Надежда Остроменцкая - Приключения мальчика с собакой
Клеон шел за Александром, любуясь полянами роз, лилий, фиалок, гиацинтов, окруженных кустами сероватого розмарина и аканфа с колюче-зубчатыми листьями. Поляны цветов чередовались с купами деревьев – гранатов, айвы и миндаля.
– Почему ты сказал про Спартака? – спросил он. – Разве гладиаторы сражаются где-нибудь поблизости?
– Нет. Недавно вернулся один наш арендатор, он привез своего сына, раненного в битве возле Везувия. Он рассказывал мне об этом сражении…
– Они победили?! – перебил его Клеон.
– Какое там!.. Гладиаторы разбили их наголову!
– Я же о гладиаторах и спрашиваю. А этот легионер не сказал, как удалось им сойти с горы? Там ведь непроходимые пропасти.
– А ты откуда знаешь?
– Я был там, когда началось сражение. Но не знаю, чем оно кончилось и как им удалось сойти вниз.
– Наверное, их свел Геркулес. Он ведь сам был рабом у Омфалы[92] – он должен сочувствовать нам. Так думает легионер. Геркулес помог Спартаку и римлян разбить. Мало кто из них спасся… А как ты туда попал? Расскажи. Теперь нам никто не помешает.
Вдруг Лев ощетинился и зарычал на странное дерево: оно было похоже на дракона и шевелило листвой, словно вздыбившейся чешуей. Клеон широко раскрыл глаза: вокруг стояли рогатые, крылатые, хвостатые деревья и кусты.
– Что это? – оробев, спросил он. – Заколдованный сад?
– Эх ты! А еще настоящее сражение видел и живых пиратов! – укорил его Александр. – А искусства садовника испугался!
– Садовника? – Клеон с сомнением покосился на необыкновенные деревья. – Вон коза, а там баран… Так это садовник превратил их в растения? Значит, он колдун?
– Вот чудак! – фыркнул Александр. – Никакой он не колдун, а просто так подстриг деревья, что они стали похожи на птиц и зверей.
– И господам это нравится? – с отвращением спросил Клеон.
– Делать им нечего, вот и выдумывают…
– А может быть, дриадам[93] больно от этого?
– Будут они думать о дриадах! – сердито сказал Александр. – Они вон таких героев, как Спартак, на арену посылают!.. Вот придет он в наши места, убегу к нему! Тогда я им покажу!.. Хочешь, уйдем вместе к Спартаку?
– Хочу!
– Так расскажи, как попал к Везувию в ту ночь, а то не возьму с собой. И про пиратов расскажи… Вон, смотри, – указал Александр на громадный подстриженный луг: – тут на лошадях катаются. Это мы половину пути прошли, а ты еще и не начал рассказывать!
– Ну хорошо… – Клеон помолчал, собираясь с мыслями. – Слушай же, как отомстили мне боги…
Сын вилика заслушался Клеона и совсем было забыл, что отец приказал объяснить новому пастуху, что ему придется делать. Только увидев старые вязы, обвитые до самых крон виноградом, Александр вспомнил напутственные слова отца и сообразил, что сад кончается.
– Не всякому боги посылают столько приключений! – завистливо вздохнул он. – А ты говоришь, что они тебе мстят!
– Конечно, мстят, – возразил Клеон. – Я был свободным, а они сделали меня рабом.
– Я тоже раб и сын раба, – сказал Александр, – а у богов нет причин на меня сердиться.
– Это другое дело: ты родился рабом. Кроме того, рабы разные бывают. Вон Хризостом тоже раб, а ехал в рэде молодого господина…
– Ну, не сердись, – примирительно сказал Александр. – На пастбище тебе будет хорошо. Только не очень слушай Долговязого. Он вообще не плохой, но лентяй и захочет вами командовать. А ты не давайся и Льва не давай. У него собаку загрызли волки, и теперь постоянно пропадают ягнята. Старший пастух его не наказывает, потому что одному без собаки трудно, а старший – его зовут Мардоний – никак не может найти хорошую.
– Теперь твой Мардоний может спать спокойно! – Клеон с гордостью поглядел на бежавшего впереди Льва. – У нас ни один ягненок не пропадет.
– С такой собакой волк не страшен, – согласился Александр, – да и пасти вам придется всего одну сотню маток с ягнятами. У нас на каждую сотню два пастуха. А Мардоний недавно почему-то отослал помощника Долговязого: говорит, будто он нечестный. Мардоний за всеми пастбищами смотрит, он ваш главный начальник, и ты ему во всем повинуйся… Ну вот мы и пришли.
При их приближении из густой травы поднялся высокий юноша со всклокоченной рыжей копной на голове.
– Я привел тебе помощника, – обратился к нему Александр. – Гляди, какая у вас будет собака! Теперь тебе уж не придется жаловаться на волков.
