Вальтер Скотт - 7 лучших историй для мальчиков
– Течение уже слабеет, сэр, – сказал Грей, – можно бы и повернуть уже лодку!
– Спасибо! – отвечал я спокойно и ласково, точно между нами ничего не произошло: мы все еще раньше решили обращаться с ним приветливо, как с одним из наших.
Вдруг капитан обернулся и сказал слегка изменившимся голосом:
– Пушка!
– Я уже имел это в виду, – заметил я, думая, что он говорит о бомбардировке форта. – Но ведь они не могут переправить пушку на берег, а если бы даже и доставили ее на остров, то им не перетащить ее через лес!
– Взгляните на корму шхуны, доктор! – коротко сказал капитан.
Мы совсем забыли про пушку и теперь с ужасом увидели, что шестеро матросов суетились около нее, снимая с нее «куртку», как они называют ее просмоленный парусинный чехол, который надевается во время плавания. В моей голове с быстротой молнии мелькнула мысль, что мы оставили там же и порох, так что негодяям легко будет зарядить пушку.
– Израиль был пушкарем у Флинта! – хрипло произнес Грей.
Я направил лодку к тому месту на берегу, куда уже два раза причаливал раньше: это было нетрудно сделать, так как течение значительно ослабело. Но зато мы были обращены теперь к «Испаньоле» не кормой, а бортом, так что представляли очень удобную мишень для стрельбы. Я мог не только видеть, но и слышать, как широколицый негодяй Израиль Гандс катил по палубе ядро.
– Кто из вас лучше стреляет? – спросил капитан.
– Трелоней, без всякого сомнения! – ответил я.
– В таком случае, не желаете ли вы, сэр, подстрелить одного из тех матросов на палубе? Если можно, то Гандса! – сказал капитан.
Трелоней, сохраняя полное присутствие духа, хладнокровно осмотрел курок своего ружья.
– Только осторожнее, сэр, – вскричал капитан, – а то вы перевернете лодку. И вы все, господа, будьте наготове, чтобы поддержать равновесие лодки!
Сквайр прицелился, гребцы оставили весла, и все мы отклонились, чтобы поддержать равновесие; все это было сделано осторожно и предусмотрительно, так что лодка не зачерпнула ни капли воды.
Между тем матросы уже повернули пушку на оси, и Гандс, стоявший около жерла ее, с банником в руках, выступал впереди больше других. Но когда Трелоней выстрелил, он в эту секунду нагнулся, так что пуля просвистела над его головой и попала в одного из его товарищей. Раздался крик, которому вторили не только с палубы, но и много голосов на берегу.
Оглянувшись в ту сторону, я увидел толпу пиратов, которые торопились к своим лодкам.
– Шлюпки сейчас отчалят, капитан! – вскричал я.
– Правьте к берегу, – отвечал он. – Все равно, пристанем и к болоту. Если не причалим, то наверное погибнем!
– Одна из лодок плывет сюда, – сказал я, – а матросы с другой лодки, вероятно, хотят отрезать нам отступление и бегут по берегу.
– Ну, в таком случае им немало придется потрудиться, – заметил капитан, – потому что матрос на земле не отличается проворством, это всем известно. Я не этого боюсь, а пушки. Скажите нам, сквайр, когда они поднесут к ней фитиль, – тогда мы дадим лодке другое направление!
Между тем мы довольно быстро приближались к берегу, несмотря на огромный груз лодки, и оставалось до него каких-нибудь тридцать или сорок взмахов веслами. Шлюпка же не представляла для нас никакой опасности, потому что нас разделял небольшой мысок. Отлив, замедлявший ход нашей лодки, представлял теперь неудобство только для наших противников. Единственное, чего можно было опасаться, – это была пушка.
– Хорошо бы остановиться и подстрелить еще одного из них, – проговорил капитан. – Но это было бы слишком неосторожно и рискованно!
Было очевидно, что ничто не остановит негодяев от исполнения их намерения и не помешает им выстрелить из пушки. Они даже не обращали никакого внимания на их раненого товарища. Он не был убит наповал, и я видел, как он пытался отползти от пушки.
– Они стреляют! – вскричал сквайр.
– Назад! – сейчас же, как эхо, воскликнул капитан.
И они с Редрутом так сильно затабанили веслами, что корма лодки погрузилась в воду. В ту же секунду грянул выстрел. Это был первый выстрел, который услышал Джим, так как до него не донесся звук выстрела сквайра. Куда упало ядро, этого никто из нас точно не видел, но я думаю, что оно пронеслось над нашими головами, произведя сильное сотрясение воздуха, что нас и погубило. Во всяком случае, наша лодка погрузилась в воду. Глубина в этом месте равнялась всего трем футам, и я с капитаном прямо встали на ноги, остальные же нырнули и выбрались из воды совсем мокрые с ног до головы.
