Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
Удача окрылила Дана. Он совершенно забыл, что ему недостает ловкости, что он не избавился от мышечной лихорадки, что в жизни не занимался акробатикой, что может сломать руку, ногу, шею. Его обуяла такая решимость, что он и слышать ни о чем не хотел.
— Я полезу, девчонки, будь что будет! Если Урсу влез без веревки, так с помощью веревки я уж как-нибудь доберусь.
Девушки смотрели на него, точно видели в первый раз. Никогда в жизни он еще не проявлял столько решимости. Дан приготовился к смелому головокружительному подъему.
…Урсу зажег фонарь, направив луч в ту сторону, откуда доносился шорох, и рявкнул таким басом, что любое живое существо застыло бы на месте:
— Стой!
И тут же раздался такой оглушительный хохот, что задрожали стены. В луче света стояли, прижавшись к стене и держась за руки, двое… Будь на их месте крокодил или орангутанг, удивление силача было бы ничуть не меньше. Он мог ожидать встречи с кем угодно, только не с Виктором и девушкой в белом! Виктор сразу узнал этот смех — никто в целом свете не умел смеяться так, как смеялся Урсу, и с облегчением вздохнул.
— Ну и страху же я набрался! Думал, конец. Ты не мог рявкнуть потише, Урсу?
— Урсу! — обрадовалась девушка в белом. — Как же тебе удалось найти нас?
— Я продырявил такую толстую стену, что боюсь, как бы не рухнул весь замок…
— А как ты открыл этот вход? — спросил Виктор.
— Какой вход?
— Которым ты сюда пробрался. Не через стену же ты шел!
— Чертов люк.
— Ты что, тоже провалился?
— Ясно. Так же, как и вы! Тик в руках этих типов. А мы — заживо погребены… Что с остальными — не знаю… Тоже, наверное, попали в переделку. Может, эти стальные рыцари напали на них. Или какой-нибудь янычар или татарский воин.
Виктору эти шутки показались немного натянутыми, особенно когда он увидел лицо и руки силача, красные от кирпичной пыли и крови.
— Скажи наконец правду, Урсу. Ты открыл какой-нибудь путь спасения? Тогда бросай скорее веревку, а то мы тут совсем продрогли…
— А разве веревка вас согреет? — снова пошутил Урсу. — Ладно, это я так, на всякий случай… Сейчас-то как раз у меня при себе нет веревки.
— Проторчал бы ты, как мы, в этой яме! — жалобно произнесла Лаура.
— Да, вам не позавидуешь. Я не так уж долго тут возился. Просверлил стены замка — только и всего! А не то гнить бы здесь нашим косточкам…
— Так ты все же что-то придумал? — настаивал Виктор.
— Да, притом уже здесь, у вас. Но сперва мне надо спуститься.
Оказавшись на полу, Урсу тут же зажег фонарь и растянулся на каменных плитах.
— Что с тобой? — испугался Виктор.
— Силушек моих нет! Умаялся, ног под собой не чую. Я же говорю тебе, что просверлил целую стену!
— А где ты увидел выход? — спросила Лаура.
— Вон там. — Урсу осветил верхний люк, через который провалились Виктор и Лаура. — Надо малость нажать на люк, и мы свободны.
— А кто же это сделает? — удивилась девушка.
— Я думаю, тот, кто спрашивает, — весело ответил Урсу. — Устроим пирамиду. Я — внизу, Виктор посередине, а ваша милость… на самом верху. Дайте только немного отдышаться.
В противоположном крыле замка с наступлением рассвета снова начались лихорадочные поиски. Трое мужчин перевернули вверх дном все, что только было в зале. Обшарили все закоулки, даже такие, где не только шестьдесят — полмонеты и то не уместилось бы. Но они так ничего и не нашли. Тогда они снова стали выстукивать стены (вдруг паренек обнаружил неведомый им тайник?), но тщетно: стены были холодны и немы. Всю ночь они освещали фонарями трещины, углы, содержимое чемоданов и рюкзаков, ботинок, консервных банок, даже цепь на колонне, — безрезультатно.
— Куда же он мог их, чертов сын, запрятать? — вышел из себя старшой. — Какая малявка, воришка, а смеется над нами!
— Остается одно объяснение: он бросил их внутрь колонны.
Человек со шрамом гневно взглянул на своего тощего помощника, но сдержался:
— Я же говорил вам, чтоб бросить их туда, он должен был сперва открыть потайную дверь. А чтобы открыть ее, внутри колонны должен находиться человек… Если он и явился туда, так для того, чтобы спасти этого негодника. И думается, куда легче было перенести монеты в кармане, чем бросать их туда.
