Валерий Гусев - Говорящий тайник
Мы улеглись на пол, ушами к дырке, и я вытащил из нее затычку.
– Уголовное дело, Виталий Андреич, мы возбудили, – говорил папа. – Но не по факту кражи. Кражи, как таковой, не было. Было незаконное проникновение в жилище. Подозреваемый в этом нами установлен, на днях мы его задержим. И постараемся выяснить все обстоятельства дела. У вас нет никаких предположений? Что его могло привлечь в вашу квартиру?
– Я думаю, это случайность. Никаких особенных ценностей у нас не было и нет. – По голосу было слышно, что он улыбнулся. – Ни алмазов, ни золота. Разве что золотая рыбка в аквариуме. Но она желания посторонних лиц не исполняет…
Тут в комнату вошла мама со стаканами чая в руках.
– Что это вы разлеглись на полу? – удивилась она. – Устали? – Из-за ее спины с интересом смотрела на нас Маринка, держа в руках вазочку с печенками. – И что это у вас бубнит?
Я успел незаметно прижать ладонь к дырке, а Лешка сказал жалобно:
– Мы упали, мам. Спотыкнулись и упали. Прямо на пол. Еще вчера.
– «Спотыкнулись»… Встать можете? Нет? Ну тогда ползите на кухню чай пить.
– Можно я тоже с ними? – спросила Маринка.
– Чай пить? Конечно!
– Нет, поползу с ними. Я еще ни разу на кухню не ползала.
– Подумаешь! – сказала мама. – Я тоже.
И мама вышла из комнаты.
А Маринка плюхнулась рядом с нами на пол и сразу врубилась:
– Подслушиваете? Я – с вами.
Алешка тут же согласился – сразу понял, что в этом деле от Маринки может быть польза.
Я выдернул мячик. Кое-что мы, конечно, пропустили, но главное услышали.
– Виталий Андреич, припомните всех ваших знакомых, которые бывали в вашем доме. И составьте мне список.
Маринкин папа стал перечислять дядек и теток, а папа начал уточнять: а это кто, а он где, а она откуда? Потом сказал:
– Ну вот и хорошо. Пейте чай. Вы не будете возражать, если мы возле вашей двери поставим скрытую камеру?
– Напротив! Нам будет так спокойнее.
– И нам тоже, – сказал папа.
Тут они начали пить чай и разговаривать о далекой Сибири.
Мы «выключили прослушку».
– Ты чего задумалась? – вдруг спросил Алешка Маринку.
– Папа одного дядьку забыл назвать. Дядю Сему. Он наш сосед сверху был. И ко мне на день рождения приходил. Это он мне Снежную королеву подарил. Ну что, поползли чай пить?
– Мы только к обеду ползаем, – сказал Алешка. – И после обеда. А на чай пешком ходим.
А время шло, и Новый год приближался. Мне кажется, что ожидание праздника всегда вкуснее, чем сам праздник. И когда впереди что-то хорошее, то это гораздо лучше, чем когда что-то хорошее уже позади.
В общем, все шло нормально – как обычно. Я старался исправить «трояки», маму вызвали в школу, к директору. Алешка чего-то немного натворил.
Директор у нас новый. Из больших начальников. Его выгнали из Министерства образования на исправление в нашу школу. Прежний директор у нас был очень хороший. Он был очень строгий и крутой, но никто его не боялся. Он ушел на пенсию. А новый директор на пенсию уйдет, к сожалению, когда мы школу десять раз закончим.
– Ваш сын Алексей, – сказал он маме, – совершил отвратительный поступок.
Мама уже кое-что знала и поэтому ответила спокойно:
– По-моему, отвратительный поступок совершил чей-то другой сын.
…В день «отвратительного» поступка Алешка пришел из школы с легким фингалом под глазом.
– Опять? – спросила мама. – Диакеза?
Диакеза… На очередной репетиции Бонифаций ввел в спектакль роль новогодней Елки специально для Серегиной. Чтоб ей не было обидно из-за того, что из нее не получилась Снежная королева. Роль очень хорошая – без слов, но с подарками для всех артистов.
– Здорово! – сказал Диакеза. – Хорошо, что без слов. Все равно ее никто не понял бы, фепелявую ворлону.
Маринка заплакала, Алешка дал Диакезе в лоб. Директор вызвал маму.
Мама поняла, что разговаривать с ним было бесполезно.
– Я настаиваю, чтобы вы дали правильную оценку поступку вашего сына и строго наказали его.
– Я уже дала оценку, – ответила мама.
– Что ж, я рад…
– И похвалила его.
– Вы отдаете отчет своим словам? – вспыхнул и взорвался директор. – Я поставлю вопрос об исключении вашего сына из школы. Вы знаете, кого он побил? Это сын нашего спонсора!
– Плохо наше дело, – притворно вздохнула мама. И дальше стала говорить еще жалобнее: – Где уж Алешке с ним равняться. У него-то отец простой чиновник. Всего-то полковник полиции. Начальник отдела Интерпола. Правда, сам президент дважды вручал ему ордена и приглашал на дачу, но какое это теперь имеет значение? Где уж нам… До свидания. Я сегодня же напишу заявление с просьбой отчислить моего сына Алексея из вашей школы. Придется ему в Англии учиться.
