Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
Урсу тоже волновался. Его мучила совесть, что он разрешил Тику идти вместо себя. Кто знает, что случилось с мальчишкой. Но он попытался успокоить друзей:
— Не паникуйте, мало ли какие препятствия встретились им по пути. Если хотите, я могу отправиться по следам Тика.
И, получив молчаливое согласие друзей, силач стремительно поднялся по лестнице к потайной дверце в колонне и исчез в ней. Достигнув галереи, он осторожно двинулся вперед, освещая и обшаривая каждую плиту. Он прошел больше половины пути без всяких происшествий. Ведь ловушка действовала только тогда, когда кто-то пытался попасть из противоположного крыла в княжескую половину. То была двойная мера предосторожности, грозившая гибелью любому нежелательному гостю.
Урсу проник во внутреннюю часть колонны, нашел потайной выход и попытался бесшумно открыть его. Но несмотря на все усилия, дверца не сдвинулась с места. Силач понял, что она забаррикадирована с той стороны. Значит, Тик попал в руки людей, находившихся во второй половине замка. (Урсу, конечно, и в голову не пришло, что, возясь с механизмом двери, он одновременно включил систему рычагов, приводящих в действе ловушку посередине перехода.) Копаться здесь смысла не было. Надо было немедленно возвращаться и вместе с Виктором составить план спасения мальчишки из рук незнакомцев.
Урсу торопливо двинулся в обратный путь. Мысль о том, что Тик в опасности, причиняла ему почти физическое страдание. Как мог защититься мальчуган, как он мог противостоять этим злодеям? Необходимо спасти его немедленно, и Урсу знает, как это сделать. Он переберется в ту часть замка и поднимется по зубчатой стене. Его уж как-нибудь простят — ведь он будет рисковать ради Тика.
Урсу спешил, сосредоточенно продумывая детали предстоящего трудного предприятия, и вдруг почувствовал, что земля исчезает у него из-под ног. Он инстинктивно отпрянул, пытаясь за что-нибудь уцепиться, восстановить равновесие тела. И полетел в темноту…
В замке, пустовавшем три долгих столетия, чередовались удивительные события.
В северной части, в том крыле, где находилась Лаура, три отчаявшихся искателя возились с курносым вихрастым мальчуганом, который на все угрозы отвечал полнейшим молчанием.
В княжеском крыле трое чирешаров переживали трудные минуты. Самые надежные ребята бесследно исчезли. Исчез Виктор — умница, единственный, кто смог бы дать разумный, спасительный совет; Урсу — единственный, способный довести до конца самый невероятный план спасения; исчез светловолосый мальчишка, которого все так любили.
Ребята, которые могли бы вернуть холодному мраморному замку покой, безмятежность, а то и веселье, беспомощно блуждали в двух глубоких мрачных подземных ловушках, откуда наружу не долетал ни стон, ни крик, ни мольба о помощи. Хитроумные устройства не потеряли со временем своей памяти. Их назначение было ловить людей, они их и изловили.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Человек со шрамом немного успокоился.
— В наших руках такой же ценный заложник, как и у них, — сказал он подручным. — Я уверен, что «они» предложат нам обмен. Теперь ясно, что они ищут клад. Подождем…
— Если только появление этого немого как-то связано с исчезновением девушки, — робко проговорил толстяк.
— Видимо, связано. Все произошло почти одновременно.
Оба помощника были удивлены уверенностью шефа. Тщедушный, помолчав, обратился к нему:
— А что делать с этим мальцом?
— Запрем его в комнате, — сухо отозвался человек со шрамом.
Они вошли в темницу Тика и нашли его в углу, где ему было указано стоять. Тщедушный остановился перед ним и пронизал его недобрым взглядом.
— Если до утра не одумаешься и не скажешь, я тебя…
Жест, сопровождавший эти слова, был решительным и беспощадным.
Тик, подняв глаза, смерил с головы до ног своего тюремщика и вздрогнул, увидев череп, обтянутый кожей, точно у мертвеца. Он быстро опустил глаза.
— Ведите его, — распорядился главарь. — У тебя целая ночь на размышление. Слышишь, негодник?
Тщедушный рывком потянул за собой пленника. Но старался он зря — Тик не собирался оказывать сопротивление. Они уже были у двери, как перепуганный голос толстяка наполнил весь коридор:
— Монеты! Монеты исчезли!.. Вор!.. Остановитесь!
Казалось, он лишился рассудка. Глаза у него вылезли из орбит, голос дрожал.
— Где монеты? — рявкнул он и кинулся, сжав кулаки, к мальчику, изображавшему полное равнодушие.