Особенного несчастья в этом еще не было, и мы целыми и невредимыми добрались до берега. Но все наши припасы лежали на дне моря, и самое главное – из пяти ружей остались всего два: я поднял свое ружье в минуту опасности с колен, где оно лежало, и держал над головой, а капитан, как предусмотрительный человек, держал свое ружье за плечами на ремне, замком вверх. Остальные три ружья затонули вместе с лодкой.
К довершению беды, мы слышали, как голоса в лесу становились все более и более слышными. Можно было опасаться как того, что нас отрежут от форта, так и нападения на Джойса и Гунтера, которые могли не выдержать натиска превышавшего их своей численностью неприятеля. На Гунтера можно было вполне положиться, так как это был твердый и смелый человек, но Джойс – этот типичный лакей, с приятными и учтивыми манерами, искусно чистивший платье, – мало походил на храброго воина, умеющего выдержать натиск.
С такими невеселыми и беспокойными мыслями в голове мы торопливо пробирались по воде к берегу, оставляя позади себя нашу бедную лодку с доброй половиной всего нашего пороха и съестных припасов.
Глава XVIII
Конец первого дня схватки
(Рассказ доктора)
Выйдя на берег, мы поспешили опушкой леса к форту. С каждым шагом голоса разбойников слышались громче, и наконец можно было расслышать топот бегущих ног и треск ветвей. Я понял, что нам предстоит нешуточное дело, и обратился к капитану:
– Капитан, у Трелонея ружье разряжено. Дайте ему ваше!
Они обменялись ружьями, и Трелоней, спокойный и хладнокровный, остановился на секунду, чтобы осмотреть, все ли в порядке у нового ружья. Заметив, что Грей безоружен, я отдал ему свой кортик, и весело было смотреть, как он радостно схватил его, поплевал на руки и, нахмурив брови, взмахнул клинком по воздуху. Видно было, что он собирался не посрамить себя.
Вскоре лес кончился, и перед нами открылся форт. Мы бросились к южной стороне частокола, и в ту же секунду из-за юго-западного угла его с громкими криками выскочило семь бунтовщиков с Андерсоном во главе. Увидев нас, они на мгновение остановились, точно застигнутые врасплох, так что не только мы со сквайром, но и Гунтер, и Джойс из блокгауза успели выстрелить. Раздался целый залп из четырех ружей, и один из разбойников упал, а остальные обратились в бегство и скрылись в лесу. Зарядив ружья, мы обошли палисад, чтобы взглянуть на упавшего человека. Он был убит наповал – пуля попала прямо в сердце. Мы уже начали радоваться нашему успеху, как вдруг из кустов раздался пистолетный выстрел, пуля просвистела около самого моего уха, и Том Редрут, пошатнувшись, упал на землю. Мы со сквайром сейчас же ответили выстрелами, но так как в кустах ничего нельзя было разобрать, то мы, по всей вероятности, только даром потратили порох. Тогда, снова зарядив ружья, мы обернулись к бедному Тому. Капитан и Грей осматривали его рану, и я издали уже увидел, что дело было плохо.
Должно быть, второй залп наших ружей устрашил мятежников, потому что нам удалось без дальнейших помех с их стороны донести раненого доезжачего до блокгауза и положить в дом. Бедный старый товарищ! Он ни разу не произнес ни одной жалобы с тех пор, как начались наши смуты, и до этой минуты, когда мы положили его в дом умирать. Он держал себя как герой в коридоре шхуны, позади матраца, загораживавшего проход. Каждое приказание исполнял он верой и правдой, не противореча ни одним словом. Он был лет на двадцать старше самого старого из нас. И вот теперь этот верный слуга должен был умереть!
Сквайр опустился около него на колени, поцеловал его руку и заплакал как ребенок.
– Доктор, я умру? – спросил Том.
– Да, дорогой мой, – ответил я, – вам не поправиться!
– Хотелось бы мне пустить им еще одну пулю! – прошептал умирающий.
– Том, – со слезами проговорил сквайр, – можете вы простить мне, что я был невольной причиной вашей смерти?
– Что вы, что вы, сквайр, за что вам просить у меня прощения? Но уж если непременно хотите, то пусть будет по-вашему! Аминь!
Через несколько минут он попросил, чтобы кто-нибудь прочел молитву.
– Так уж обыкновенно делается! – сказал он, точно извиняясь.
А немного спустя после этого он тихо скончался, не проговорив больше ни одного слова.
За это время капитан, у которого, как я давно заметил, грудь и карманы подозрительно оттопыривались, вытащил оттуда целую массу вещей. Здесь были английские флаги, библия, клубок крепкой веревки, перо, чернила, корабельный журнал, свертки табаку. Отыскав на дворе длинный шест, он при помощи Гунтера укрепил его на доме в том месте, где бревна скрещивались, образуя угол. Затем он влез на крышу и собственными руками привязал и расправил английский флаг. Сделав это, он, видимо, успокоился, вернулся в дом и начал разбирать вещи, точно для него не существовало ничего более важного. Впрочем, это не мешало ему наблюдать издали и за умирающим Редрутом, и, как только тот скончался, капитан принес другой флаг и покрыл им тело.