Директор побледнел и открыл рот. Мама встала и грустно вышла из кабинета. А Бонифаций сказал директору из своего угла:
– Так вы скоро останетесь без учеников. – Помолчал. – И без учителей.
– Я извинюсь! – вскочил директор. – Я ее догоню!
– Вы лучше телеграмму дайте.
Бонифаций, он очень смелый. И сердитый. Он даже нам всем раздает, если надо, подзатыльники. Но пусть только попробует тронуть нас кто-нибудь посторонний. Он тут же становится грозным львом. Недаром его Бонифацием прозвали. Ну, еще и из-за прически. Такая вся в мягких кудряшках, будто над копной сена ураган промчался.
В общем, глупая, но поучительная история. Которая в тот же день получила продолжение. Еще более глупое и поучительное.
Вечером Алешка и дядя Федор занимались с его машиной. И тут кто-то подошел сзади и схватил Алешку за ухо. Это был (или была?) Скарлатина.
– Если ты, щенок, – прошипел он (или она?), – еще раз подойдешь к Шурику, я оторву тебе оба уха. Врубился?
– Не надо, – спокойно сказал дядя Федор. – Что с мальцом воевать? Он еще молодой, ухи быстро отрастут. Вы лучше его бате уши оторвите. Вон, как раз он подъехал.
У нашего подъезда остановился папин навороченный служебный джип. Из него вышли папа и еще один офицер, оба в камуфляжной форме. Папа что-то сказал своему сотруднику, и тот отдал честь и уехал.
– А где он? – вдруг спросил дядя Федор. – Куда Скарлатина делся? – И даже заглянул под машину.
Алешка посмотрел по сторонам, потом на асфальт:
– Даже лужи от него не осталось.
Эх, если бы у всех нормальных детей были бы в папах полковники полиции!
Но это еще не все. Мы уже собирались пить чай, как кто-то позвонил в дверь. Алешка открыл. Это приперся Диакеза.
– Я это… Как его… Извиняюсь.
– «Извиняюсь», так не говорят, – поправила его мама. Она на всякий случай возникла в прихожей. – Самому себя извинить нельзя, тебя должны извинить другие. Те, кого ты обидел.
– И вообще, – сказал Алешка. – Ты не по адресу. Иди к Серегиным. – И захлопнул дверь.
С этого дня очень многое изменилось.
Диакеза почему-то стал подлизываться к Маринке. Даже пригласил ее в гости.
– Я к чужим людям, – сухо ответила она, – в гости не хожу.
– Да, – обидчиво проныл Диакеза, – к Оболенским-то ходишь.
– Мы ей не чужие, – сказал Алешка.
Но Диакеза не отставал. Он тоже начал таскать из буфета булочки и сникерсы и ухаживать ими за Маринкой. Маринка посоветовалась с Алешкой и сказала Диакезе:
– Ладно, я тебя прощаю. Хочешь со мной дружить – таскай сосиски.
А дядя Федор уже начал ворчать:
– Я энти сосиски уже в морозилку кладу. Мы с ними не справляемся.
А еще через некоторое время Диакеза стал напрашиваться в гости к Серегиным.
– Я очень геологию полюбил, – ляпнул он. – Всякие ископаемые. И месторождения.
– Любил бы он их где-нибудь в другом месте, – пожаловался мне Алешка. – Что-то тут, Дим, очень подозрительное.
Да, я вспомнил. Этого квартирного жулика Шмагина все-таки поймали. Но толку от него не добились.
Сначала он отвирался, что в квартире Серегиных вообще не был.
Ему предъявили доказательства: на его отмычках экспертами была обнаружена смазка от замка Серегиных. Провели опознание по голосу. Собрали несколько человек, и они все орали: «Молчи, а то укушу!» Маринка безошибочно указала на голос Шмагина.
– Ну, был я на этой фатере, был. Но, однако, ничего в ей не брал. Нечего в ей брать. Пустая фатера. Одне книжки да фотки на голых стенах.
– А зачем же проник в нее?
– По ошибке, гражданин следователь. Ошибился адресом. Фатера та, а нумер дома совсем другой.
– Так, Шмагин, хватит дурачком прикидываться. «Фатера», «нумер», «ошибился»! А сам на компьютере отмычки подбираешь, замки сканируешь, прослушки ставишь. Ведь ты в своем деле профессор, а под дворника косишь.
– Ваша правда. Я ведь артист. Вор должен быть артистом. Иначе это не вор, а шмакодявка.
– Кто тебя навел на эту квартиру?
– Сам на нее вышел. Понаблюдал, информацию собрал. Сделал расклад: жильцы недавно въехали, значит, вещи еще не все разобрали. Зашел, пару чемоданов взял, пару коробок под мышки, компьютер в зубы – и пошел. Другое дело геологи. Где геологи, там золотишко. Они ведь как? Они ведь так: нашли месторождение, чайную ложку – государству, чайную чашку в свой карман.
