли, чтобы передать мастеру для починки; лупа часто бывала нужна для исследования старинных документов.
Не обращая внимания на сурового герцога Альбу, Сергей Петрович пододвинул к столу мягкий музейный стул, очистил на столе местечко, передвинул туда бинокулярную лупу, уселся, поднес к глазам наконечник копья и принялся его внимательно рассматривать, поворачивая и так и этак.