— Погоди! — остановил его шеф. — Они могут быть только в этой зале. Но сперва обыщите хорошенько этого голубчика.
Оба подручных набросились на пленника, обшарили одежду, ощупали с ног до головы, но ничего не нашли. Они проделали это несколько раз, пока человек с глазами хорька окончательно не убедился:
— Ничего! У него ничего нет! Не мог же он их проглотить!
— Тогда уведите его. Немедленно!
Держа его с двух сторон, они перевели пленника в комнату Лауры. Перед тем как уйти, они еще раз пригрозили:
— Не скажешь утром, берегись!
Тик учтиво поклонился, затем бросился на койку, стараясь привести свои мысли в порядок.
Прежде чем уйти, тюремщики проверили потайную дверь, выходившую во внутренний двор, потом вышли и заперли дверь снаружи. В коридоре было уже совсем темно. Пришлось зажечь фонари.
— Куда же мог упрятать монеты этот негодяй? — спросил Хорек.
— Где-нибудь в зале, — ответил тощий. — Да не в этом дело. Кто он такой и — главное — куда делась девчонка?
— Шеф вроде бы успокоился.
— Он всегда такой, когда расстроен. Меня как раз тревожит его состояние. Когда он взвинчен, ничего страшного. А вот когда спокойный… Лишь бы не допустил промашку…
— Ничего, все будет в порядке, — сказал другой.
Когда они вошли к себе, там горели свечи. Человек со шрамом недвижно стоял у ниши.
— Ищите монеты! — сказал он, очнувшись. — Куда их мог засунуть этот прохвост? Ищите тщательно! А я пройдусь по замку.
— Придется все переворошить! — сказал Хорек.
— А может, и не все, — возразил тощий. — Давай подумаем, куда он мог их засунуть… Ведь комнату мы знаем как свои пять пальцев. Кроме ниши, нигде нет никаких тайников.
— А что, если он передал их кому-нибудь через ход в колонну? — произнес в страхе Хорек.
Человек со шрамом язвительно посмотрел на него.
— Чем передать их кому-нибудь через дверцу в колонне, куда естественнее было бы набить карманы золотом и выйти самому через эту дверь. Не так ли?
Хорек пристыжено опустил глаза и сделал вид, что ищет монеты.
— А что, если поискать в багаже? — сказал хилый.
Никто ему не ответил, и он начал рыться в багаже. Схватив первый рюкзак, он вытряхнул его содержимое на походную койку.
Падение Виктора и Лауры было приторможено самим механизмом ловушки. Медленно опустившаяся каменная плита, игравшая роль люка, превратилась в подобие горки. И все же встреча с землей была весьма чувствительной, особенно для Виктора, который при падении всячески старался уберечь свою спутницу от удара. Придя в себя, Виктор обнаружил, что его голова лежит на коленях Лауры. Первой мыслью было отыскать фонарь. Но рука нащупала на полу одни осколки стекла и эбонита.
В провале царил могильный мрак, а у пленников не было никаких источников света, даже сухих палочек пещерных жителей. Ужасное положение. Ни искорки света, чтобы оглядеться вокруг, понять, где они очутились. Они не знали, находятся ли они на дне пропасти, не торчат ли вокруг них острые клинки, не нависли ли над ними нагромождения камней, не стоят ли они на узкой полоске над кручей. Чтобы хоть как-то приободрить девушку, Виктор стал рассказывать о приключениях чирешаров на пути к крепости. Он был убежден, что Лучия, Урсу и все остальные уже начали искать их. Девушка слушала его и молчала. Только когда Виктор как-то робко и неуверенно заговорил о ее письме, о замке и людях, пленивших ее, она удивленно вскрикнула.
— Я уже не буду больше называть тебя девушкой в белом, — заключил Виктор. — Буду звать тебя Лаурой.
Когда девушка немного успокоилась, Виктор предложил попытаться обследовать их мрачную темницу.
— Я буду шагать впереди, а ты держи меня за руку, — сказал он. — Мне обязательно нужна точка опоры, вернее, сознание того, что рядом находится человек, готовый помочь при любой неожиданности — вдруг поскользнусь или споткнусь.
Вместо ответа Лаура отыскала его ладонь и крепко сжала. Так началась эта разведка, которая — по крайней мере для Виктора — оказалась неожиданно волнующей. Их окружали, возможно, страшные опасности — острые клинки, провалы, когти, щупальца, — но маленькая ручка, уместившаяся в его ладони, тихий ласковый шепот, тепло, шедшее откуда-то сзади, рассеивали все эти страхи…
