Крысиный заговор - Оксана Вениаминовна Смирнова
– А мы спросили, на кого похожа Настя. Но она сказала, что не знает.
Сёстры переглянулись.
– Надо бы всех созвать, чтобы сравнить, – сказала Клевер.
– Времени нет, – покачала головой Тюха. – Нас могут хватиться.
Сёстры опять переглянулись.
– Женя с Горошком и впрямь похожи, как близнецы, – кивнула Вьюнок, продолжая улыбаться.
– Маша похожа на меня, но она не рыжая, – вздохнула Кора. – Тогда, наверно, в самом деле на Ромашку.
– А Настя раньше напоминала гвоздику-травянку, – сказала Клевер. – Они обе умудряются быть незаметными, хотя у луговой гвоздики очень красивые розовые цветы. Но сейчас Настя больше похожа на Ночную Фиалку.
– И правда! – поддержала её Кора. – Наверно, у тебя уходит слишком много сил на то, чтобы одолевать крысиные преграды.
– Но я не чувствую, что трачу силы, – удивлённо ответила Тюха.
– Вот это и опасно! – воскликнула Кора. – Так можно стать совсем прозрачной. А ещё ты стала похожа на донну Кардо Баррикверо. Особенно когда заплела косы короной.
– Корона королев Чертополоха, – негромко проговорила Вьюнок. – Тебе надо больше бывать на воздухе. Ты в самом деле стала бледной, как Фиалка. Но ей так положено, а человеческим детям совсем неполезно.
Тюха рассмеялась:
– Хорошо, я постараюсь слегка порозоветь. Новости надо рассказывать?
– Нет, – ответила Клевер. – Принц Рик всё уже рассказал.
– Тогда нам, наверно, пора, – сказала Тюха. – Конечно, жалко уходить…
– Но мы придём ещё, – пообещала Маша.
– Вот и отлично, – улыбнулась Клевер. – А на прощанье выпейте-ка по глотку нашей воды. Она добавит вам сил и здоровья.
Клевер протянула свой кувшин Тюхе, Кора – Маше, а Вьюнок – Жене. И, забирая свой кувшин, шепнула ей на ухо: «А ещё ты похожа на меня. Только научись улыбаться».
Вновь очутившись у пруда, девочки в самом деле вдруг почувствовали, что сил у них прибавилось. Все трое бросились бежать по дорожке, смеясь и то и дело друг друга обгоняя. Машина мама подняла голову от книги, взглянула на часы и ахнула:
– Да нам давно пора домой!
И они двинулись назад, а по дороге встретили Тюхиного папу, который шёл с работы. Тюха забеспокоилась: похоже, что она не уследила за временем и мама могла уже заволноваться. Но встретить папу – это была редкая удача, её не следовало упускать. Тюха давно хотела прояснить важные вопросы, которые не стоило обсуждать при маме.
– У нас поблизости проходит хоть какая-нибудь железная дорога? – спросила Тюха для начала.
– Проходит, – ответил папа без энтузиазма в голосе. – Павелецкого направления. Только она какая-то, я бы сказал, неухоженная. Как будто в дальнем захолустье. Где-то одноколейная – двум электричкам не разъехаться, а где-то к ней и вовсе электричество не подвели. Пути заброшенные, постройки времён царя Гороха…
– Понятно, – отозвалась Тюха.
– Зато у нас метро есть, – сказал папа. – И это наше счастье.
Тюха в ответ промолчала, но папа отлично понял смысл её молчания. Пока что самой Тюхе от метро проку было мало.
– Сегодня я поговорил с директором той школы, что с биологическим уклоном, – ответил папа на её невысказанные мысли. – И дядя Коля тоже с ним уже поговорил. Тебя возьмут туда без всяких экзаменов. Как получишь отметки за 6-й класс, так можно будет отнести к ним документы.
– И я смогу ездить туда сама? – уточнила Тюха.
– Сможешь. А иногда нам с тобой будет по пути.
В такой момент лучше всего было задать трудный вопрос, который требовал честного ответа.
– А к чему бывает много крыс? – задумчиво спросила Тюха.
– Наверно, к мору, – рассеянно ответил папа. И тут же спохватился: – А у нас что, тут крысы развелись? Кто это говорит?
– Старушки с первого этажа, – дипломатично ответила Тюха, причём чистую правду.
– А-а, старушки… – протянул папа с видимым облегчением. – Старушки любят сочинять страшилки.
Глава 25
Дорожка в зазеркалье
Мама действительно проснулась и хватилась Тюхи. Выглянула в кухонное окно и не увидела на детской площадке ни души. Мама заволновалась и начала сердиться, но взгляд её скользнул в другую сторону, и она заметила папу и Тюху, неторопливо возвращавшихся домой. Маме всё равно хотелось рассердиться, но она решила, что этого делать не стоит. Всё-таки когда папа с дочкой так мирно и дружно беседуют, это надо ценить. Мама только сказала Тюхе, как будто между прочим:
– Что-то я не заметила тебя на площадке.
Тюха сказала дипломатическую правду:
– А мы гуляли с тётей Надей, Машей и Женей. И немного заигрались.
– Я их всех встретил на обратном пути, – подтвердил папа и стал рассказывать маме про школу.
Мама кивала, смотрела на Тюху и думала, что дочка и правда «пошла в рост». И ей пора учиться ездить на метро самостоятельно – тут никуда не денешься. А кроме того, она стала очень бледной, прямо до прозрачности. Так что её и в самом деле нужно бы отправить в этот лагерь. Пусть познакомится с хорошими ребятами, окрепнет, наберётся сил. Но про лагерь пока ничего не было слышно.
А Тюха думала про крыс. Папин рассеянный ответ внёс окончательную ясность в её смутные мысли. Сложился план, продумались детали. Осталось лишь набраться храбрости, чтоб этот план осуществить.
На самом деле дипломатия началась ещё у синьоры Стреги. Тогда Тюха не стала говорить, что знает, где лежит третья булавка. И знает, как её добыть. Но кроме этого Тюха знала другое: ей запретят сделать то, что она считала правильным. А не послушаться – на это могло не хватить решимости.
Пожелав родителям спокойной ночи, Тюха ушла к себе и начала готовиться к опасной вылазке. И тут впервые поняла, что может больше никогда не вернуться домой. Уйти – и исчезнуть без следа. Тюха задумалась. Родителей, конечно, жаль, но у них есть Данилка. Хуже другое: они не поймут, куда и как она пропала. Будут искать, надеяться… Написать им письмо? Но в глазах взрослых людей чистая правда станет бредом или глупой выдумкой. Остаться дома и предоставить действовать другим? Нет, невозможно. Если добраться до булавки кто-то из них ещё и сможет, то прорваться к Тому, кроме неё, не сможет никто. А ему очень нужна помощь.
Тюха встряхнула головой, чтобы прогнать мрачные мысли. В конце концов, тот план, который она собиралась этой ночью осуществить, был безопаснее любого другого проникновения в логово Маргариты Львовны. Но только в исполнении
