Владимир Корчагин - Тайна реки Злых Духов
Он подошел к ней ближе.
— Ну, что нос повесила? В нашем положении это не годится. — Он легонько тронул ее за подбородок. — Выше голову!
Наташа невесело улыбнулась.
— Вот так-то лучше. Смотри, что я нашел в нашей жиле! — Андрей Иванович положил ей в руку блестящий кубик с совершенно ровными и гладкими, словно отполированными, гранями. — Ради этого стоит и поголодать.
Кубик оказался настолько тяжелым, что Наташа чуть не выронила его из рук.
— Вот это кристаллик! — воскликнула она все еще вздрагивающим голосом, перекладывая кубик из одной руки в другую.
— А это как раз и не кристаллик! — возразил Андрей Иванович.
— Как не кристаллик? Что же это такое?
— Я выколол этот кубик сам из сплошного куска минерала.
Наташа недоверчиво посмотрела на Андрея Ивановича:
— Такой ровный?
— Да. И это не составило мне никакого труда. Смотри!
Андрей Иванович взял у нее кубик и легонько ударил по нему молотком. Он разлетелся на множество мелких кубиков.
— Ой! Какая жалость! — воскликнула Наташа. — Зачем вы это сделали?
Андрей Иванович рассмеялся:
— Не горюй! Я просто хотел тебе показать, как легко колется этот минерал на кубики. Это его характернейшее свойство — совершенная спайность по кубу. А образцы его у меня есть еще.
Андрей Иванович порылся в кармане и вынул целую пригоршню больших и маленьких кубиков. Одни из них были совершенно гладкими. Другие покрыты ровными прямоугольными ступеньками. Но и те и другие ослепительно сверкали.
Наташа взяла в руки один из ступенчатых кубиков и вдруг вспомнила, что нечто подобное она видела в музее у Петра Ильича.
— Андрей Иванович! А я знаю, что это такое.
— Да ну?
— Да. Это галенит. Верно? Я видела его в минералогическом музее.
— Верно, Наташа. Это галенит, или свинцовый блеск. Важнейшая свинцовая руда. И ты знаешь, сколько его в этой жиле!.. Вот какую услугу оказал нам твой пушистый войлочек. Кроме галенита здесь наверняка есть и другие ценные минералы. Но… нам надо двигаться дальше. А сюда мы еще вернемся.
На следующий день они остановились на отдых раньше обычного. Наташа совершенно выбилась из сил, и Андрей Иванович велел готовиться к ночлегу. Взобравшись на ровный сухой пригорок, ребята сразу же повалились на траву, а геолог пошел в лес набрать хвороста для костра.
В лесу было сумрачно и сыро. Миновав густые заросли ельника, росшего на опушке, Андрей Иванович направился к сухому завалу. Но не успел он сделать и десятка шагов, как увидел множество маленьких холмиков, беспорядочно разбросанных по лесу. Между ними виднелись заметные углубления.
Что бы это могло быть? Неужели древние выработки? Геолог решил осмотреть их и вскоре наткнулся на груду камней, напоминающую развалины большого горна или печи. Возле нее возвышался большой бугор, еле прикрытый чахлым мхом.
Андрей Иванович склонился над ним.
— Вот это находка!
Он с размаху удалил молотком по мшистому склону бугра, и вывернул целую груду пористых стекловатых[23] обломков, напоминающих застывший металлургический шлак.
Глаза Андрея Ивановича заблестели. Так вот где изготовлялись медные наконечники к копьям, которыми пользовались жители Ваи!
«Надо будет здесь покопаться…. — подумал он, окидывая взглядом древние выработки. — Здешние обитатели могли использовать только очень богатые руды».
Он быстро набрал охапку валежника и возвратился к ребятам.
Через несколько минут на пригорке затрещал костер. Андрей Иванович отстегнул свой маленький походный котелок и набрал в него воды.
— Я нашел неподалеку отсюда интересные развалины, — сказал он, укрепляя котелок на огне. — Пойду, покопаюсь в них. А вы посмотрите за костром.
Наташа поднялась с места.
— Я тоже! — торопливо проговорила она, бросив быстрый взгляд на Валерия.
— Нет, нет! Ты должна лежать. — Андрей Иванович обернулся к Валерию. — А вот его я возьму с собой. Его помощь мне может понадобиться.
— Никуда я не пойду, — буркнул Валерий, не поворачивая головы. — И так ноги не разгибаются.
— Ничего! Это совсем недалеко. Всего несколько шагов, — проговорил Андрей Иванович, направляясь к лесу. Тон его не допускал возражений. Валерий нехотя поднялся и пошел следом.
Вскоре они подошли к древним выработкам. Андрей Иванович остановился у груды камней и сказал: — Смотри. Это плавильная печь.
