Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или замок девушки в белом.

На столе лежали три телеграммы. Телеграммы Тика… Дан пробежал их и несколько секунд стоял не дыша, потом пустился бежать с такой скоростью, что ему позавидовал бы самый быстрый стайер города. Добежав до дома Виктора, он на мгновение остановился, чтобы перевести дыхание. Только двух чирешаров не хватало во дворе: того, кто отправил телеграммы, и того, кто их получил. Девушки — и те опередили Дана. Ничего! Все равно именно он принес главную новость. Войдя в ворота, он повелительно сказал:

— Готовьтесь в путь. Немедленно!

Собравшиеся на дворе удивленно повернули к нему головы.

— А ты уже готов? — спросила Лучия.

— Готов к чему? А! Ну конечно, я сразу же все соберу.

— А ты откуда узнал, что мы едем в Шоймень? — спросила Мария.

— В Шоймень? А вы откуда знаете? Невероятно! Разве Тик и вам сообщил?

Услышав эти слова, Виктор не поверил своим ушам.

— Тебе что, Тик телеграфировал из Шоймень?

Дан не ответил и не показал телеграммы. Он растерянно смотрел на них.

— Вы что, издеваетесь надо мной, да? Если Тик не телеграфировал вам, откуда вам известно про Шоймень?

— Из грамоты, уважаемый соня! — сообщила ему Мария. — Виктор и Урсу прочли документ.

— Как? Вы расшифровали эту убийственную этрусскую несуразицу?

— Какая еще этрусская несуразица? — разозлилась Лучия. — К твоему сведению, истинный документ — это введение, а то, что мы считали документом, — всего лишь ключ.

— Что вы мне морочите голову? Дайте сюда грамоту!

— А ты — телеграммы!

Они обменялись бумагами: обе стороны были одинаково удивлены.

— Что могло случиться с Тиком? — спросила Мария, глядя прямо в глаза Виктору. — Зачем ему было отправлять три телеграммы, две из которых совершенно одинаковые.

Виктор попытался объяснить:

— Когда он прислал первую, последний передатчик был ему еще не известен.

— Это ясно. А остальные?

— Остальные? Вторая свидетельствует о том, что он узнал кое-что о свертке до того, как прийти в Шоймень.

— Значит, он нашел первого передатчика, — подсказала Лучия.

— Не думаю…

— Почему?

— Тогда он бы написал и об этом. А в телеграмме сказано иначе: «Приезжайте в Шоймень. В письме правда». Он же не пишет: «Ура! Я нашел». Мы же знаем нашего Тика. После стольких трудов…

— Что же ты думаешь? — настаивала Мария.

— Что, следуя за нитью передач, он узнал ряд подробностей, которые вселили в него уверенность, что в письме содержится правда. Но не это меня занимает. Почему он так решительно зовет нас в Шоймень, когда сам еще туда не добрался?

— Быть может, он узнал, что человек, получивший сверток первым, живет там, — подсказал Урсу.

— Возможно. Но этим не объяснишь ни тона, ни содержания телеграммы. Я думаю, что он узнал кое-что поважнее. И это потребовало немедленных действий.

— Что-то в связи с замком? — догадалась Мария.

— Может быть. Вполне возможно… Или нечто, связанное с девушкой.

— Что-нибудь серьезное? — встревожилась Лучия.

— И да и нет. Раз зовет, значит, в чем-то он уверен. В существовании замка, например. Но он звал нас и до того, как обнаружил ПЕРВОГО посредника. Стало быть, речь не о замке. Скорее о девушке…

— Как так?

— В телеграмме нет ни одного упоминания о замке. Говорится о письме.

— Все равно непонятно, — призналась Мария.

— Это означает, что в том районе, где, как мы теперь знаем, находится замок, жители понятия не имеют о его существовании. Если бы Тик узнал что-нибудь — подробность или легенду — по поводу замка, то тайна не была бы уже тайной, он мог бы использовать слово «замок». Ясно? Стало быть, он ничего не узнал о «Замке двух крестов»…

— А узнал о девушке в белом! — дополнила Лучия.

— Верно, — продолжал Виктор. — Особенно если внимательно прочесть последнюю телеграмму: «Немедленно приезжайте в Шоймень». Тик остерегся сказать что-либо точнее. Очевидно, чтобы не навлечь подозрений. Значит, в тех местах никто о замке не знает. Но что-то там должно было произойти, что заставило его поверить в подлинность письма. Иначе Тик не позвал бы нас туда.

— Но почему ты не думаешь, что он нашел первого посредника? — настаивала Лучия.

— Да потому что он не мог его найти. Тогда Тик прислал бы телеграмму другого содержания: «Я дошел до конца, нашел место. Приезжайте туда-то и туда-то».

— Какая же может быть связь между такой телеграммой и первым посредником? — удивилась Мария.

