Кот Тихон и новые знакомые - Маша Трауб
Это случилось как раз в тот день, когда в роли директора театра выступал Антон. Он с утра всех замучил придирками. Даже у зверей в ушах звенело от его криков. Марыся выступала с номером, который очень нравился самым маленьким детишкам. О, это был отдельный скандал. Никогда за всю многолетнюю историю в театре не брали денег с малышей – они могли хоть сто раз посмотреть представление совершенно бесплатно. Антон же считал, что это просто разорение для театра. К счастью, в этом вопросе Захар Антонович был твёрд как скала. Малыши могут приходить в театр бесплатно, когда захотят. Ходить, шуметь, кричать и бегать… Так вот, когда объявляли номер Марыси, малышня и даже дети постарше, вставали со своих мест и спускались прямо к сцене, чтобы получше всё рассмотреть.
Морская свинка выезжала на арену на велосипеде и каталась по кругу. Она могла ездить на одном колесе, перепрыгивать через препятствия, крутиться вокруг своей оси. На это представление приходили даже совсем большие мальчики, которые восхищались Марысей. Ведь то, что она умела делать на своём маленьком велосипедике, не каждому взрослому человеку-велосипедисту оказывалось по силам. Есть такие взрослые, которые собираются группами и выполняют разные трюки на велосипедах – съезжают с гор или парапетов, прыгают, скачут… Так вот у Марыси они набирались опыта и подсматривали новые трюки.
Антон считал, что Марыся недостаточно высоко прыгает и должна делать побольше действительно опасных элементов. Но свинка отказывалась. Зачем демонстрировать то, что ещё не отработано? Требуются месяцы тренировок и подготовки до того, как показать зрителям новый номер.
В тот день Антон так замучил её своими придирками, что свинка решила сделать трюк, который у неё не всегда получался на репетициях. Она подпрыгнула, дёрнула велосипед, подбросила, поймала… и в самый последний момент упала. Велосипед упал ей на лапу. Марыся лежала и не могла пошевелиться. С лапкой явно было что-то не так – она её совсем не чувствовала. Но ужаснее было другое – трагедия произошла на глазах у зрителей.
Когда Марысю уносили со сцены, она сквозь туман слышала, как плачут детишки, а мамы их успокаивают. Марысе наложили гипс. Перелом оказался очень серьёзным. Врач запретил ей садиться на велосипед как минимум в ближайший месяц. Ещё два месяца требовались на то, чтобы восстановиться полностью.
– Подумаешь, перелом, – сказал Антон, – я не могу менять из-за тебя репертуар. Пару дней полежишь и будешь работать.
– Это очень опасно, – пытался переубедить Антона врач. – При такой травме она вообще может остаться без лапы.
– И что? Она же не человек, а какая-то морская свинка, – хмыкнул Антон.
Наверное, эти слова, которые слышали все в театре, стали последней каплей, после которой терпение зверей лопнуло.
– Я не выйду на сцену, – первой фыркнула Нора, – до тех пор, пока вы, Антон, не прекратите издевательства над Марысей и нами.
– Да, да, да, – поддержали Нору звери, – и мы не выйдем.
– Это что? Бунт? – удивился Антон.
Он схватил кнут и больно ударил маленького пони, который участвовал в следующем номере.
– А ну, пошла! Я – директор! Как я скажу, так и будет! Или все останутся без еды на два дня!
Пони заплакал и выбежал на сцену. За ним вышел кот по имени Толстяк, который очень любил поесть. Он испугался, что останется без еды. Следующей должна была выступать Нора.
– Не выйду! – фыркнула она.
– Ах так! Я и на тебя найду управу! – закричал Антон и ударил Нору кнутом.
Нора в последний момент увернулась, подпрыгнула и вцепилась когтями в руку Антона. Вонзила неглубоко, в чём могла поклясться, – уж когти-то она умела контролировать с раннего детства. А вот кошачью натуру сдержать не могла – она была гордой кошкой. Но Антон закричал что есть мочи.
– А-а-а! С ума сошла! У неё бешенство!
Когда он побежал в кабинет замазывать царапины зелёнкой, Нора обратилась к зверям:
– Надо пойти к Захару Антоновичу, всё ему рассказать. Он поймёт. Другого выхода нет. Или терпеть, или предпринимать какие-то действия.
Нора и ещё несколько зверей пошли домой к любимому директору. Они ему всё рассказали – и про Марысю, и про невозможные условия в театре, и про то, что Антон использует кнут. Но случилось то, чего они и предположить не могли. Захар Антонович им не поверил.
– Не может быть, – ахнул он, – Антоша не такой. Он добрый и хороший мальчик. Вы просто не хотите дать ему шанс.
Директор был уже старенький и считал, что мечта его жизни – передать театр сыну – исполнилась. Ему было сложно отказаться от своей мечты и признать, что сын не такой, как он думал, надеялся и верил.
– Он ещё молодой, неопытный, а вы, вместо того чтобы ему помочь, наговариваете на него. Нехорошо. Он же мой сын! Как он может брать в руки кнут? Не верю. Никогда не поверю! Ни за что! – закричал старый директор.
Конечно, Захар Антонович верил, что его сын любит зверей. Ведь при нём Антоша был очень ласков со всеми питомцами-артистами. Говорил им приятные слова, кормил вкусной морковкой или сахаром. Доброму Захару Антоновичу, который даже мух и комаров любил и никогда не убивал, а ловил и выпускал на волю, и в голову не могло прийти, что Антон лишь делает вид, будто любит зверей, а на самом деле хочет заполучить театр в свои руки.
– Что же теперь делать? – спросили звери, когда вышли от Захара Антоновича.
– Не знаю, – призналась Нора, – знаю только, что я такого не потерплю. Лучше сама уйду, чем он меня выгонит или ещё раз поднимет кнут.
Нора как в воду глядела. Когда она пришла в театр, чтобы собрать вещи, на доске объявлений висел приказ об увольнении Марыси, Норы и тех зверей, которые ходили к Захару Антоновичу.
