Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
— Новая ловушка? — спросил Тик.
Вместо ответа Виктор ударил каблуком по четвертой ступеньке. И тут же почувствовал, как она поддалась, открывая пустоту. Там, где только что стояли три ступеньки, теперь зияла бездонная пропасть. Верная гибель…
— Путь к смерти! — содрогнулся Виктор. — Этот замок так искусно защищен, что и стражников не нужно. Если бы какой-нибудь воин или путник и обнаружил вход и захотел бы узнать тайну замка, он бы все равно сложил здесь голову. Не погиб бы в первой западне, страх все равно погнал бы его назад. И тайн никаких не захочешь…
— А отверстие не широкое, — объявил Урсу. — Запросто можно перепрыгнуть.
Но все же он остановился у края провала, чтобы подстраховать ребят, а главное, помочь девушкам и Дану.
Тоннель опять вел прямо вперед. Где-то вдали показалось вдруг маленькое голубое отверстие. Вверяясь точным указаниям радного логофэта Кристаке Зогряну, чирешары ускорили шаг, все более приближаясь к голубому просвету. Это был конец тоннеля. Урсу, привыкший к быстрым рекогносцировкам, опередил Виктор и вышел первым. К счастью, он поспешил. И потому удар пришелся не по голове, а по рюкзаку. Удивленно оглянувшись, он еще успел увидеть падение огромного, изъеденного ржавчиной меча. Конечно, теперь он уже не мог причинить особого вреда. Но в свое время он бы легко отсек голову неосторожному пришельцу.
Этот удачный конец вызвал веселое оживление среди чирешаров.
— Как же мы не подумали, что выход — это тоже «порог»! — упрекнул себя полушутя, полусерьезно Виктор. — Ребенок и то догадался бы… Какая же длина у этого тоннеля?
— 11 349! — отрапортовала Лучия.
Все остолбенело уставились на нее, только Урсу задумался.
— Не может быть. Тут не больше восьми километров…
— 11 349 шагов! — повторила Лучия.
— Ты что, в своем уме? — удивилась Мария. — Неужели мы считала?
— А что было делать? Не слушать же вашу глупую болтовню! Вот я и считала шаги. Прошу простить меня, что я не участвовала в общей беседе. 11 349 шагов или… умножить на 70 сантиметров… это будет… Сколько будет, Урсу?
— Приблизительно 7950 метров. Постойте! Точно 7944 метра. Почти восемь километров.
— О Санта Лучия! — воскликнул Дан. — Наши походы ничему тебя не научили! Зачем тебе считать шаги, когда рядом с тобой Урсу? И когда ты отучишься?
Чирешары выбрались из подземелья. Поднявшись по ступенькам, они очутились на скалистом плато, расположенном в конце горной гряды высотой в сотни метров с крутыми, обрывистыми склонами. Гряда эта вела к тесному нагромождению острых скал посреди глубокой впадины, окруженной неприступными горами. Одним орлам были доступны эти высоты. А посередине впадины возвышалось это нагромождение скал — гордых, острых, грозных…
— Орлиная крепость! — выговорил малыш Тик, и глаза его заблестели от волнения.
Только он произнес это, как перед глазами чирешаров нагромождение скал действительно обрело очертания реальной, естественной. Но фантастической неприступной крепости. А высоко в небе парил орел, словно ожившая печать минувших веков.
Был полдень. Огромная впадина была залита солнечным светом. Кто-то заметил, что пора отдохнуть, а некая черноглазая с длинными косами просила сделать привал только у самого входа в крепость, у ворот замка.
Гряда была разровнена рукой человека и служила мостом между входом в тоннель и замком. Почти три километра тянулся каменный мост, залитый солнцем. Наконец чирешары остановились у входа в замок. Нагромождение скал было рассечено прямо посредине. Здесь, наверное, были ворота крепости. Но нигде не видно было ни замка, ни колонн, ни сводов, — ничего, что напоминало бы о княжеской роскоши. Скалы были дики и сумрачны, как и вся окружающая природа.
Чирешары остановились на узком плато, сбросили багаж и, чувствуя, как у них вырастают крылья, стояли и смотрели сияющими глазами на возвышавшуюся крепость. Они думали о том, что входить в нее надо тихо и торжественно, как и подобает открывателям.
— Сперва сделаем привал, отдохнем, приведем себя в порядок, — сказала Лучия.
— А потом и состоится торжественное вступление в крепость, — объявил Дан.
— А может, там мы и замок найдем, — мечтательно проговорила Мария.
