Юлия Кузнецова - Большая книга приключений и загадок
– Не ссорьтесь, – в последний раз попросил он и посмотрел на часы.
Мак все-таки исхитрился, схватил Мишу за пояс и, пользуясь преимуществом роста, поднял его и прижал к гаражу. Миша пнул Мака ногой, и тот выпустил соперника. Однако Миша при падении не устоял, а упал на землю, здорово ударившись затылком.
– Эй! – испугался Мак и протянул Мише руку: – Ты жив? Сотрясения нет?
Миша посмотрел на Мака и вдруг засмеялся. Мак побледнел.
– Да нету, нету, – успокоил его Миша, потирая затылок.
– Фух, напугал, – улыбнулся Мак, – думал, у тебя истерика. Баран.
– Сам ты баран, – хмыкнул Миша, – как будто мы не сможем с ней вместе дружить, когда найдем. Она все равно влюблена только в свою Свити. Ну еще и в орланов-белохвостов.
– Погоди…
Мак обернулся.
– А где Маркиз?
Миша с трудом поднялся.
– Странно, – пробормотал он, – опять исчез. Он вчера тоже в это время куда-то смотался.
– Не нравится мне это, – нахмурился Мак.
– Это странно, – согласился Миша, – а еще знаешь что? Я вот сейчас головой стукнулся и вспомнил: мне в грузовике еще что-то необычным показалось, кроме номеров.
– Что?
– Не помню.
– Может, тебя еще раз головой стукнуть?
– Не надо. Так и до сотрясения недалеко. Может, само вспомнится?
– Само не вспомнится. Я найду метод улучшить память в Интернете сегодня же. Заодно попробуешь вспомнить сами номера. А еще, может, разговорим не только тебя, но и нашего человека-невидимку.
Мак повернулся в сторону метро, куда, наверное, двинулся Маркиз.
– Займусь поисками прямо сейчас, – продолжил Мак, – наконец-то активные действия начались.
– А битье морд все-таки помогает достичь результата, – согласился Миша, почесав затылок, – надо поделиться этим способом с ребятами на зимних играх.
Глава 8. Свити
I
Меня разбудила страшная головная боль. Как будто по голове ударили тупым тяжелым предметом. Ломит везде: в висках, по линии лба, в затылке. Что эти гады подмешали в чай?
Я повернула голову к окну и заморгала. Светло. Еще день. То есть время есть.
Надо найти лисенка, где бы они его ни спрятали. Да и как можно спрятать живое существо, чтобы оно себя не выдало? Хотя можно усыпить, как и меня. Но мой нюх еще меня не подводил. Я чувствую даже на кухне горько-пряный запах лисьей шерсти.
Я поднялась, взяла со стола рацию. Нажала на кнопку. Голос у Информатора оказался тихий и даже приятный.
– Слушаю.
– Здравствуйте. Мне нужно в туалет.
– У вас три минуты.
Я положила рацию и не сдвинулась с места. Через секунду из рации послышался писк.
– Слушаю.
– Вы никуда не пошли.
– Почему же, я в коридоре. Вы просто не слышите шагов.
Послышался вздох.
– Это невозможно, – сказал Информатор, и я сразу ему поверила.
Итак, у меня три минуты. Справлюсь. Громко топая, я вышла в коридор. Представила, как ухмыляется внизу Информатор. Дверь в комнату, обычно плотно закрытая, была приоткрыта. Мне везет! Только бы не заскрипела… Двойное везение! Может, пойти потоптаться в туалете, чтобы он услышал?
Зазвонила рация.
– Вас не слышно в туалете.
– Иду! Засмотрелась в зеркало.
– В туалете тоже есть зеркало. И освещение. Две с половиной минуты.
Я поборола желание отшвырнуть рацию и броситься бегом в комнату. Вместо этого заскочила в туалет, положила рацию на раковину, потопала там, а затем, сняв кроссовки, вернулась в коридор. Звонка не последовало.
Я опустилась на колени и по-пластунски поползла в комнату. Тихо, тихо.
В комнате почти не оказалось вещей. Две кровати, стол с электрической плиткой, на плитке сковорода. Тумбочка. Какие-то веревки на табурете у двери. Пачка с какими-то травами на полу. Но самое ужасное – запах лисы стал слабее. Что со мной? Может, разнервничалась?
Я глубоко вздохнула. Времени нет. Подкатилась к тумбочке, открыла ее. Ответ знала заранее, мне подсказал нюх. Пусто.
Под кроватями – тоже. Где они ее спрятали? Отнесли Информатору? Но я явно чувствовала запах. Хотя это могло быть, как говорит мама, «wishful thinking»[51].
Я подкатилась к одной кровати. Пусто. По пути к другой кровати прочла надпись на пачке: «Крамбамбуля. Смесь пряностей для приготовления напитков. Состав: гвоздика, корица, мускатный орех, перец черный, рябина красная, черемуха, черника. Сделано в Беларуси». Под другой кроватью – клубы пыли. В комнате лисы нет. А если… Если они оставили ее в туалете? Как глупо с моей стороны не проверить там!
