Владимир Корчагин - Тайна реки Злых Духов
Андрей Иванович с улыбкой смотрел на восхищенное лицо девушки:
— Такого пуха не имеет ни одно живое существо. А вот неживая природа создала немало подобных диковинок.
Он опустился на колени и, осторожно сняв руками верхний примятый Наташей слой, склонился над открывшейся пустотной.
— Посмотрите на это чудо!
Наташа привстала на колени. Все стенки углубления были выстланы тончайшими, как паутина, нитями. Они напоминали легкое дымчатое облако, каким-то чудом повисшее в этой маленькой пустотке. Наташа приблизила лицо почти к самой земле, и туманное облако затрепетало от ее сдержанного дыхания.
— Неужели это все-таки минерал? — воскликнула она, оборачиваясь к Андрею Ивановичу.
— Да, Наташа. Эти тонкие блестящие волоски — не что иное, как кристаллики минерала плюмозита, образовавшиеся, по-видимому, из горячих газов, выделяющихся из магмы. Обрати внимание на их блеск.
Наташа невольно задержала взгляд на своих пальцах. Они сверкали от крохотных обломков кристалликов, прилипших к коже. Обломки эти были настолько малы, что их почти не было видно глазом, и только ярко вспыхивающие на солнце звездочки говорили об их присутствии на ладони.
— Так могут блестеть только металлы. Плюмозит обладает металлическим блеском, и блеск этот настолько силен, что совершенно затмевает цвет минерала. Кстати, как ты думаешь, какого цвета эти кристаллики?
Наташа отыскала глазами наиболее заметный волосок и нерешительно произнесла:
— Наверное, такого же, как стекло… Бесцветные.
— Нет! — возразил Андрей Иванович. — Это сильный блеск не дает тебе рассмотреть их истинную окраску. Она у них такая же, как у свинца. Если бы они были бесцветными, то наш пух казался бы белым, а не дымчатым.
Геолог поднялся.
— А теперь обрати внимание на эти радужные огоньки, бегущие по кристаллику. Это так называемая радужная побежалость. Она очень характерна для плюмозита.
— Побежалость?[22] — переспросила Наташа.
— Да. Тебе, наверное, приходилось когда-нибудь видеть изделия из хорошей качественной стали. По поверхности их нередко пробегает синее или фиолетовое сияние. Это тоже побежалость. Она наблюдается у многих минералов и для каждого из них имеет вполне определенный вид.
Наташа сдула с ладони блестящие пушинки и невольно потерла пальцы друг о дружку.
— Что, покалывает? — засмеялся Андрей Иванович.
— Да, как будто жжет немножко.
— Это кристаллики плюмозита накололи. Хотя в общей массе они мягче пуха, но каждый отдельный кристаллик может проколоть кожу. Ведь твердость плюмозита примерно такая же, как у кальцита.
— Что же все-таки это за минерал, Андрей Иванович?
— Как тебе сказать… По составу это сульфосоль свинца. Понимаешь, соединение свинца, сурьмы и серы.
— Значит, это свинцовая руда?
— Да, из плюмозита можно было бы получать свинец. Но он редко встречается в больших количествах. Зато находки плюмозита свидетельствуют о том, что здесь могут быть другие свинцовые минералы.
Андрей Иванович прошелся вдоль возвышенности и похлопал рукой по ее крутому склону.
— Теперь можно твердо сказать, что это остаток жилы. И не просто жилы, а жилы со свинцовым оруденением. Как видите, нет худа без добра! Плывя по реке, мы ее не заметили. А вот теперь она нам попалась!
Он посмотрел на лесную опушку:
— Надо бы, поискать ее продолжение. Это где-нибудь недалеко. Вот что, друзья, вы посидите еще немного, отдохните. А я посмотрю, не прослеживается ли жила дальше, в лесу. Хорошо?
Наташа кивнула головой.
— Ну и чудесно!
Андрей Иванович подхватил молоток и исчез в густых зарослях.
Валерий проводил его презрительным взглядом.
— С ума сошел! Мы еле идем. Силы тают с каждым часом. А ему далась какая-то жила! Упрямый дьявол!..
Наташа вспыхнула:
— Не смей так говорить о нем! Слышишь, не смей! Не тебя же он послал на поиски жилы. — Она усмехнулась. — Не так уж много ты тратишь сил, лежа на боку.
Валерий вскочил и нервно заходил по траве.
— Так ведь время уходит. Время! Неужели ты сама не понимаешь, что каждая потерянная минута приближает нас к гибели?
Наташа поморщилась.
— Брось свои громкие фразы, Валерий! Надоело! Неужели ты в самом деле думаешь, что ты здесь самый умный?
Валерий остановился.