— Ну и что? — отозвался Валерий безразличным голосом.
— Неужели это тебя не интересует?
— Нисколько.
Андрей Иванович посмотрел на него долгим пристальным взглядом.
— Что же тебя интересует, Валерий?
Валерий сузил глаза. Как надоел ему этот нудный тип! Этот сухой деляга, который даже сейчас думал только о своих камнях. Нет! Больше он не будет терпеть его нравоучений. Валерий решил показать, наконец, этому таежному кроту, насколько он выше его в своих мечтах и желаниях, насколько утонченнее его натура и шире запросы.
— Больше всего меня интересует искусство, — сказал он значительно.
— Искусство?! Что же ты понимаешь под искусством?
Валерий усмехнулся:
— Разве на этот, счет существуют различные точки зрения? Я полагаю, что это музыка, поэзия, живопись…
— Ты на чем-нибудь играешь? — перебил его Андрей Иванович.
Валерий гордо тряхнул, головой:
— Конечно! У меня дома есть свое пианино.
— Это хорошо. Какая же музыка тебе больше всего нравится? Шопен, наверное?
Валерий замялся. Признаться, он даже не задавался таким вопросом. Он играл вальсы, фокстроты, танго. Он без труда подбирал мелодии модных песенок. Он даже импровизировал немного, и ему казалось, что получается совсем неплохо. Во всяком случае, в школе его считали настоящим музыкантом. А вот какая музыка ему нравится больше всего и нравится ли ему музыка Шопена?.. Он просто не мог на это ответить. О Шопене он слышал, конечно. Но что у него за музыка? Этого он не знал и потому ответил уклончиво:
— Шопен в общем-то ничего…
Но от Андрея Ивановича не так-то легко было отделаться.
— Что же тебе нравится у него больше всего?
Валерия даже в пот бросило: «Вот пристал!» Но отступать было поздно.
— Да я… не поклонник Шопена, — ответил он поспешно.
Андрей Иванович удивленно развел руками.
— Ну что ты! Разве можно не любить Шопена? Этого величайшего мастера мелодии, который добился просто-таки невероятной степени совершенства во всех своих произведениях, начиная с изящных ноктюрнов и кончая величественными концертами для фортепьяно с оркестром.
Андрей Иванович опустился на поваленное дерево и мечтательно улыбнулся.
— Что же касается меня, то именно с пьес Шопена, мелодичных и свежих, началось мое увлечение музыкой.
Валерий не верил своим ушам. Андрей Иванович и музыка!.. Могло ли быть что-нибудь более несовместимое? А тот продолжал с увлечением:
— А Бетховен? Что ты играешь из его произведений?
Валерий чувствовал себя, как на экзамене, когда до сознания не доходит даже смысл поставленного учителем вопроса. Было ясно, что Андрей Иванович загонит его в тупик. И тем не менее он упорно старался выкрутиться:
— Я вообще не люблю симфонической музыки.
Брови геолога снова удивленно приподнялись:
— При чем здесь симфоническая музыка? Шопен и не писал симфоний. Да и у Бетховена есть немало пьес для фортепьяно. Неужели тебе не нравится его «Лунная соната»?
Валерий промычал что-то неопределенное. Он почувствовал, что Андрей Иванович уже понял, какой он музыкант.
«И черт меня дернул начать этот разговор!» — подумал он с досадой. Но кто бы мог предположить, что этот сухарь разбирается в музыке? Валерий решил переменить тему разговора.
— Да что музыка!.. Для меня главное — поэзия.
— Ты любишь читать стихи?
Валерий гордо вскинул голову:
— Я пишу стихи!
Он испытующе посмотрел на Андрея Ивановича.
«Не поверит, наверное?»
Но лицо геолога светилось самой доброжелательной улыбкой.
— Друг мой! Кто из нас в твои годы не писал стихов. Когда я учился в горном, мы выпускали даже рукописный журнал. «Изумруд» назывался… — Он прикрыл глаза и чуть заметно вздохнул. А минуту спустя вдруг заговорил стихами:
Я шагаю тайгой непролазною,Пробираюсь сквозь топи болот,А со мною — Мечта сероглазая,Помогает идти мне вперед.По лицу, словно прутья железные,Хлещут ветви. Ни тропки вокруг,Но я чувствую пальчики нежныеЕе маленьких ласковых рук.От усталости ноги сгибаются,Давит плечи тяжелый рюкзак,А из мрака тайги улыбаютсяМне ее дорогие глаза.Вспоминаю я нивы весенние,Стайку белых веселых берез,А меж них ее платьице синееИ тяжелое золото кос…
Валерий невольно съежился. Перед его глазами встала Наташа. Красивая, гордая и… чужая. Он криво усмехнулся:
