Путеводные осколки - Оксана Вениаминовна Смирнова
– Вы тут замёрзнете! – сказала Тюха.
– Нет, нам пока ещё жарко, – ответил Том. – Я одного не понял – про пиратов, которые тут у вас хозяйничали.
– Это было давно, – успокоила его Тюха.
– Ничего себе давно! Ещё и века не прошло! Они что, захватили власть, а их потом прогнали?
– Их не прогнали.
– У вас и теперь правят пираты?!
Рик попытался унять друга:
– Тюха права: это было давно. Всё могло измениться…
– Мне кажется, – сказала Тюха, – что теперь даже взрослые не могут разобраться, пираты это были или нет. И очень сердятся, когда их спрашиваешь.
– Вот пускай взрослые и разбираются, – сказал Рик. – А Тюхе пора домой. Нам тоже. Завтра увидимся.
– До завтра! – ответила Тюха и побежала вниз, прыгая через лужи.
А принцы ещё постояли возле голубятни, глядя ей вслед.
– Ну что ты пристал к Тюхе с этими пиратами? – спросил Рик. – Видно же, что ей здесь ничего не угрожает.
– Разве нам что-нибудь видно? – сердито отозвался Том. – Дени считает этот мир опасным. От пиратов всегда можно ждать какой-нибудь гадости.
– И что ты будешь с этим делать?
– Ждать гадости, – ответил Том. – Она же обязательно случится, если её не ждать.
– А если ждать?
– Тогда гадость хотя бы не застанет врасплох.
– Хорошо, согласен, – сдался Рик. – Только пойдём отсюда. Даже я уже замёрз.
Глава 33
Исчезновение Петюни
На следующее утро «гадость» действительно случилась, но совсем не та, которую приготовился ждать Том. Скорее уж её с опаской ждала Тюха. Когда обе команды стали собираться у бревна, Нинка устроила скандал из-за выброшенных осколков. Она накинулась на Тюху:
– Ты просто не хочешь их отдавать! Боишься, что мы выиграем и заберём себе!
– Они правда опасные, – ответила ей Тюха. Теперь она была в этом уверена.
– Чего ты несёшь? Выиграют они! – обидно рассмеялся Кита. – Да вы пока проигрываете без конца, а не выигрываете.
И наконец вмешался подошедший Мишка.
– Стёкла опасные, – сказал он с убеждённостью учёного, который лично этот факт установил. – И у Насти их нет. Мы вчера вместе их выбрасывали.
– Куда? – отчаянно вскинулась Нинка.
Мишка ей объяснил куда, и она чуть не набросилась на него с кулаками.
– Да ты чего? – спросил удивлённый Антон. – Это же просто битое стекло. Давайте спрячем что-нибудь другое. Как вчера.
Вчера, как выяснилось, прятали большую и тяжёлую латунную медаль, выпущенную к юбилею завода, где работал папа Антона.
Но Нинка только зло прищурилась и процедила сквозь зубы:
– Как мне всё надоело! Вот возьму и уйду! Пусть Дашку свою воспитывают!
Валя взяла испуганную Дашу за руку и тихо сказала:
– Не обращай внимания. Это не всерьёз. Она просто так говорит.
Но Тюха знала, что не просто так, только не знала, чем помочь.
– Тебя кто-то обидел? – спросила она Нинку.
– Нет! Меня, понимаешь ли, воспитывают! Того не делай, туда не ходи, это убери, то принеси! Какое он имеет право меня воспитывать? Он же не мой отец?
– А что с твоим? – спросил невозмутимый долговязый Коля.
– А мой нас с мамой бросил, когда я только родилась! А мама через год вышла замуж за этого!
– Ну ты даёшь! – сказал Антон и только головою покрутил. – Зачем они тебе сказали-то, что ты приёмная?
– Они мне не сказали, и я думала, что он родной. Когда мы ездили на море, всё было хорошо.
– Это соседка тётя Дуся ей рассказала, – пояснила Даша. – И Нинка стала вот такая. А раньше всё правда было хорошо. И папа её любит.
– Да ещё бы! – сказал Антон. – Он же её с младенчества растил.
Нинка смотрела на них молча. Наверно, её потрясло, что про неё вот так спокойно рассуждает эта мелюзга.
– Я знаю одного мальчишку, – сказала Тюха, – у которого оба родителя приёмные. И у них тоже есть младшая дочь. И всё равно все его любят. И он их.
– Сколько ему лет-то? – презрительно спросила Нинка.
– Пятнадцать.
– Ничего себе у тебя знакомые, – удивилась Нинка. – А мне с большими дружить не разрешают. Говорят, они научат пить и курить.
– А они правда пьют и курят у нас в песочнице, – вдруг сказал Лёшка. – Мне тоже не разрешают к ним даже близко подходить.
– Знаешь, ты дружи лучше с нами, – сказал Нинке Антон. – Мы уже скоро вырастем.
Разговор становился мирным, и можно было бы начать игру, если бы не отсутствие Петюни. Вместо него вдруг прибежала женщина в платке и пальто нараспашку и озабоченно спросила:
– Петюню моего не видели? С утра пропал куда-то. Даже не зашёл ко мне на работу, как я ему велела.
Ребята с тревогой переглянулись. Петюню никто не видел. И тут у Тюхи возникло подозрение. Она сказала:
– Я сейчас, только проверю, – и бросилась домой.
Ей отчётливо припомнилось, как Петюня возвращал украденные осколки, а Нинка не стала выворачивать его карманы. И очень может быть, что зря.
Тюха вбежала в свою комнату. К счастью, мама была на кухне, потому что в зеркале старого гардероба действительно сидел Петюня собственной персоной, в пальто и грязных башмаках. Сидел на некрашеном дощатом полу рядом с белой печкой в какой-то деревенской комнате и растерянно озирался по сторонам.
Не тратя времени на то, чтобы хоть сбросить сапоги, Тюха шагнула в зеркало.
– А ну вставай! – скомандовала она Петюне, но тот лишь хлопал глазами. – Вставай, тебе говорят!
Тюха схватила его за руку и потянула вверх. Петюня неохотно встал. Тюха без лишних слов повернулась к изнанке зеркала и потащила Петюню за собой. И тот послушно вышел вслед за ней наружу. Тюха даже не почувствовала сопротивления. Всё-таки никакой колдун Петюню в стекло не заточал. Он сам туда забрался. То есть, наверно, он забрался в зеркало у себя дома.
Тюха ещё раз оглядела пустую комнату в зеркале. На полу возле печки блеснуло несколько разноцветных осколков – и всё пропало.
– Чего ты там забыл? – спросила Тюха.
– Машинку, – ответил Петюня как ни в чём не бывало. – Любимую. Я думал, она у бабушки осталась. В деревне. Бабушка добрая, никогда не кричит. Ну, я и пошёл туда. А там машинки нет. И бабушки нет. И дверей. Но тут ты появилась.
Он наконец огляделся. Понял, что попал в чужой дом, и спросил:
– Ты тут живёшь?
– Угу, – сказала Тюха. Она хотела поскорее оказаться за дверью и не топтаться в сапогах по комнате, а заодно выпроводить и Петюню с его грязными башмаками.
– А у тебя машинки есть? – спросил он вдруг с надеждой.
– Нет, я в
