Хью Лофтинг - Путешествие доктора Дулиттла
Итак, в тот вечер «Совет Министров» заговорил о еде. Всему виной был я — мне вспомнился ужин-пальчики-оближешь, которым нас угостил мебельщик в Монтеверде.
— Ах! — подхватил со вздохом Бед-Окур. — Чего бы я не отдал сейчас за чашку какао! В Оксфорде нам каждое утро давали большущую чашку с какао и сливками. Господи, что за страна! На всем острове не найдется ни одного дерева какао и ни одной коровы, чтобы хотя бы изредка лакомиться сливками!
— Как вы думаете, — вмешался О’Скалли, — когда доктор уедет отсюда?
— Я вчера попробовала закинуть ему удочку, — сказала Полли, — но он промямлил что-то невнятное. Мне кажется, что он уже и не думает о возвращении домой.
— Не можем же мы остаться здесь навсегда! — вскричал Бед-Окур.
— Тише, не горячись, — охладила его Полли. — Сюда кто-то идет.
Мы умолкли и прислушались. В коридоре послышался крик стражника:
— Король! Дорогу королю!
— А вот и он, — сказала Полли. — Как всегда, приходит к полуночи. Бедняга, он работает как вол… Чи-Чи, достань-ка из шкафчика трубку и кисет с табаком и приготовь халат.
Распахнулась дверь, и доктор вошел в комнату. Он устало стянул с головы корону и повесил ее на крючок за дверью, сменил королевскую мантию на домашний халат, устало вздохнул и тяжело упал в кресло. Любимая трубка уже лежала перед ним. Доктор набил ее и закурил.
— Как себя чувствует малыш? — полюбопытствовала Полли.
— Малыш? — переспросил доктор, словно не понял. — Ах да! Ему уже лучше. Замечательный бутуз. У него режутся зубы.
Он снова умолк, задумчиво глядя в потолок сквозь клубы табачного дыма. Мы сидели молча. Никто не решался спросить доктора о главном.
— Мы как раз говорили о возвращении домой, — отважился я. — Прошло уже больше полугода с того дня, как мы высадились на острове.
Доктор не ответил мне сразу. Он выпустил еще пару клубов дыма, озабоченно покрутил головой и наконец сказал:
— По правде говоря, я сам собирался потолковать с вами об этом. Но боюсь, что мне будет не так-то легко объяснить вам, в каком положении я оказался. Я не могу бросить начатую работу. Вспомните, как вы уговаривали меня стать королем, а я ответил вам, что снять с головы корону намного труднее, чем надеть ее. Туземцы верят мне. Когда мы пришли к ним, они не знали многого, что помогает жить белым людям. Теперь они начинают жить по-другому, и мы отвечаем за то, чем для них все это обернется.
Доктор задумался, затем потер нос и продолжил:
— Если бы вы знали, друзья мои, как мне хочется вернуться к путешествиям и к любимому делу. Мне иногда снятся Паддлеби и цветущие крокусы, но что будет с простодушными туземцами, если я потихоньку убегу? Они вернутся к старым обычаям и суевериям, к войнам, снова станут почитать своих идолов и делать черт знает что! А то, чему мы их научили, превратит их жизнь в настоящий ад. Раньше они дрались дубинами, теперь будут рубиться на мечах, а завтра, чего доброго, станут палить друг в друга из пушек. Они любят меня, а я люблю их, у меня никогда не было детей, а теперь мне кажется, что они у меня появились. И мне не все равно, какими они вырастут. Понимаете, что я хочу сказать? Как же я могу уехать и бросить их? Я много думал, прикидывал и так и эдак, но не смог найти выход. Раз уж я взялся за это дело, то должен довести его до конца. Поэтому, видимо, придется мне остаться здесь.
— Навсегда? — упавшим голосом спросил Бед-Окур.
Доктор удивленно приподнял брови, наморщил лоб. Казалось, только сейчас он понял, что ему грозит.
— Не знаю, — в конце концов вымолвил он. — Во всяком случае, пока я не могу уехать. Это было бы нечестно.
Мы грустно молчали. Никому из нас не хотелось покидать доктора, и в то же время нас неодолимо тянуло домой.
Вдруг в дверь постучали. Доктор со вздохом вылез из кресла, накинул на плечи мантию и надел на голову корону.
— Войдите! — крикнул он и гордо выпрямился.
Дверь открылась, и на пороге предстал один из ста сорока трех стражников, охранявших в ночь покой короля. Он низко поклонился и сказал:
— О Благороднейший! Какой-то странник стоит у ворот дворца и желает говорить с Твоим Королевским Величеством.
— Наверняка ему притащили еще одного больного малыша. Можете выдернуть мне все перья из хвоста, если это не так, — проворчала Полли.
— Как зовут странника? — спросил король.
— Он назвался, — ответил стражник, — Большой Стрелой, сыном Золотой Стрелы.
