Всеволод Нестайко - Приключения Григория Половинки (сборник)
Гриша Курочка высказал предположение, что нам, очевидно, придется воевать в нашем дворе до самой старости, до самой пенсии.
Возможно, так оно и было, если бы не одно неожиданное обстоятельство. Эта «обстоятельство» недавно переехала в наш дом. Звали ее Леся.
- О, новая шмакодявка появилась! - Презрительно сказал Володька Лобода, когда она впервые вышла во двор. Володька Лобода терпеть не мог девчонок и называл их кратко и выразительно - «шмакодявки». Никто из нас не знал, что означает это тайное и непереводимое на человеческий язык слово. Но звучало оно грубо и презрительно и очень обидно.
Леся, совершенно не стесняясь, подошла к нам и сказала:
- Здравствуйте, мальчики. Меня зовут Леся. Я в этом доме теперь буду жить.
Мы смутились и не знали, что ей сказать. А Володька презрительно хихикнул и сказал:
- Здравствуйте, я ваша тетя!
Лесю это нисколько не смутило. Она звонко рассмеялась и пожала плечами:
- Вот смешной... Ну хорошо, если не хотите, будем потом знакомиться.
И пошла к девочкам. А Володька густо покраснел и сказал, что всегда говорят, когда нечего сказать:
- Подумаешь!
Однако в тот день наш боевой путь чему-то очень часто проходил мимо скамейку, на которой сидели девочки. Это получалось совершенно случайно, как то само собой. Поверьте, что этого требовали исключительно стратегические военные соображения и ничего больше. Но каждый раз, минуя скамейку, мы почему невольно делали очень серьезные задуманы лица, что, по нашему мнению, придавало им мужественного воинственного вида. Будто мы проходили перед трибуной. Теперь я думаю, что это выглядело довольно-таки смешно. Потому девочки тихонько хихикали, прикрываясь ладонями. Откровенно смеяться они не решались, потому что хорошо были знакомы с нашим водным оружием.
Леся же почему-то не хихикала. Она только внимательно смотрела на нас с нескрываемым любопытством. Мы решили, что произвели на нее неизгладимое впечатление, и гордо сплевывали через губу. Особенно проявил себя, конечно, Володька Лобода. Он скакал, как бешеный козел, сильно потел от напряжения и каким-то потусторонним желудочным голосом лаял свое «Ань-Ань!».
Внимание мирных жителей всегда вдохновлял бравых воинов на боевые подвиги. Понятное дело, даже самим себе мы не решались признаться, что обращает внимание на новенькую девочку Лесю. И старательно скрывали это друг от друга.
А на следующее утро мы воевали-то очень вяло и неохотно. Если бы это была не междоусобная война и если бы Гриша Курочка по привычке не признал себя побежденным, в то утро Володька Лобода был бы разбит вдребезги - так он бездарно и некстати командовал.
Леси во дворе не было. Конечно, не в этом дело. Просто мы были не в настроении.
- Погода какая дурацкая, жара, - с досадой сказал Володька, поеживаясь от холодного ветра.
Впрочем, эта «дурацкая погода» не помешала нам буквально через полчаса осуществить потрясающую по своей смелости и красоте военную операцию, в ходе которой мы один за другим прошли по узеньким карнизу на цокольном этаже. Пожалуйста, не подумайте, что это потому, что во двор вышла Леся. Просто у нас улучшилось настроение.
На этот раз девочки уже не сидели скромно на скамейке и не таращили на нас глаза. Когда мы вернулись из похода на соседский пустырь, то увидели, что Леся с девочками играют в жмурки. И наши девушки, забитые и бесправные, которые боялись даже громко разговаривать в нашем присутствии, с пронзительным визг носятся по всему двору и не обращают на нас никакого внимания.
Мы были очень обижены таким их наглым поведением и уже ждали, что Володька сейчас прикажет разогнать девчонок и смыть их с лица земли. Однако Володька ничего подобного почему-то не приказал, а повел нас расстреливать Гришу Курочку. Мы пошли расстроены. Поэтому погода сегодня была действительно «дурацкая», настроение у нас снова упал.
Мы молча расстреливали Гришу Курочку и с тоской в сердце прислушивались к веселой беготне и воплям девушек. Им было хорошо. Они играли в жмурки. Кажется, мы им завидовали. Потому что нам тоже хотелось играть в прятки. Но воинский долг и дисциплина обрекали нас на скучную бесконечную войну.
Наша армия начинала роптать. Каждый сетовал шепотом, себе под нос, чтобы не услышали другие.
