Ростислав Кинжалов - Воин из Киригуа
— Что же ты молчишь? — притворно удивился жрец. — Средство, которое я дал тебе, действует безотказно. Неужели до сих пор оно не вызвало чувств у твоего упрямца?
— Скажи, Ах-Каок, — спросила Иш-Кук, — а не могло твое средство заставить его полюбить другую?
— Полюбить другую? — переспросил Ах-Каок. — Конечно, нет! — Он искоса бросил взгляд на прояснившееся лицо девушки и медленно продолжал:
— А впрочем, надо подумать. Ты из своих рук давала ему питье? Или поручила кому-нибудь сделать это? Не стояла ли рядом с тобой какая-нибудь женщина, тень которой падала на напиток или на его тень? В какую сторону дул ветер, когда он пил? На тебя от него или наоборот? Такие случайности могут иметь значение.
— А как надо было сделать? — спросила Иш-Кук. — И почему ты не сказал все это раньше, когда давал волшебные травы? Я напоила его вечером, никого около нас не было, и тень его падала на меня… Было безветренно…
Ах-Каок с улыбкой поглядел на встревоженно поднявшуюся рабыню.
— Теперь мне все понятно, — ласково сказал он. — Ты должна была зайти к нему с запада, чтобы твоя тень падала на него… Теперь мне все понятно…
— Так скажи же, чтобы и мне было понятно, — жалобно попросила Иш-Кук.
— Разве ты еще не поняла? — удивился Ах-Каок. — Все совершенно ясно. Данный тебе напиток очень силен. Но. всю его силу твой юноша передал своей тенью, падавшей на тебя, в твое же сердце. Из-за того, что ты стояла так неудачно, вся сила напитка обратилась на тебя же. Ну-ка, вспомни, наверное, в последние дни твоя любовь к нему усилилась?
— Да, — простонала Иш-Кук, — когда он пил, а я глядела на него, я сразу почувствовала, что мое сердце прямо-таки горит от любви к нему. Теперь я поняла. Вся сила напитка ушла на меня… Что же теперь делать, Ах-Каок?
— Я дам тебе еще порцию, Иш-Кук, не печалься, — утешил ее горбун, — и ты снова дашь ему питье. Теперь ты ведь знаешь, как надо это делать…
— Но теперь я не знаю, где он, — вырвалось у девушки, — царевна куда-то его спрятала…
— Всемилостивейшая Эк-Лоль куда-то услала своего опахалоносца? — изумился жрец. — Что ты, Иш-Кук, этого не может быть. Зачем? Куда же?
— Я говорю тебе, что не знаю.
— Надо, надо узнать, красавица, — сухо произнес жрец, — время действия моих трав не вечно. Твой любимый должен получить питье в этом месяце, иначе сила трав иссякнет и возобновится лишь через долгих четыре месяца. А разве ты сможешь столько времени ждать? Ты же сгоришь, я вижу это и без твоих слов. Ищи, ищи его скорее, он не может быть далеко от Тикаля. Не навещает ли он иногда украдкой царевну? Поздним вечером, когда прислужницы, утомленные дневной работой, спят?..
— Нет, нет, — прервала его Иш-Кук; глаза ее засверкали. — Хун не прокрадется мимо меня к ней незамеченным. Этого не было, этого не будет! Клянусь тебе…
— Так его зовут Хун, — задумчиво произнес горбун. — Хорошее имя. Ищи юношу, Иш-Кук, и как только обнаружишь его, сразу приходи ко мне. Я дам тебе трав, а может быть, помогу и еще кое-чем. Но торопись с розысками. Скоро сила трав заснет, а в следующем месяце люди с именем Хун будут привлекать сердца высокорожденных, так говорит рукопись пророчеств. Торопись!
Иш-Кук, убитая последним зловещим намеком, молча поклонилась жрецу и ушла. Глядя вслед удалявшейся девушке, Ах-Каок улыбался, но скоро улыбка на его лице уступила место озабоченности. Он привстал со ступени, опять уселся, но через минуту решительно вскочил. Едва лишь горбун сделал несколько шагов к дворцу верховного жреца, как перед ним неожиданно выросла какая-то фигура.
Вновь пришедший был человек очень высокого роста, и рядом с приземистым тучным горбуном он выглядел почти великаном. Однако по тому, как, начиная разговор, он склонился перед жрецом, было видно, что его сан вовсе не так велик, как его рост.
— Почтенный Ах-Каок, — начал он, — да будут благополучны твои дни! Спокойно ли твое сердце? Исполняются ли твои надежды?
— Спасибо, Абиш, — кратко ответил жрец. — Как процветает жизнь и здоровье твоего покровителя?
— Владыка Ах-Меш-Кук здоров и счастлив. Повелитель Тикаля милостив к моему господину, а что ему нужно, кроме этого? Милость великого подобна щедрым струям животворных ливней, после которых все зеленеет…
— Ты говоришь истинную правду! — поддакнул собеседнику жрец.
