Эдвард Игер - Волшебство наполовину
— Ни то, ни другое, — сказала Джейн. — Мама, ты случайно не взяла никель[6], который лежал у меня на туалетном столике?
— Что-что? — воскликнула мама. — И ради этого ты ждешь меня допоздна?
И тут же она начала ругаться, как это делают все родители, когда они беспокоятся о своих детях, а потом узнают, что беспокоились напрасно.
— Джейн, мне совершенно не нравится твоя жадность! — сказала она. — Да, я взяла никель, чтобы заплатить за автобус. У меня был только один никель и пять долларов бумажкой, а там всегда так ворчат из-за этой сдачи.
— И ты его истратила! — оборвала ее Джейн, в голосе ее прозвучал ужас.
— Я истратила один никель, когда ехала из дому. Какое это имеет значение? Завтра я тебе отдам.
— И второй никель ты истратила, когда ехала домой?
Мама на мгновение смутилась.
— Мм… нет, между прочим, не истратила. Меня подвезли.
— А ты знаешь, какую монету ты истратила? Ту, что у тебя была, или ту, что ты взяла?
— О, господи! Откуда я знаю!
— Ты можешь мне отдать ту, которую ты не истратила? Прямо сейчас, пожалуйста.
— Джейн, что все это значит? Можно подумать, что ты какая-нибудь там бедная голодная падчерица! — Затем мамин голос потеплел: — Ну ладно, если это тебя осчастливит.
Она порылась в своем кошельке:
— Вот, держи. А теперь спать.
Джейн бросила быстрый взгляд на монетку, которую дала ей мама, и зажала ее в кулачке. Ее догадка подтвердилась. Это был не никель.
В дверях она задержалась.
— Мама.
— Что еще?
— С тобой… с тобой ничего… ничего не было странного этим вечером?
— Что ты хочешь сказать? Конечно, ничего. А что?
— Да так…
Джейн поискала подходящее объяснение. Она не могла сказать маме правду. Мама никогда не поверит. Это ее только расстроит.
— Просто я… просто я видела сон про тебя и забеспокоилась. Мне приснилось, что ты загадала какое-то желание.
— В самом деле? Странно. — В маминых глазах вдруг возник интерес. Поэтому она стала говорить дальше, чуть ли не самой себе, словно вспоминая: — Между прочим, я действительно кое-что пожелала. Я пожелала оказаться дома. И именно в этот момент…
— Что в этот момент? — возбужденно спросила Джейн.
Ее мама приняла непроницаемый вид:
— Ничего. Я отправилась домой. Меня подвезли. Один… один друг дяди Эдвина.
На Джейн она не глядела. Это просто ужасно — так лгать собственному ребенку. Но она не могла сказать Джейн правду — дочка никогда не поверит. Это ее только расстроит.
— Понятно. — Но Джейн не уходила. Она стояла, повторяя ступней узор ковра на полу. И, не глядя на маму, продолжала:
— Когда ты в моем сне пожелала оказаться дома, я не помню, что было дальше. Не думаю, чтобы ты оказалась именно дома…
— Хм! Конечно, нет.
— Но ведь где-то ты оказалась?
— На какой-то полянке, поросшей сорняком, где-то на полпути до улицы Банкрофт.
Только теперь Джейн подняла глаза и посмотрела прямо маме в лицо:
— Мы ведь говорим просто о моем сне, правда же? На самом-то деле ничего такого не было?
— Естественно, ничего.
На сей раз именно мама отвела взгляд. И Джейн знала, почему.
Еще крепче зажав в кулачке блестящий кругляшок, она побежала вверх по лестнице в свою комнату.
Мама ее осталась стоять в раздумье. Как странно, что Джейн все-таки догадалась. Однако не более странно, чем все остальное, касающееся этого странного вечера. Вполне вероятно, что на самом деле ничего и не произошло. Вполне вероятно, что она просто нездорова и вообразила себе всякое разное, — такое бывает при гриппе и при чем-то еще. Ей лучше немножко отдохнуть. Она выключила в гостиной весь свет и пошла наверх.
Джейн стояла посреди своей комнаты и глядела на кругляшок в руке. Он был размером с никель и формой, как никель, и цветом, как никель, только это был не никель.
Он был старый и сильно потертый — возможно, это века его так стерли, сказала себе Джейн. А вместо бизона или головы статуи Свободы на нем были какие-то странные знаки. Чтобы получше рассмотреть, Джейн поднесла кругляшок ближе к свету.
В дверь постучали.
— Погаси свет! — велел мамин голос.
Джейн погасила свет.
Однако она уже поняла, что в руке у нее талисман, способный превратить для них это лето в пору самых невероятных приключений и удовольствий.
