Юрий Збанацкий - Тайна Соколиного бора
— До свиданья! — просто сказал старый Януш, а Юзя и Стась проводили их со слезами на глазах.
Отряд продолжал свой путь.
На дороге
Утро подкралось незаметно. Морозный туман расходился медленно. Все вокруг стало серым. Постепенно вырисовывались придорожные вербы над переездом. Вдали в утренней мгле виднелись домики и стройные тополя у разъезда.
Мишка сидел за молодыми деревьями, которые летом совсем закрывали невысокую насыпь и железнодорожную колею. Он вырыл себе в снегу довольно глубокую яму и устроился в ней, как заяц-беляк. Поверх теплой одежды на нем был еще и маскировочный халат. За спиной мальчика тянулась долина, переходившая в глубокий овраг. Овраг этот выводил к заливному лугу, на котором рос густой, высокий камыш. Камыш и служил хорошим укрытием для партизан.
От Мишкиной ямы к рельсам была протянута под снегом крепкая бечевка. Стоит только дернуть за нее — и на железнодорожном полотне взорвется мина большой силы. Метров за триста от Мишки, на склоне оврага, залегли остальные партизаны.
Мишка внимательно смотрел вперед и прислушивался. Вокруг было тихо, только над разъездом, чуя поживу, с криком кружило воронье.
Еще не прошло и месяца с тех пор, как группа Лени Устюжанина вышла к железной дороге. Она так разрослась, что теперь каждый из минеров сам стал руководителем отдельной подрывной команды. Даже Мишка уже был не просто Мишкой, а опытным подрывником, командиром: под его началом находилось четверо молодых партизан. Он полностью овладел мастерством минера и теперь с улыбкой вспоминал того Мишку, который так испугался бомбежки в то далекое летнее утро, на речной переправе.
Мишка очень вырос. В валенках, в теплом удобном полушубке и ватных штанах, он немногим отличался от других партизан. Во всяком случае, никто не сказал бы, что ему пошел только пятнадцатый год.
— А сколько тебе лет, товарищ командир? — спрашивал иногда кто-нибудь из новых друзей.
Мишка деловито хмурил брови:
— А сколько бы ты дал?
— Так, семнадцать, восемнадцатый.
— Так для чего же спрашивать?
И Мишка переводил разговор на другое.
Прежде партизаны редко навещали железную дорогу. Поезда ходили по ней и днем и ночью. Сначала минерам работать было легко. Но сразу после того, как взлетели на воздух первые эшелоны, движение поездов ночью прекратилось. Немцы усилили охрану, а утром каждый день проверяли, нет ли где-нибудь мин.
К Устюжанину шла молодежь. Из новичков он организовал семь групп: по пять-десять человек в каждой. Кроме того, он отправил многих в отряд к Ивану Павловичу.
Группы Устюжанина действовали теперь на двух соседних магистралях. Партизаны решили не пропускать ни одного важного эшелона. Когда у Лени кончилась взрывчатка, новички показали ему дорогу к вражеским артиллерийским складам, и вопрос был решен. Теперь вместо обычных мин на дороге закладывали заряды большой силы, которые не только рвали полотно, но и уничтожали паровоз и вагоны.
…Свой участок на железной дороге Мишка с товарищами занял еще вчера. Целый день они просидели в камышах, изучая движение поездов и отыскивая удобные подступы к насыпи. Ночью через овраг пробрались к железной дороге. В своих белых маскхалатах они свободно подошли к самой линии. У них было с собой тола на десять зарядов большой силы.
К полному удовлетворению подрывников, всюду на линии царила тишина. Даже ближний разъезд не подавал никаких признаков жизни.
Мишка заложил две тяжелые мины не под самый рельс, а сбоку, метрах в двух от шпал. Ничего не найдет теперь немец с миноискателями, а против собак-ищеек есть хорошее средство — табак или перец. Заложишь мину и жди. А когда подойдет нужный эшелон, надо только, чтобы рука не дрогнула.
От разведчиков Мишка узнал, что на линии ожидается эшелон с танками, горючим и боеприпасами. Уже около недели шел он от станции к станции под усиленной охраной, а теперь находился где-то поблизости. Все партизанские группы, в том числе и группа Устюжанина, приготовили для него ловушки. В какую же из них попадет эшелон?
Мишке очень хотелось уничтожить его самому. На его счету уже были два эшелона, но что значили они по сравнению с теми, которые пустил под откос сам Леня!
Погруженный в свои мысли, Мишка не заметил, как совсем рассвело. Он с тревогой спрашивал себя: почему же до сих пор нет никакого движения на линии? Из своего укрытия, находившегося метрах в полутораста от насыпи, он видел едва заметную тропку, которая вела к полотну. Это были следы подрывников, закладывавших мины. Ребята, посыпав тропку табаком, тщательно разровняли следы за собой, потом им на помощь пришел холодный ночной ветер, и теперь у постороннего человека не могла вызвать подозрений неглубокая выемка на снежной поверхности.