— Я много наслышан о твоих замечательных лекарствах, мудрый Ах-Каок, — продолжал Абиш, — ты многих спас от неминуемой смерти, а излеченных тобой от различных болезней просто невозможно сосчитать. Не можешь ли ты помочь мне? В последнее время у меня часто колет в боку.
— А бывает ли у тебя при этом кашель?
— Да, особенно по утрам.
Ах-Каок задумался.
— Тебе должна помочь кость из головы ламантина, — сказал он наконец, — растертая в порошок и растворенная в воде. Если ты будешь принимать это лекарство в течение двадцати дней перед заходом солнца, то все пройдет бесследно.
— Но где же я достану такое хорошее лекарство, о мудрый Ах-Каок? — воскликнул Абиш.
— Пойдем со мной в хранилище лекарств, — сказал Ах-Каок, — и я дам тебе его.
Жрец и следовавший за ним соглядатай Ах-Меш-Кука подошли к невысокому длинному зданию, стоявшему поодаль от храма. Внутри царила полутьма, и вначале глаза Абиша видели мало. Но потом из сумрака выступили ряды деревянных полок, заставленных множеством самых разнообразных сосудов. Здесь были узкогорлые кувшины, низкие чаши, маленькие кубки и огромные, почти в половину человеческого роста, корчаги. С бревен потолка свешивались веревки, к которым были прикреплены охапки сухих трав. Необычные, то резкие, то удивительно приятные запахи доносились до проходивших мимо полок.
— Сколько же здесь лекарств! — В голосе Абиша прозвучало редкое для него искреннее восхищение. — Какая сила и могущество заключены в них, если знать, как это надо использовать.
Хранилище было любимым детищем Ах-Каока, и жрец почувствовал себя польщенным.
— Да, ты прав, Абиш, — подтвердил он, — здесь собраны сотни средств, которые спасают здоровье и жизнь. Боги и их верные служители могут сделать многое. Вот видишь эту траву, — жрец показал на ближайшую охапку. — Ты, конечно, слыхал про болезнь «томатное горло». Сколько погибает от нее и детей, и взрослых. Горло вздувается, становится ярко-красным, на нем появляются белые точки. Трое или четверо суток — и человека нет. А между тем достаточно несколько раз прополоскать горло отваром этой травы — и страшная болезнь исчезнет бесследно.
— О как ты мудр, Ах-Каок! — вставил Абиш.
— А возьми вот этот камень, истертый в порошок. — Горбун подвел посетителя к чаше, наполненной серовато-голубой пылью. — Он излечивает все болезни живота, особенно страшные кровавые поносы. Благодаря ему жители Тикаля уже давно не знают «горы черепов». А было время, когда целые селения вымирали от этой болезни.
— Как разнообразны твои лекарства, — удивился посетитель. — Я думал, что это только травы, а здесь и травы, и камни…
— И очень много другого, — подхватил жрец. — Боги вложили целительную силу в самые разнообразные вещи. Надо только знать, что и как применять. Лекарство, помогающее при одной болезни, может стать страшным ядом при другой. Да! Порошок из высушенного хвоста лисицы очень поможет тебе при желудочной колике, но горе тому, кто вздумал бы принять его при лихорадке!
— Милостивые боги, что я слышу! — снова удивился Абиш. — И хвост лисицы может быть лекарством…
— А пережженные кости ягуара, смешанные со смолой, — прекрасное средство от безумия, — сказал внушительно Ах-Каок. — Свежие испражнения игуаны, положенные на бельмо, исцеляют глаз совершенно; если же тебе в глаз бросилась кровь и он стал красным, то женское молоко, закапанное в него, прекрасно тебе поможет. Если у тебя язва — возьми мазь из жира червяка чиль! Кто-то получил тяжелый удар в грудь и начал харкать кровью — спасти его можно, только сварив в человеческой моче трех живых ящериц. Пусть он пьет этот напиток — и будет спасен…
Неизвестно, сколько времени увлекшийся жрец воодушевленно перечислял бы лекарства, но Абиш, помнивший про свою тайную цель, мягко прервал его новым вопросом.
— Не этот ли порошок ты обещал мне, о почтенный Ах-Каок? — сказал он, наудачу указывая на ближайшую чашу с каким-то серым веществом.
— Нет, — сказал отрывисто очнувшийся горбун, — он дальше.
Быстро пройдя между полками, жрец взял маленький сверток из мягких листьев и вручил его гостю.
— Принимай так, как я сказал, и ты избавишься от своего недуга!
Спрятав лекарство в маленькую сумку, Абиш рассыпался и благодарностях. Врач благосклонно кивнул ему в ответ.
— А как здоровье нашего владыки верховного жреца? — спросил Абиш, следуя к выходу.
— Ему сейчас лучше, — сказал Ах-Каок, — но боюсь, что скоро нас постигнет горе…