Надо спрятать его до утра в надежном месте. Джейн наощупь пересекла в темноте комнату и открыла дверцу шкафика. На внутренней стороне дверцы висел чехол для обуви — самодельный, из ситца в цветочек, со множеством отделений, хотя когда Джейн разувалась, она редко вспоминала о его существовании.
Она бросила волшебный кругляшок в одно из этих отделений. Тут его никто не возьмет.
А затем легла в постель.
Последняя ее мысль была о том, что надо проснуться пораньше, по крайней мере на заре, и созвать всех остальных.
Они должны провести Совещание и решить, как именно им использовать этот замечательный подарок, взявшийся из ниоткуда.
Кажется, им предстоит Волшебное Лето.
И Джейн заснула.
III. Что произошло с Марком
Но, конечно, все вышло по-другому.
Джейн так устала от своих полуночных бдений, что утром проспала завтрак. Мама, которая накануне тоже устала, подумала, что Джейн лучше отдохнуть и попросила мисс Бик не будить ее. Мисс Бик, как всегда, сделала недовольное лицо, но просьбу выполнила. Мама ушла на работу, а Катрин и Марта сами, без обычного, столь желанного участия их старшей сестры, с глухим протестом вымыли и вытерли посуду после завтрака. Катрин мыла, а Марта вытирала.
— Все-таки интересно, что здесь происходит, — жалобным тоном сказала Катрин, подняв голову над банками с крупами. — До полуночи горит свет, а в гостиной Джейн с мамой секретничают. Я сама слышала! А теперь мама разрешает Джейн все утро валяться в постели. Куда только катится эта семейка!
— Это все из-за того волшебства. Из-за магии. Все это мне не нравится, — сказала Марта.
Катрин как раз дошла до этих противных кастрюль, которые надо чистить, а Марта ушла, бросив ее с ними наедине, — обычное вероломство тех, кто вытирает.
Марта отправилась в комнату Джейн. В комнате ее приветствовали вытянутые тени да бесформенная груда на постели.
— Просыпайся! — не очень-то тепло сказала она этой груде.
— Убирайся! — из-под простыни и одеяла сказала Джейн.
Марта помрачнела.
Вслед за ней в комнату вошла кошка Кэрри. Полное имя Кэрри — Кошка Кэрри Чэпмэн. Катрин назвала ее так в честь какой-то знаменитой леди, о которой она прочла в газете. Кэрри была толстой, не очень-то интересной кошкой, которую в основном держали из-за мышей, и дети почти не обращали на нее внимания, или это она не обращала внимания на них.
Но в это утро все было таким угрюмым и странным, что Марте захотелось покоя и уюта. Она села на пол, прислонилась спиной к открытой дверце шкафчика Джейн, взяла Кэрри к себе на колени и стала ее гладить.
Все было тихо — слышалось только шумное дыхание Джейн.
Марте захотелось с кем-нибудь пообщаться.
— О дорогая, если бы ты только умела говорить, — сказала она Кэрри.
— Мурркс, — сказала кошка Кэрри. — Вах ва марагликс. Фиксаххх!
— Что? — испуганно сказала Марта.
— Вах ва марагликс, — сказала Кэрри. — Бала. Бифи узз.
— Ой! — сказала Марта. — Ой!
Она вскочила, побелев от ужаса, и, довольно невежливо сбросив Кэрри на пол, кинулась вон из комнаты.
— Фух! — обиженно сказала Кэрри. — Дурфикс! Уррт!
В дверях появился Марк.
— Здесь нет моих роликовых коньков? — спросил он. — Джейн брала их на прошлой неделе, когда на ее собственных порвался ремешок.
Марта столкнулась с Марком и вцепилась в него.
— Вот оно, то самое волшебство! Оно мне попалось! — воскликнула она. — Я пожелала, чтобы Кэрри заговорила, и вот — послушай ее!
Но именно в этот момент Кэрри предпочла оскорбительно замолчать.
— Чушь собачья! — грубо оборвал ее Марк. Он нашел в чехле для обуви свои роликовые коньки и стал надевать их. — Это у нее от старости. Она всегда была психованной.
— Самх ксихованн! — неожиданно сказала Кэрри.
На лице Марка отобразилось удивление. Затем он в сомнении покачал головой.
— Это не речь, — сказал он. — Возможно, просто звукоподражание, или еще что.
— Но я захотела, чтобы она говорила, и вдруг это началось. Как вчера у Джейн!
— Просто совпадение, — сказал Марк. — Как и вчера. Ни в какое такое волшебство я не верю. Джейн просто корчит из себя бог знает что. Просто все девчонки с ума посходили.
Он с громом покатился на своих роликах по дому и выкатил на улицу. Было слышно, как за ним по пятам проследовала мисс Бик, оплакивавшая судьбу натертого пола.