— Такая, что если бы Тик обнаружил его, он бы открыл и замок.

— Ты думаешь, что первый получил сверток прямо в замке? — поинтересовался Урсу.

— Да!

— Почему же тогда никто в тех местах не знает о замке? — вмешалась снова Лучия.

— Не знаю. Просто загадка с этим первым посредником. Странно он себя ведет. Получает сверток в замке — и ни звука об этом. Вы представляете, какой шум вызвало бы такое сообщение. Неужели в замке обитает еще кто-нибудь? Или этот гонец заинтересован в том, чтобы все сохранялось в тайне?

— Либо этот замок давно всем известен. Например, какое-нибудь старинное здание… или… или что-то, чему люди, не зная его прошлого, не придают значения.

— Твое предположение любопытно, Лучия, — ответил Виктор. — Но Тик явно иного мнения. Он нарочно избегает слова «замок» или даже малейшего намека на него. И все-таки решительно зовет нас в Шоймень. Будь там какие-нибудь древние развалины или вещи незначимые, он не делал бы этого.

— Ты прав, — согласилась Лучия. — Выходит, что там есть что-то такое, связанное с девушкой в белом, из-за этого он и позвал нас туда.

— Ты думаешь, с ней могло случиться что-нибудь серьезное? — спросила Мария.

— Пожалуй, что да, — сказал Виктор. — Он либо встретил ее, либо напал на ее следы… но не обычным порядком, а узнал, может, что она в замке… или в плену…

— Неужели с ней что-то приключилось? — повторила Мария.

— Пока это и для меня загадка… Эта история с ее похищением… Ну ладно. Вопрос теперь в другом. Название села Шоймень в телеграммах Тика совпадает с названием места, указанного в документе. Стало быть, мы на верном пути. Здесь не может быть никаких сомнений. А вы что скажете?

Все согласились с Виктором. Дан, который до этой минуты, уединившись в саду, изучал документ, подошел к ребятам и сказал:

— Итак, мы встретились с Тиком на полпути! Черт подери, эта грамота совсем огорошила меня! А я-то думал, что это вздор! Несусветица! Гениальный логофэт! Я бы ему присвоил самый высокий чин… Как только он умудрился придумать это введение?

— Если бы только это, — откликнулась Лучия. — А ключ? А идея с пасхальными днями, которая меня просто поражает! А фраза насчет новых заповедей? Скажи, Виктор, только правду говори, когда ты додумался, что текст всего лишь ключ?

— Это как вспышка молнии. До этого в голове был сплошной хаос. Но первая мысль пришла ко мне во время вашего спора с Марией о странном отсутствии конкретных названий… Отсюда началось… Но бог с ним. Надо ехать. Немедленно! Урсу, ты навел справки?

— Навел, — ответил тот. — Часам к одиннадцати в Шоймень отправляется лесовоз. Прибывает туда в четыре, не то в пять часов пополудни. Дорога идет в гору, особой точности нет.

— Мы потеряли день, — опечалился Дан. — Из-за меня. Если бы я не уснул и дождался отца, я бы еще ночью принес вам телеграммы и на рассвете мы бы уже тронулись в путь.

— Все равно нам там нечего делать сегодня, — успокоила его Лучия.

— Как так делать нечего?

— Ты же читал документ: «Тень кривого дуба в Шоймень на заре восьмого месяца…»

— А почему обязательно искать эту тень на заре? Погодите!.. Ведь с тех пор как был написан документ, прошло более 300 лет. Стоит ли там еще кривой дуб?

Никто почему-то об этом не подумал, хотя это был самый естественный и коварный вопрос. Все с какой-то досадой посмотрели на Дана.

— В самом деле, стоит ли еще этот дуб? — отозвалась Мария.

Виктор решил покончить со всеми раздумьями:

— Нет смысла терять время. Всем подготовиться для длительного похода. Сбор ровно в одиннадцать на вокзале.

Он нарочно говорил спокойно и уверенно. Но вопрос Дана не давал ему покоя. А вдруг в Шоймень нет кривого дуба? Что тогда?

…Траян хотел во что бы то ни стало пойти с Тиком на станцию. Оба они проснулись отдохнувшие, в прекрасном расположении духа. В беседке около дома мать Траяна собрала ребятам завтрак: дала каждому по большой порции творога со сметаной, рядом поставила тарелку с дымящейся мамалыгой. За едой Тик сказал приятелю, что должен идти на станцию встречать друзей, которые «обязательно приедут утренним поездом». Траян тут же предложил свои услуги. Неутомимый искатель тщетно пытался отказаться от этого великодушного, хотя и ненужного, свидетельства дружбы, но приятель его был человек упорный. На маленькую лесную станцию они отправились вместе. По дороге Траян, расстроенный и обиженный, признался Тику, что он тоже собирался пойти с ними на экскурсию, но мать и слышать об этом не пожелала.