Зазвонила рация. Я поползла к двери. В коридоре встала, осторожно прикрыла за собой дверь.
Схватила рацию. Информатор молчал.
– Извините, – затараторила я, – пришлось задержаться. С вашего позволения, я еще немного…
– Вы были в комнате, – прервал меня Информатор, – я позвонил коллегам.
– Я ничего…
– Я знаю. Если бы вы открыли окно, квартира бы взорвалась.
– И что мне сделают ваши коллеги? – закричала я. – Они под Серпуховом!
– Вы убили моих питомцев и хотите, чтобы я вас информировал?
– Каких питомцев?! Клопов?
– Скажу только, что она придет через десять минут. Пусть вам будет еще страшнее, чем моим крошкам перед смертью.
– Кто – она?!
Он повесил трубку.
– Гад проклятый! – закричала я на всю квартиру. – Ты слышишь меня? Ты проклятый мстительный гад!
Я бросилась в туалет. Перерыла там все: лисы нет. Что за бред! Пахнет ведь! Сильнее, чем в комнате!
Я кинулась обратно в свою кухню. Надо забаррикадироваться. Чтобы жуткая ОНА не смогла ко мне войти через десять минут.
Я принялась двигать стол, стулья. Чем бы еще подпереть дверь? В мои мысли снова вмешался запах лисьей шерсти. Нет, нет времени на «wishful thinking»!
Я бросилась к холодильнику. Не надорваться бы! Ладно, он маленький. Я схватилась за ручку. Холодильник распахнулся. Внутри спала лиса.
Я чуть не села от удивления. Опомнившись, я схватила Корки и вытащила его. Холодильник генерирует холод, слабо, но генерирует. Они его заморозили?!
Нет, сердце бьется. Они что-то вкололи ему.
– Корки! Корки!
Или все-таки замерз? Господи, как мне его отогреть?
Я вспомнила: в Тюменском заповеднике я жутко замерзла. Экспедиция по спасению орланов-белохвостов была организована экстренно, да и я практически сбежала из дома, боясь, что родители не дадут разрешения на поездку. Сбежала в том, в чем была – в легких джинсах и кроссовках на тонкой подошве вместо туристических ботинок.
Несколько часов мы шли вдоль Иртыша, и на первом привале я поняла – ноги стали стеклянными от холода. Что они тогда со мной сделали? Да! Погрели в котелке молока и засунули туда мои ноги. Потом напихали в носки толченого перца. И еще долго-долго подшучивали, рассказывая байку о собаке, которая реанимировала замерзших щенков, вылизывая их 12 часов подряд!
Молоко, перец, вылизывание. Совершенно бесполезные советы. Мне жаль закоченевшего лисенка, но вылизывать его не хочется совершенно. Однако я могу отогреть его теплом своего тела!
Я подняла рубашку, сунула к своему животу лисенка. Сама содрогнулась от холода, но опустила свитер и принялась сквозь него гладить и тереть земерзшего зверька.
А если немного видоизменить советы?
Молоко. Жаль, что я веган: есть только соевое. Зато оно в термосе. Я подскочила, придерживая на животе драгоценную ношу. Одной рукой гладила лисенка, другой откупорила крышку и налила в мисочку молока. Осторожно высунула лисью мордочку и макнула ее в молоко. Он облизнулся. А потом принялся пить. Я чуть не подпрыгнула от счастья. Схватила морковку, сунула лисенку под нос. Он осторожно взял кусочек и захрустел, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
– Корки, милый Корки, – зашептала я, готовая расцеловать лисенка.
Теперь перец. Все также придерживая у живота лисенка, я принялась рыться в шкафах. Никаких специй… Стоп! А «крамбамбуля»?
Я отодвинула стулья, вернулась в комнату, схватила пачку с пряностями, веревки с табуретки и ручку, которую у меня отнял Барс. Она лежала на подоконнике.
У себя в кухне, снова забаррикадировавшись, сунула в пачку с «крамбамбулей» палец и осторожно поднесла лисенку под нос. Он чихнул и забился у меня под свитером. Я чуть не выронила его.
– Тише, тише, – зашептала я, сунув ему кусочек сырой свеклы, – просто ты пришел в себя и готов к подвигу.
Я положила его на диван и взяла веревки. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду рада охотничьему снаряжению.
Расстегнула рубашку. Оторвала от нее рукав, перемотала веревку, чтобы она не натерла тельце Корки. Затем сделала из веревки шлейку и надела ее на лисенка.
Теперь записка. Какое счастье, что осталась пара листков на магнитике холодильника!
«Помогите! Меня похитили! Я на Ленинском проспекте, слева с балкона виден памятник Гагарину, 3–4-й этаж, Катя Птицына».
Потом я немного распустила рукав свитера. Перегрызла зубами нитку. Развинтила авторучку, проделала кончиком стержня дырку в листке. Продела нитку в записку и закрепила ее на шее Корки. Натянула свитер и вышла с лисенком под мышкой на балкон.
