Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
— Не в этом дело, — возразила сестра Тика. — Вспомните документ логофэта: ворота в замок охраняются с такой жестокостью и искусством, что и стражники не нужны. Да и потом, сама идея крепости из двух замков-близнецов…
— Ну хорошо, вспомнили, — с издевкой сказал Дан, — но все равно непонятно, куда ты гнешь.
— А туда гну, — сердито ответила Мария, — что нечего думать, что речь идет о простой двери в стене. По-моему, все куда более сложно и хитроумно задумано.
— Мария права, — согласился Виктор. — Но эта симметричная архитектура замка позволяет нам вести поиски самым простым способом. Что можно еще придумать?
— А что, если в основу поиска положить именно эту симметрию? — сказала Лучия, осененная догадкой.
— Это мысль, — оживился Виктор. — Мы не знаем, где противоположный вход, что же можно придумать, чтобы его открыть?
— Давайте подумаем, — отозвалась Мария.
— Всю ночь напролет я только этим и занимался, — признался Виктор. — Я все время стараюсь понять идею перехода… Пытаюсь стать на место строителей… Если бы, как говорил Дан, тут были какие-нибудь статуи, камины, подземелья, коморки… А тут все просторно, открыто, доступно взгляду. Ничего не говорит о возможности существования таинственных вещей… Вот и приходится выстукивать стены.
— А что, если потайная дверь такая же или почти такая же толстая, как и стены?
— Это означало бы, что нам никогда не найти выхода, — сказал Виктор. Я тоже считаю, что мы должны осмотреть все залы, отыскивать какие-нибудь нарушения симметрии. Вдруг улыбнется удача… Посмотрим, нет ли мест, где число плит или плиток разнится, сравним комнаты по объему, по размерам, а там кто знает…
— Тогда, может, сначала стоит составить схему залы, а потом сравним с каждым помещением в отдельности. Думаю, так будет легче.
— Своего рода Прокрустово ложе! — объявил Дан. — Ну что ж, приступим.
Лучия нарисовала на листке бумаги схему залы, получился куб из пяти ровных плоскостей площадью в 10 квадратных метров каждая — стены, пол и арочная дверь, не представлявшая, правда, особого интереса. И надо всем этим — купол. Каждая плоскость состояла из ста мраморных плиток. Четыре квадрата посреди комнаты составляли основание колонны, а три четырехугольника площадью по два квадратных метра составляли дверь и две ниши. Так выглядела схема залы.
Они уж было собирались выйти и приступить к поиску, как вдруг Урсу предложил другое:
— А я все же думаю, что нельзя полностью исключать возможность, что и внутренние дворы могли служить укрытием для потайного входа в другую часть замка…
— Ты хочешь предложить что-нибудь конкретное? — спросила Мария.
— Может, пока вы будете осматривать помещения, мы с Тиком то же самое проделаем во дворах?
Все согласились с предложением Урсу, а Тик — тот и вовсе был в восторге. Он уже ни на кого больше и не глядел, а словно прилип к Урсу. Оба они в сопровождении Цомби направились в первый двор слева, а остальные ребята во главе с Виктором пошли в правую залу: помещение в точности соответствовало рисунку Лучии. Ни плиткой больше или меньше, ни одной выделяющейся среди остальных. Не исследованными оставались две ниши, обитые плитками в квадратный дециметр каждая. Ребята выстукивали каждую, но ни под одной из них не услышали пустоты.
— Я думаю, нам тут больше делать нечего, — сказал Дан. — Осмотрим нишу напротив.
Лучия задержалась, проверяя одну плиту пола, которая казалась чуть сдвинутой. Но глухой звук не оставлял никаких надежд.
Вторая комната тоже в точности совпадала с наброском Лучии. И здесь поиски ни к чему не привели. Послышались возгласы разочарования. Симметрия была безупречной. И ниши глухо отзывались на стук металлических прутьев. Ребята почти упали духом. Шансы найти переход сократились ровно наполовину.
— В одном из оставшихся двух помещений обязательно должен быть потайной переход, — сказала Лучия.
— А если там все в точности как здесь? — спросил Дан.
— В таком случае либо перехода вовсе нет, либо он сделан не по законам симметрии, либо есть какая-то иная симметрия, которая нам недоступна.
Мария посмотрела на Виктора, но не увидела на его лице ничего утешительного. Он в отчаянии кусал губы.
Урсу и Тик прошли сквозь все внутренние дворы, но с каждым новым порогом они чувствовали, что надежд все меньше и меньше. Только гладкие скалы без углублений, без выемок, только толстые неприступные стены, которые было бесполезно выстукивать. Устало сидя на скамье в караульной, они думали, как быть дальше. Урсу чувствовал, что Тик стал каким-то другим, но что с ним, понять он еще не мог. Мальчугана словно подменили. Ловкость в движениях, находчивость, веселье, доброта, которые так и светились в его глазах, куда-то исчезли. Весь облик его выражал горечь и тревогу. Неиссякаемое остроумие сменилось грустным молчанием, глаза помрачнели. Неутомимый Тик, стремительный, как ртуть, теперь часто застывал, уставившись в одну точку, не замечая ничего вокруг. Он очень изменился, ему было хорошо только рядом с Урсу. Ему, Урсу, он мог бы признаться во всем, но что-то мешало ему, сжимая горло клещами. И все же, почти невольно, он вдруг заговорил:
— Урсу, а ты видел девушку в белом? В ту ночь у ворот дома…
— Вроде бы, — ответил силач без особого воодушевления. — Она показалась мне красивой.
— Она очень красивая, Урсу, — вздохнул мальчуган. — Я сам не пойму, почему мне все время хотелось злить ее. И чего я на нее взъелся? Как ты думаешь, она не из-за меня сбежала? Мне иногда кажется, что в этом я виноват. А жалеть не жалею, почему-то даже радуюсь…
— Отчего же, Тикуш?
— Если она из-за меня сбежала… Знаешь, я бы тоже из-за нее сбежал… Как подумаю, что я увижу ее, Урсу…
У силача сжалось сердце. Так вот она, главная причина! Он обнял мальчугана и прижал к груди. А Тик, согретый лаской друга, думал о девушке в белом…
Но он первым очнулся.
— Урсу, — сказал он, — а может, сквозь эти зубцы на стенах можно что-нибудь увидеть на той стороне?
Урсу припомнил, что в одном из внутренних дворов они видели высокую и гладкую стену, увенчанную какими-то зубцами. Попытаться взобраться к ним было чистым безумием. Но Тику так нужна была надежда!
— Что ж, попробуем, Тикуш, может, с помощью веревки мне удастся подняться туда.
— Нет, нет, я сам попробую.
Голос Урсу внезапно сделался строгим:
— Слушай, Тик, это слишком серьезное дело, тут не до шуток. Принеси веревку!
Мальчуган беспрекословно повиновался. Урсу вошел во внутренний двор и остановился перед зубчатой стеной. Она была высотой метров в пятнадцать и такой гладкой, словно ее высекли одним ударом топора. Где-то на середине он высмотрел каменный выступ, а выше несколько трещин. Как спускаться, Урсу знал уже точно, а вот как подняться по такой стене, пока трудно было сказать.
Тик притащил толстый моток веревки.
— Хватит?
Даже не взглянув на моток, Урсу ответил:
— Вполне. Так… Может, удастся просунуть ее туда… Выступ должен выдержать. Подай веревку.
Тик подал моток. Урсу растянул веревку во всю ее длину.
— Тут петля не поможет. Видишь, Тикуш? Выступ слишком мал, притом он треугольной формы. Петля может сразу же соскочить. Правда, если сразу, то не так страшно. А то еще соскользнет на половине подъема…
— Тогда лучше не надо… Может, Виктор все же найдет вход.
Но Урсу безошибочно почувствовал отчаяние, прозвучавшее в голосе мальчика.
— Постой. Есть другой выход. Только тебе тоже придется поработать.
Тик радостно согласился:
— Сделаю все, что надо… Если только позволишь…
Но он так и не решился договорить. Он боялся, что опять рассердит силача, сказав, что сам хочет попробовать влезть на стену. Правда, он не очень представлял себе, как это возможно.
— Будет не так уж трудно, но и не очень легко.
Силач бросил веревку так, что серединой она зацепилась за выступ. Потянув за концы, он убедился, что выступ держит крепко. Тогда он привязал один конец к большому камню у основания стены, а другой оставил свободным. Затем объяснил Тику его задачу: он должен был держать веревку прижатой к стене, чтобы она случайно не соскользнула с выступа, не то… Тут только мальчуган понял, какие трудности предстоят Урсу, но так и не решился отговаривать его.
Урсу начал подъем с такой осторожностью, что казалось, он трусит. Но он знал, что если не станет слишком налегать на веревку, она, возможно, крепко укрепится между углом выступа. И его расчет оправдался. Веревка держалась крепко, хотя и пришлось затратить неимоверные усилия. Теперь Урсу был более уверен. Вскоре он уже мог дотянуться до выступа. И тут началось…
Тик снизу увидел, как Урсу, приникнув к стене, обхватил левой рукой выступ, а правой обернул ногу веревкой. Так держась, он легонько оттолкнулся и потянулся правой рукой к маленькой трещине. Пальцы, словно когти, вцепились в трещину, левая нога оперлась о выступ. Теперь Урсу соорудил левой рукой петлю и сунул в нее ногу. Петля была так мастерски увязана, что она тянула веревку вверх вслед за ногой. Тик сперва не понял назначения этой петли, но, увидев, как передвигается атлет, вдруг догадался. Урсу привязал веревку к ноге, чтобы в случае падения повиснуть на ней. Даже такая мгновенная опора при падении позволила бы ему обрести равновесие…