— А ты чего, собственно, все эти дни косишься на меня? Или думаешь, что я больше всего виноват в этой истории?
Наташа тряхнула головой.
— Нет. Во всем этом виновата я. Только я. И очень виновата. Но не перед тобой…
— Еще бы! — воскликнул Валерий язвительным голосом. — Сейчас для тебя вообще существует только Андрей Иванович.
Наташа покачала головой.
— И не перед Андреем Ивановичем… — начала она, но тут же замолчала.
Валерий подошел к ней ближе.
— Ну, хорошо, — сказал он примирительно. — Не будем больше вспоминать все это. Зачем нам, в самом деле, ссориться? Не все ли равно, кто здесь больше виноват. В такой глуши можно совсем одичать. Но я уверен, что мы вырвемся отсюда. И там, в нашем городе, все пойдет по-старому.
Наташа снова покачала головой.
— Нет, больше ничего не будет по-старому.
— Как?.. — Валерий даже отступил на шаг и пристально взглянул в лицо Наташи. — Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что слышишь, — проговорила она тихо, но твердо.
— Наташа! — голос Валерия дрогнул. — Ты еще сердишься на меня?
Она молчала. Он подошел к ней ближе.
— Ну, прости меня! Ты же знаешь, что я для тебя…
— Хватит, Валерий, — сказала она спокойно и решительно, — мне давно уже надоели твои цветистые фразы.
Улыбка сбежала с его лица. С минуту он молчал. В душе его нарастало раздражение.
— Скажите пожалуйста! — воскликнул он язвительно-вежливым тоном. — Ей надоели мои фразы!.. Может быть, тебе надоела и моя дружба?
— А разве мы были друзьями?
— Вот как! Так кто же был твоим другом? Уж не этот ли голодранец Сашка?
Наташа встала и посмотрела ему прямо в глаза:
— Да, он был моим другом. И я больше никогда не позволю тебе говорить о нем ничего плохого.
Это было последним ударом. Лицо Валерия побледнело.
— Не позволишь? — проговорил он, задыхаясь от злости. — Не позволишь?! А кто ты такая, чтобы не позволить мне? Я… Я… А знаешь ли ты, кто он такой, твой Сашка? Не знаешь?! Так я тебе скажу.
Валерий прищурил глаза и, подойдя почти вплотную к Наташе, заговорил:
— У Сашки никогда не было отца! Вот!.. Его мать нарочно придумала, что отец Сашки погиб на фронте. Этого отца не знает ни один человек в городе. Его вообще никто не знает. Вот кто такой твой Сашка. — Валерий перевел дыхание. — Ты думаешь, почему он все время кричит о справедливости? Ему больше ничего не остается, как кричать об этом. Такие всегда требуют справедливости! Ну! Что ты теперь мне скажешь?
— Что я скажу тебе на это? То, что ты просто дрянной человечишка, — она усмехнулась, — хотя весь город знает, что у тебя есть высокопоставленный и всеми уважаемый папаша.
У Валерия перехватило дыхание. Впервые он не нашелся, что ответить. В нем все клокотало от бешенства. Он судорожно искал какую-нибудь ядовитую фразу, чтобы отомстить Наташе, и, не найдя ничего другого, выпалил:
— Впрочем, что я говорю о Сашке. Теперь ты занялась обработкой более важной птицы…
Он кивнул в сторону, куда ушел Андрей Иванович, и в то же мгновение голова его дернулась от удара, а щека запылала, как ошпаренная кипятком.
Валерий растерянно заморгал глазами. Это было настолько неожиданно, что сначала он даже не знал, как реагировать на поступок Наташи. Но в следующую минуту кулаки его сжались, и неизвестно чем закончился бы этот разговор, если бы он не услышал вдруг шагов за своей спиной.
Валерий обернулся, и глаза его встретились со спокойным, чуть насмешливым взглядом Андрея Ивановича. Было ясно, что он все видел.
— Андрей Иванович, вы видели? — воскликнул Валерий.
— Что?
— Как что? Она ударила меня!
Андрей Иванович пожал плечами:
— Нет, этого я не заметил.
Валерий подскочил к нему.
— Но это же безобразие.
— Да, пожалуй. Но я никогда не поверю, что ты можешь довести девушку до такого состояния, чтобы она тебя ударила.
Валерий круто повернулся и отошел в сторону. А Андрей Иванович как ни в чем не бывало вынул из кармана какой-то небольшой предмет и сказал:
— Посмотрите, что я принес.
В руках его был свинцово-серый металлический кубик с таким сильным блеском, какого Наташа не видела ни у одного минерала. Он сиял на солнце так, что на него было больно смотреть. Но Наташа не замечала этого. Красная от негодования и смущения, она молча теребила кончики кос, боясь поднять глаза на Андрея Ивановича.