— Но все же…
— Монеты здесь, в этом помещении! — уверенно проговорил старшой. — Этот курносый паренек — отпрыск либо самого ловкого карманщика, либо знаменитого фокусника. Сколько времени нас не было здесь в первый раз?
— Три минуты точно! — сообщил хилый.
— За эти три минуты он успел упрятать монеты. Потрясающе! Попробуем поставить себя на его место. Куда он мог их засунуть за эти три минуты?
— А я предлагаю привести его сюда! — осмелился толстяк. — Припугнуть его хорошенько, язык у него и развяжется.
Человек со шрамом презрительным жестом отверг предложение своего помощника.
Сон никак не шел к Тику, спать ему не хотелось. Он лежал и думал: где он раньше видел человека со шрамом? Это хмурое выражение лица, могучее телосложение и даже басовитый голос почему-то были ему знакомы. Конечно же, он где-то видел его, причем совсем недавно… Но как Тик ни старался, ему никак не удавалось вспомнить. Так где же? Где?
Вдруг он вздрогнул от неожиданной догадки: в этой комнате томилась девушка в белом. Это ее кот, она его гладила, а теперь он мурлычет у его ног. Она любовалась бликами на белом и молчаливом мраморе. Тику начинало казаться, что он в сказочной темнице. Он взял на руки кота и стал гладить его, продолжая думать о девушке в белом …
Рассветный луч разбудил вихрастого паренька, спавшего глубоким сном. Он сразу вспомнил все, что с ним произошло накануне. Он был в плену, в руках каких-то незнакомых людей. Он вмиг вскочил с постели. Надо было что-то предпринять — он не мог больше терпеть этого мучительного одиночества. Резким движением он дернул подушку, матрас и вдруг увидел тетрадь в кожаном переплете.
Он открыл ее и невольно прочитал несколько строк. И сразу же забыл о всех правилах приличия, воспитания. Он углубился в чтение. И когда понял, что проник в чужую тайну, было уже поздно. Поэтому он снова перечитал дневник, доискиваясь нужных ему строк.
Дневник начинался так:
«Мне грустно. Хотя я и нахожусь в замке, о котором мечтала десять лет, который разыскивала все свои свободные дни и ночи, я вынуждена жить взаперти, в полном безмолвии, в окружении таких же безмолвных людей, как и эти мраморные стены. Я, наверное, заслужила такую участь, но я не могла больше жить в шумном городке, где каждый новый знакомый вызывал у бабушки такие опасения… Конечно, я не осуждаю ее, я понимаю и буду очень-очень просить ее, чтобы она простила мне этот поступок. Бабусенька, тебе уже не будет грустно, когда, опустив голову к тебе на колени, я расскажу о моем замке… Ты столько узнаешь и будешь счастлива, когда познакомишься с моими друзьями… Я ведь теперь гораздо ближе к тебе, бабуленька, чем когда печально сижу рядом. Даже тут взаперти, в холодном замке, я чувствую, что ты около меня… Ты ведь должна понять меня и простить, правда?
. . . .
Ну и набралась же я страха в первый день! Я знала дорогу в крепость, у меня был точный план дороги от станции до развалин. Я знала, что все эти люди там, но когда он неожиданно оказался рядом и я увидела его лицо, я поняла, что он не простит. Чтобы задобрить его, я притворилась, что потеряла сознание… Я слышала, как он приказал своим помощникам постелить мне, увидела, как он копается в медицинской сумке и достает шприц, и тут же «пришла в себя».
— Я так и знал, что это притворство, — сказал он. — Почему ты сбежала из города?
Он не хотел слушать никаких доводов, не внял моим просьбам. Он был непоколебим, как всегда, когда нарушают его волю. Услышав его спокойный, жесткий голос, я поняла, что все мои усилия напрасны.
— Будешь сидеть взаперти! Выходить можешь только во двор — и то как можно реже. Впрочем, если и захочешь, не сможешь. Все кругом на прочных запорах.
Я пыталась возразить, хотя знала, что все напрасно. Он говорил слишком спокойно, чтобы у меня оставалась надежда. Он объяснил, что не хочет подвергать меня опасностям… и что отправит домой при первом же удобном случае. А я никак не могу представить, какие опасности могут подстерегать в этом тихом и древнем замке… А этот удобный случай — хоть бы он наступил как можно позднее!
Что ж, раз он сам так захотел, — поборемся. Обдумываю план действий.
. . . .
…Прошел всего один день, и уже какое открытие! Оказывается, я нахожусь в «Замке двух крестов»! Мы оба искали его, бредили им. Сколько пыльных документов я прочитала о нем. Замок стал его целью. Он ищет его около двадцати лет! И в последние годы брал меня с собой. Почему же в этом году он поступил иначе? Да, какая я глупая! Я же сама отказалась! Он все время говорит об опасностях. Какие тут могут быть опасности?