Глава 3
КРАСНОКОЖИЙ АПТЕКАРЬ
— Большая Стрела! — воскликнул доктор. — Какая неожиданность! Веди его скорей сюда!.. Это просто замечательно, что он вернулся! — продолжил он, чуть ли не прыгая от радости, когда стражник исчез за дверью. — Мне так его не хватало! А как я за него волновался! Уже прошло пять месяцев с того дня, когда он отправился в Южную Америку, — и наконец-то он вернулся цел и невредим! Шутка сказать — до Южной Америки сто миль, а он пустился в путь на утлой лодчонке!
В дверь снова постучали, доктор бросился открывать, и на пороге предстал наш друг. Его лицо цвета меди сияло улыбкой. За спиной Большой Стрелы стояли два носильщика с огромными тюками, обернутыми циновками из пальмовых листьев.
Большая Стрела подождал, пока носильщики положат тюки, и обратился к королю с приветствием:
— О Благороднейший! Всю жизнь собирал я редкие травы и изучал их свойства. Приношу тебе, о Мудрейший, плоды моего многолетнего труда.
Он распаковал тюки и принялся вынимать из них свертки, мешочки, коробочки. По чести говоря, то, что Большая Стрела выкладывал на стол, сначала разочаровало меня: засушенные цветы, листья, стебли, корешки, стручки, пыльца, кора, смола, семена. Там были одни растения, а они меня особенно не привлекали. Я любил животных.
Но когда Большая Стрела стал перебирать лежащие на столе растения и рассказывать об их свойствах, я вдруг с удивлением обнаружил, что слушаю его как зачарованный. Чудеса страны растений, которые индеец принес нам из дальних краев, захватили меня.
— Вот это, — говорил он, высыпая на ладонь крупные круглые семена, — зерна растения, которое я назвал «смешным горошком».
— А что в них смешного? — спросил Бед-Окур.
— Они наполняют человека радостью и заставляют смеяться.
Стоило Большой Стреле отвернуться на мгновение, как Бед-Окур запустил руку в мешочек, ухватил три горошины и сунул их в рот.
— Поспешность и неумеренность очень опасны, — сказал индеец. — Если ты хотел испытать на себе действие «смешного горошка», тебе хватило бы и десятой доли того, что ты съел.
Горошек подействовал на Бед-Окура мгновенно. Сначала он улыбнулся, потом рот его растянулся до ушей, затем наследный принц глупо захихикал, а в конце концов залился смехом и никак не мог остановиться. Нам пришлось отвести его в соседнюю комнату и уложить в постель. Но и в постели бедняга продолжал хохотать.
— Какая неосторожности, — сокрушался доктор. — Ведь так можно и умереть!
— Умереть от смеха? — скрипнула Полли. — Не беспокойся, от этого еще никто не умирал!
А Бед-Окур хохотал даже во сне. Следующим утром, когда мы его разбудили, он без сил сполз с постели и продолжал хихикать.
Пока Бед-Окур спал, мы вернулись к чудо-растениям Большой Стрелы. Он показал нам корешки, которые, если их сварить с сахаром и солью, заставляли людей танцевать до упаду.
— Не хотите ли проверить корешки на себе? — спросил Большая Стрела.
Но после того, что произошло с черным принцем, нам не хотелось ничего пробовать. Мы и так верили Большой Стреле.
А он показывал нам новые и новые чудеса. У него было масло, выжатое из листьев винограда, от которого любая плешивая голова за одну ночь обрастала волосами, и апельсин размером с добрую тыкву. А чего стоили орехи, от которых голос становился громким и певучим, водяные лилии, заживляющие раны, мох, помогающий от укусов ядовитых змей, или вьюнок, чей отвар излечивает от морской болезни!
Но больше всего Большая Стрела гордился черным медом. Он сам вывел особый род пчел и вырастил растения с черными цветами, чтобы получить этот черный как смола и очень душистый мед. Одной его ложечки было достаточно, чтобы силы и жизнь вернулись к умирающему.
Неудивительно, что доктор все ходил и ходил вокруг стола и не мог оторваться от диковинок, собранных Большой Стрелой.
— Миранда была права, — сказал он мне, когда осмотрел все, — Большая Стрела — великий ученый. В его аптеке есть лекарства от любых болезней. Ни один белый аптекарь не может сравниться с ним в знаниях. Увы, наши аптекари-зазнайки не захотят даже говорить с краснокожим, не то что учиться у него.
Глава 4
МОРСКОЙ ЗМЕЙ
Прошло полгода со дня памятного «Совета Министров». Мы опасались напоминать доктору о возвращении домой, а тем временем жизнь на Острове Паучьих Обезьян шла своим чередом. И, надо отдать должное, скучать нам не приходилось. Пришла зима — то есть она только называлась зимой, потому что стояла жара, — мы встретили Рождество, а затем не успели оглянуться, как снова наступило лето.
