Любовь Воронкова - Рожок зовет Богатыря
Но вот одна прошумела крыльями совсем близко от крыльца. Антон открыл глаза. Недалеко от дома, на тонкой ветке калины, сидела птица с лиловой шейкой и бледно-красным пером на крыле… Антон поморгал ресницами — приснилось ему, что ли? Ведь это сизая лесная горлица, он горлиц сто раз видел... Но почему же у нее шейка лиловая, будто выкрашена чернилами? У Антона мать вот так же своих кур метит. Покрасит чернилами — они и ходят целое лето с лиловыми шейками, и никакой дождь эту метку не смывает...
Вдруг Антон широко раскрыл глаза и весь встрепенулся: «Покрасили чернилами!.. Горлицу покрасили!..»
Сразу вспомнился вечер перед грозой. Антон лежит в постели. А за стеной, в соседней комнате, сидят с отцом гости-биологи, и один за другим текут их веселые рассказы. И не то сон, не то рассказ — Борис Данилыч держит в руках сизую птицу и красит ей шейку лиловой краской, а крылья — красной. И снова слышит он его смех и слона:
«...Красная-то краска смылась, а лиловая — чернила это были — осталась. Ну, Саша и догадался!..»
А теперь эту птицу с лиловой шейкой Антон видит перед собой. Вот она сидит на калиновой ветке и поглядывает на крыльцо... А почему поглядывает? Да потому, что биолог Саша прикармливает их здесь! Горлицы скоро привыкают к человеку...
— Антон, ты что? — с тревогой спросил Сережа, заглянув ему в лицо. — Ты кого увидел?
— Подожди, подожди... — поморщился Антон, отмахиваясь от Сережи. — Не мешай мне... я… эта... думаю.
— Тише, Чапай думает, — отозвалась из-под елки Катя.
«Избушка в лесу... Лабаз...— Антон старался припомнить все, что слышал в тот вечер.— Лабаз... Так, значит, этот дом и есть тот лабаз, где биологи живут в тайге?.. Стой!» Антон вскочил.
«...Ключ у нас всегда у крыльца под крышей висит...» — вспомнил Антон и, ни слова не говоря, начал взбираться на перила крыльца. Ребята с изумлением смотрели на него.
— Он заболел... — прошептал Сережа, глядя на Антона широкими, испуганными глазами.
Антон встал на перильца и полез рукой под крышу. С минуту он молча шарил по карнизу. И вдруг с радостным криком: «Спасибо, Борис Данилыч!» — достал из-под крыши ключи.
— Вот они!.. Вот они! — закричал он, гремя ключами. — Ага! Ага!
Он спрыгнул с перильца и, держа светлое колечко, на котором висели два больших ключа, еще раз позвенел ими перед удивленными глазами ребят.
Девочки вскочили. Толя спросил удивленно:
— Откуда ты узнал? Как ты догадался?
— Вот и узнал! Вот и догадался!
— Дай-ка сюда, я открою, — сказал Толя, протягивая руку.
Но Антон живо отдернул ключи и прижал их к животу:
— Ишь ты! Я... эта... нашел!
— Ну так открывай, если нашел! — засмеялась Катя. — Что ж ты, их теперь на животе греть будешь?
— Ну открывай, открывай же! — закричала Светлана. — Вот Телятина!
Антон подошел к двери, не спеша отпер замок.
— Кто первый? — спросил он, оглянувшись на ребят.
— Уж иди ты, — улыбаясь, сказал Сережа. — Ты ключи нашел, ты и входи.
Антон медлил, держась за ручку двери.
— Ну что же? — нетерпеливо крикнул Толя.
— Да... а эта... говорят, тигры в пустые дома набираются... Залезут и лежат там... И рыси тоже...
— Ну, давай я пойду, — предложил Сережа. — Откуда он в такой дом влезет, когда все закрыто?
Антон взглянул на ставни в окнах, набрал воздуху и легкие, отворил тяжелую дубовую дверь, шагнул за порог... И тут же с визгом вылетел обратно. Дверь тяжело захлопнулась. Антон отбежал от крыльца на поляну. Глаза его стали круглыми от страха:
— Он... как его... Говорил ведь! Он!
— Кто — тигр? — наперебой спрашивали ребята. — Тигр, да?
— Он! — повторял Антон. — Он... там!..
Ребята глядели друг на друга. Как это может быть? Такой крепкий дом и крыша крепкая... И дверь такая, что не откроешь. Не в трубу же он спустился? Да в эту трубу и козленок не пролезет.
— Ну что же, уходить надо, — как-то суетясь и подергивая плечами, сказал Толя. — Что ж тут сидеть ждать, когда он оттуда выскочит?
— Показалось ему, — недоверчиво покачала головой Катя. — Никого там нету.
— Но он же видел его! — возразила Светлана. Ей было страшно: а вдруг и правда там тигр?
Вдруг сейчас заскребет лапами в дверь да выскочит на поляну? И в то же время подмывала какая-то нелепая радость: вот бы здорово, если тигр! Уж такого приключения в жизни не забыть бы!