Где-то вдали внезапно раздались глухие раскаты. Подобные артиллерийскому салюту. Для чирешаров они прозвучали неожиданной угрозой. Вместо веселья в душу невольно вкрадывалась тревога.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Тяжелые золотистые лучи послеполуденного солнца обжигали безмолвную крепость. Чирешары торжественно подходили к ее воротам. Вот она, награда за труд, муки, волнения и надежды! Ребята проникали в самую таинственную, самую загадочную крепость страны, куда долгими веками не ступала нога человека.
Две скалы, почти вплотную сближаясь вершинами, образовывали нечто вроде гранитного равнобедренного треугольника. А уж за этими невидимыми воротами чирешары различили первые осязаемые доказательства существования замка.
Они оказались в просторном амфитеатре, стены которого были одеты в мрамор. Пол, выложенный гранитными плитами, был разрезан посередине узкой беломраморной дорожкой. Эта сверкающая полоска связывала треугольные гранитные ворота с другими воротами, блестевшими вдали, точно ледяные своды. Казалось, это был вызов, брошенный суровой природе! За острыми иглами скал не видно было ни башен, ни куполов замка. Но открыватели не испытывали в душе ни сомнений, ни страха. Они были уверены, что проникли в древний княжеский дворец, где в лихую годину находили укрытие семья господаря и казна страны!
Вдоль стен выстроились каменные кубы, которые когда-то служили обитателям замка креслами и скамьями. По обеим сторонам мраморной дорожки на гранитном полу возвышались две чаши иссякших фонтанов. Возле одного из фонтанов лежала брошенная кем-то много веков тому назад стройна амфора, покрытая черным лаком и белыми инкрустациями.
Взгляды чирешаров заворожено скользили по просторам амфитеатра. Солнечные блики на мраморных плитах ослепляли их. Неподвижно, молча, почти не дыша, они смотрели и не верили собственным глазам. Наконец Виктор прервал молчание:
— Замок безлюден. Никто не проходил здесь.
И действительно, на пыли, застилавшей, словно тонкий саван, пол, не было видно никаких следов.
— Но все-таки, какие-то следы есть, — возразила Лучия. — Здесь кто-то ходил.
На гранитных плитах она обнаружила какие-то странные следы. Словно кто-то провел по пыли извилистую линию к одному из фонтанов. Лучия пошла по этому следу, с любопытством изучая его. У самого края фонтана она сказала:
— Не понимаю, что это… Неужели…
Она так и не договорила. Что-то шевельнулось у ее ног. Она опустила глаза и в ужасе замерла. У ее ног раскачивалась змея, готовая к нападению. Укуса она уже не почувствовала, потому что тут же лишилась чувств и мягко упала на гранитный пол.
В эту же секунду Цомби, заметив гибкое тело змеи, настиг его одним прыжком и обезглавил. Правда, к несчастью, уже после того, как острые клыки гадюки ужалили девушку в ногу.
Все это произошло в какое-то мгновение. Когда Урсу кинулся к фонтану, Лучия уже мягко опускалась на пол. Он поднял ее и уложил на каменную скамью. Мертвенно-бледный, Виктор подошел к нему и сказал:
— Рогатая гадюка, Урсу.
Силач, казалось, и не расслышал этих страшных слов. В ту секунду, когда он увидел, как Цомби отбрасывает голову змеи, он почувствовал, будто в него ударила черная молния смерти. И как всегда в минуты грозного испытания, все в нем восстало, мысль обрела жестокую ясность. На каменной скамье лежал не просто умирающий — лежала Лучия, вокруг стояли все друзья. Исход решали секунды.
Пальцы его стальным обручем сжали ногу девушки. Из двух точке стала сочиться кровь. Именно это и требовалось, именно об этом он и молили судьбу. Затем он прильнул губами к красным точкам и стал высасывать кровь, пока не почувствовал, что набрал ее полный рот. Тогда он разжал пальцы: Лучия спасена.
— Спирту! Быстрее!
Виктор уже держал в руке наготове бутылку. Намочив спиртом вату, он приложил ее к ране. Вдруг Урсу вырвал у него из рук спирт и, сплюнув еще несколько раз, стал пить. Это был чистый, почти стоградусный спирт. Содержимое бутылки, которое он вернул Виктору, значительно убавилось.
Все ошалело смотрели на него и ничего не понимали. Вдруг раздался страшный крик Марии:
— Боже мой! Он же ранен… Губа! Сегодня утром… Рысь!
Она кинулась к нему. Силач опустился рядом с Лучией на каменную скамью. Горло пылало. Кровь обжигала тело. В голове, казалось, бьются миллионы гадюк. Он вдохнул несколько раз, чтобы как-то унять горевший внутри огонь, затем вытянулся и закрыл глаза. В то же самое мгновение Лучия зашевелилась, открыла глаза и затуманенным взором оглядела друзей.