Долговязый опасливо покосился на Льва:
– Лучше бы их послать в другое место. Тут им будет плохо…
– Спятил ты, что ли? Ты же совсем один, даже без собаки.
– Ну и что же… – Долговязый глядел в сторону, покусывая травинку. – Я и один справлюсь.
– Всем известно, как ты справляешься. И вообще, не твое дело рассуждать! Так приказал сам молодой господин. И знай, что Мардоний не будет больше прощать тебе пропажу ягнят.
– Не надо мне помощника – хуже будет, – упрямо твердил Долговязый.
– Конечно! Придется смотреть в оба и за каждого ягненка отвечать собственной шкурой… Ну, нечего болтать! Принимай: вот тут мука и крупа. Да покажи ему сотню.
Долговязый с помощью Клеона отнес мешки с провизией к пастушьему шалашу. Получив свой шест и веревку, Александр попрощался с пастухами и Львом. Он пообещал Клеону навещать его.
– Как услышу какие-нибудь новости про человека, о котором мы с тобой говорили, – он выразительно поглядел на Клеона, – так и прибегу.
– Пусть боги пошлют тебе все, что ты хочешь! – напутствовал его обрадованный Клеон.
Многозначительно подмигнув новому приятелю, сын вилика ушел. Едва он исчез за кустами, как рыжий пастух снова растянулся на земле и, заложив руки под голову, уставился в небо.
Не обращая на него внимания, Клеон и Лев занялись осмотром стада. Через час они уже знали приметы почти каждой овцы. Лев, как настоящий хозяин, согнал в кучу разбредшихся по лугу маток и улегся на холмике, зорко поглядывая вокруг. Клеон, взяв на руки самого маленького ягненка, сел возле собаки. Разговаривать с неприветливым рыжим парнем ему не хотелось.
Глава 2. На пастбище
На ночь, по приказу Мардония, пастухи не возвращались на виллу. Овцы ночевали в переносных загонах из плетенок и сеток. В одних загонах те, что должны ягниться, в других – матки с новорожденными ягнятами.
Клеон внимательно присматривался, как ухаживают за овцами в этом большом хозяйстве, и старался все запомнить, чтобы потом, когда вернется домой, обо всем рассказать отцу. Он был уверен, что рано или поздно ему удастся убежать от Станиена и возвратиться в Сицилию.
Едва забрезжит рассвет, Клеон со Львом и Долговязый выгоняли овец на влажный от ночной росы луг. А когда всходило солнце, они гнали сотню к ручью на водопой. В то время как овцы, стоя по брюхо в воде, пили, пастухи тут же умывались и завтракали черствыми лепешками, запивая их молоком. Подоить овец они успевали еще в загородках до восхода солнца. Доил обычно Долговязый, предоставляя Клеону более беспокойное дело – выпускать ягнят, которых еще кормили матки. Клеону доставляло удовольствие смотреть, как радостно вырывались они на луг и, подбежав к овцам, жадно тянули молоко. А когда ягнята насыщались, мальчик запирал их в загоне и, чтобы они не скучали по материнскому молоку, клал им в кормушки самой нежной травы и дробленой вики.
В полдень Долговязый забирался в шалаш: поджидал, как он уверял, когда с сыроварни приедут за молоком, а на самом деле – чтобы выспаться на подстилке из свежей травы. Клеон и Лев, как, бывало, и дома, загоняли маток под раскидистые деревья. Клеон усаживался в тени с какой-нибудь работой, но скоро руки его опускались, мысли улетали, ему начинало казаться, будто он пасет свое стадо, будто где-то здесь, за одним из стволов, прячется Пассион и, притаившись, ждет, чтобы Клеон стал искать его… Клеон закрывал глаза, прислушиваясь к шелесту листьев и стрекотанию цикад. Он дома… на лужайке возле оливковой рощи… не было ни корабля пиратов, ни римского лагеря, ни рынка рабов… он в Сицилии.
Но вот слышался лошадиный топот. Клеон еще плотнее смыкал веки. Топот приближался. Конь останавливался, над его головой раздавался окрик… Мальчик вскакивал. Это был или раб с сыроварни, или старший пастух.
А иногда дремотная истома улетала сама, и Клеон с внезапной яркостью вспоминал какую-нибудь подробность из пережитого на пиратском корабле или на привале маркитантов. Горе сдавливало ему горло. Он вскакивал и начинал бегать среди овец, проверяя, правильно ли они стоят. Старший пастух сердился, если видел, что овца стоит головой к солнцу. «У овец, – говорил он, – головы слабые, овцы могут умереть от солнца. Пастух должен следить, чтобы овца стояла к солнцу хвостом, а не головой». И вот Клеон бегал по пастбищу, поворачивая овец хвостами к солнцу, а Лев с лаем носился за мальчиком и прыгал вокруг него. Долговязый, которому они мешали спать, вылезал из шалаша и бранился.