Сережа, отбежавший вместе со всеми на поляну, держал в руке коробку с последними пятью спичками. Чем еще защититься от тигра? Только огнем!
— Ну-ка, помолчите, — прошептал он. — Послушаем.
Ничто не шелохнулось в доме. Только птицы щебетали на крыше и на крыльце.
— Ты что видел-то? — спросил он у Антона.
— Клыки видел, — взволнованно прошептал Антон, — и глаза желтые... И эта... уши...
Сережа, что-то решив про себя, пошел к дому. Он тихо поднялся на крыльцо, послушал у двери. Ни звука, ни шелеста. Он громко постучал ключами — та же безответная тишина. Сережа приоткрыл дверь. В домике был сумрак, только солнечные лучи, прорвавшиеся в щели ставен, пересекая комнату, освещали ее. Луч из крайнего окна падал прямо на желтый, с черными полосами широкий лоб тигра. Правый глаз его блестел, как большой, с черной точкой, янтарь.
На мгновенье у Сережи дрогнула рука и захолонуло сердце. Но это было только мгновенье. Он тут же почувствовал, что этот глаз блестит не живым блеском — так блестят бусы, кусочки стекла... Приглядевшись как следует, Сережа засмеялся и распахнул дверь:
— Входите! Хозяин приглашает!
Теперь Антон, со страхом глядя на Сережу, подумал, что, наверно, Сережа заболел... Но ребята уже бежали на крыльцо. Они уже входили вслед за Сережей в дом, они уже смеялись там. Вот открылась ставня, распахнулось окно.
Антон медленно побрел к дому. С опаской войдя в комнату, — разве он не видел клыков и рыжего полосатого лба? — он встретился глазами с янтарным взглядом тигровой шкуры, лежавшей на деревянной койке.
Антон перевел дух и смущенно улыбнулся:
— Здорово...
В доме было все, что требовалось для обихода. У окна стоял большой, чисто вымытый стол, около него — табуретки. В углу печка с плитой. На стене висела деревянная полка, на которой стояли две кастрюли, миска и чугунок. Под ней — небольшой ларь с тяжелой крышкой. Антон подошел и поднял крышку.
— О! — Лицо его расплылось в улыбке и сразу напомнило прежний румяный колобок. — Тут... эта... эта... все!
— Что — все? — Катя оттолкнула Антона, пошла мешочки, лежащие в ларе. — Крупа... сахар... Ой, ребята, мы можем обед сварить! Ура! Ура! Ура!
— И чай с сахаром! — подхватил Антон. — Тут и сухари есть! Эта... черные... с солью!
Ребята ликовали, забыв про усталость. Какая там усталость! Они плясали, хлопали в ладоши, говорили все разом о том, что надо сейчас сделать и что они сделают. Ура! Ура! Ура!
— Ну, довольно кричать! — прервал их наконец Толя. — Разжигайте печку, есть до смерти хочется!
— Сережа, — спросила Светлана, — а это ничего... что мы чужое берем?
— Ничего, — ответил Сережа, у которого губы против воли расплывались в улыбке. — Это и оставлено для тех, кто в тайгу за делом идет. Или заблудится. Это научной станции лабаз. Биологи ходят, энтомологи там... Для них и харчи оставляют. Мы скажем потом нашим, что у них взяли, — наши отдадут. Ничего!
Светлана снова повеселела, захлопотала:
— Ребята, кто-нибудь — за водой! Печку, чур, я растапливать! Пошли за хворостом! Катя, а ты...
— А я кашу буду готовить. Тут пшено есть.
— Ура! Кашу!.. — заорал Антон и схватил ведро. — Я за водой!
Около дома Антон нашел небольшой родничок. Дикие желтые бальзамины свешивались под прозрачной водой, и маленький ключ позванивал где-то под зелеными ветками. Антон зачерпнул воды и ушел. А Катя решила вымыть пшено тут же, под ключом. Она мыла пшено и глядела кругом. Здесь все было хорошо — и дом, и ключ, и виноград, повисший на елке. Здесь и солнце светило веселее и тайга глядела дружелюбнее. Ой, как хорошо, что они наконец вышли к людям!
Когда Катя принесла кастрюлю с промытым пшеном, в плите уже бушевало пламя. Светлана орудовала короткой кочережкой и кричала, чтобы ей давали скорее дров. Сережа около крыльца рубил дрова — топорик он нашел тут же, в уголке у плиты.
— Ставь сюда, ставь на середину! — сказала Светлана Кате. — А чайник на ту сторону. Вот все сразу и закипит.
Катя посмотрела на раскрасневшуюся, увлеченную своим делом Светлану и засмеялась:
— А помнишь, как не умела даже чаю себе подогреть?
Но Светлана только отмахнулась от нее.
— А чем кашу есть будем? — вдруг забеспокоился Антон. — Ложек-то... эта...
— Толя, посмотри в столе, — сказала Катя, — ты рядом там сидишь. Не может быть, чтобы в таком доме ложек не было!
— Да вы кашу-то сначала сварите! — ответил Толя. — Суетятся... Не дождешься ничего.
— Посмотрите-ка! — Светлана махнула в сторону Толи кочережкой. — Холопы суетятся, а барин ждет.