Прошел еще час, и тогда только железная дорога начала оживать. Где-то вдали пронзительно засвистел паровоз. Протяжное эхо разнеслось по полю. Возле разъезда Мишка заметил людей. Они двигались по насыпи вдоль линии. Вскоре к Мишкиному убежищу приблизилось около десятка немцев. Двое из них шли вдоль рельсов с миноискателями, третий вел собаку-овчарку. Мишка приник к земле, затаив дыхание.
Потом послышался шум движения, стук колес. Тяжело пыхтя, медленно прополз старый, ободранный паровоз, толкая перед собой две площадки, нагруженные песком. Мишка улыбнулся: немцы хитрили.
Когда замер стук колес и паровоз дал знать о себе протяжными гудками, где-то вдали послышался нарастающий грохот.
Мишка забеспокоился. Забыв об опасности, он высунул голову из-за снежного барьера и увидел быстро приближавшийся к нему эшелон. Взрывать или нет? Может быть, это обыкновенный эшелон?.. Если б здесь был Леня, он по стуку колес узнал бы, груженый эшелон или порожний. Он и Мишку учил, как распознавать их, но не так-то легко усвоить эту науку. Стучит-то он тяжело, но как знать?.. Тем временем паровоз приближался, посвистывал, выпуская белый пар, перекликаясь с первым паровозом.
Мишка так крепко сжал в руке бечевку, что даже ногти впились в ладонь. За паровозом тянулся ряд длинных грязно-желтых вагонов. Поезд уже подходил к мине, а Мишка все еще никак не мог решить, какой это эшелон. И, уже собираясь дернуть бечевку, увидел: за вагонами идут пустые площадки, да и вагоны тоже порожние. Он разжал посиневший от напряжения кулак.
«Порожняк! Едва не подорвал…»
Мишка был доволен собой. Значит, он тоже может быть таким выдержанным, как Леня Устюжанин. Леня все время учил, что выдержка — главное. Если представился удобный случай взорвать эшелон, то взрывать нужно самый ценный. Взорвешь порожняк — немцы будут только рады, потому что ценный груз тогда провезут неповрежденным.
Прошел еще один порожняк.
«Ишь, гады! Порожние вагоны водят. Под зерно, наверное. Ну, получите же!..»
За вторым эшелоном шел третий. Мишка инстинктивно почувствовал, что ему нужен именно этот эшелон. Поезд полз медленно, тяжело, и производимый им шум резко отличался от шума других эшелонов.
«А Леня правду говорит, — распознать можно! Только как бы угадать, тот ли это, который мне нужен?» размышлял Мишка.
Эшелон еще не был виден, а до слуха мальчика донеслись крики, раздались выстрелы. Мишка обмер. Неужели открыли партизан?
Он немного успокоился, когда увидел дрезину. Это фашисты, прощупывая путь, стреляли в воздух. Они внимательно разглядывали дорогу. Мишка был уверен, что за дрезиной и пойдет ценный эшелон; может быть, тот самый, о котором говорили разведчики.
Эшелон тащили два паровоза. На низеньких площадках стояли прикрытые брезентом танки, за ними были вагоны, потом цистерны с бензином и снова вагоны.
У Мишки захватило дыхание, зазвенело в ушах. Он был словно в полусне. Рука дрожала, и казалось, что не хватит сил потянуть за бечевку. Он стал обдумывать, когда лучше будет взорвать мину: под паровозами или под цистернами? Жалко, что цистерны далеко от паровоза! Если взорвать под ними, паровозы и танки могут остаться неповрежденными… А первый паровоз уже по-ровнялся с миной. Как же быть?
Вот уже и второй паровоз… Мишка с силой потянул за бечевку. Взрывной волной его отбросило на снег.
Сначала он не слышал ничего, кроме пронзительного свиста осколков и неимоверного грохота ломающихся вагонов. Открыв глаза и подняв голову, он увидел, что на линии творилось что-то невероятное. Паровозы слетели с рельсов; один из них свалился под насыпь, а другой перевернулся вверх колесами и лежал поперек колеи. Вагоны налетели друг на друга, пылала цистерна с бензином, и огонь перебрасывался с вагона на вагон. Со страшной силой взорвалась вторая цистерна, начали рваться снаряды.
Мишка осторожно отполз к оврагу, потом стал на лыжи и понесся в долину. Все вокруг почернело от дыма.
Через минуту вся Мишкина группа стремглав мчалась по дну глубокого оврага. Уже в камышах партизаны остановились и долго смотрели на дорогу. Там беспрерывно раздавались взрывы и высоко поднимались клубы дыма.