А на следующий день произошел небывалый, неслыханный в истории нашей армии случай. Это был случай дезертирства. И дезертиром был расстрелянный Гриша Курочка. Он попытался переметнуться к «шмакодявкам». Правда, он еще не играл с ними в жмурки, но все время крутился возле них и категорически отказался воевать и вообще служить в нашей армии. Он, видите, обиделся, что его расстреляли из клизмы. Пентюх несчастный! Сто раз его расстреливали, и он - ничего, не обижался. А теперь - на тебе! Только огромными усилиями воли Володьке удалось вернуть Гришу в сознание. Он хорошенько дал ему подзатыльник и велел трижды расстрелять его. Однако Гриша сделал свое черное дело. В наших рядах уже не было прежней сплоченности и монолитности.
Армия разваливалась на глазах. Бойцы расползались, как мухи. На завтра трое не стали под ружье, оправдываясь тем, что мать не пустила, двое скрылись за невыученные уроки, а один демобилизовался из-за насморка. Подумать только - из-за насморка! И это - солдат.
Леся оказалась очень веселой и компанейским девочкой. Она знала такое множество прекрасных игр, что у нас просто головы шли кругом: «Вожатый, вожатый, подай пионера», «Тише едешь - дальше будешь», «Гигантские шаги», «Гори, гори ясно» и т.д. и т.п. Целый день девочки визжали от восторга, а мы, темные, как облака, пасмурно и беспросветно воевали.
У нас было одно место, куда девочки никогда ногой не ступали, - наш военный штаб. Это была довольно большая площадка на заднем дворе между сараями - солнечная, уютная, заросшая веселой молоденькой травкой.
Оттуда мы начинали все свои походы, там решали все споры, там в торжественной обстановке награждали друг друга боевыми орденами.
Это было священное место.
И вот однажды мы пришли туда и - окаменели. Мы увидели ужасную, невероятную картину. Всю площадку был перекопанный на грядки, и девушки пихали в те грядки какую плюгавые рассаду.
- Ой! А мы тут юннатский огородик делаем! - Радостно закричала Леся, увидев нас.
С военного штаба сделали огородик!
У-у-у! Трам-тара-рам!.. Володька засовав своей гангстерской челюстью, намереваясь что-то сказать, и только протяжно икнул - ему забрало язык.
Прошло несколько секунд, во время которых мы накапливали в себе справедливый гнев.
- Пошли! Ань-Ань! - Наконец выдавил из себя Володька Лобода.
Мы бросились готовиться к бою - заправляться. По дороге Гриша Курочка неожиданно вспомнил, что ему надо немедленно быть дома. В такой момент! Врал, конечно. Он просто был настоящим дезертиром! Он не хотел участвовать даже в этом благородном бою!
Мы плюнули на него, и он с счастливой улыбкой трусцой направился домой, а мы поплелись к водопроводному крану - готовить боеприпасы...
И вот мы лицом к лицу с врагом. У врага нервно дрожат косички, а некоторые уже начали плакать и вытирать глаза подолом платьиц.
Мы ждем команды, чтобы открыть огонь. Володька высоко над головой поднял огромную водную бомбу. Еще мгновение и...
И вдруг Леся Мельник решительно идет прямо к Володьке. Идет без всякого страха и сомнений.
- Ну что же, бей, если ты воюешь с девочками, Аника-воин! - Громко говорит она, гордо подняв голову.
Вы бы посмотрели на Володькино лицо! У него отвисла губа и глаза стали, как у барана. Этого он не ожидал.
- Почему же не бьешь? Бей! - Повторила Леся.
И тут произошло такое, чего история никогда не забудет. Очевидно, от нервного возбуждения Володька слишком сильно сжал бомбу в руках. Она вдруг жалобно всхлипнула и... разорвалась в Володьки над головой. Володька только успел шмыгнуть носом - будто у него был насморк. И в носу, конечно, сразу же забулькала вода.
Моментально Володька стал как мокрая курица.
Вода, не задерживаясь, стекала по его плоском носу и жемчужным каплями повисала на выдающимся подбородком. Чернильное пятно, которое еще утром украшала его лоб, наплывало на левый глаз ужасным синяком. Волосы торчали в разные стороны мокрыми устрашающими колючками.
Вообще вид был жалкий и несчастный. Мы со страданием смотрели на своего фельдмаршала и со страхом на Лесю Мельник. Конечно, она начнет сейчас смеяться и подтрунивать. Какой ужас!..
Но мы были дураки.
Леся даже не улыбнулась. Она сказала просто и сочувственно:
- Вот видишь, облился весь. Тоже мне еще! Дай я тебе синяк вытру.
И она достала из кармашка свою носовой платок и стала вытирать Володьке глаз. Совсем как сестра. Володька был в таком состоянии, что даже не шелохнулся. А когда синяк уже не было, он глухо сказал: «Я сам». А самому вытирать уже было нечего. Володька повернулся и, ни на кого не глядя, пошел.
