Робин ЛаФевер - Теодосия и Сердце Египта
Я подобралась к своему «клиенту» как раз вовремя, чтобы заметить скользнувшую в его карман маленькую грязную руку. Невероятно! Почему никто не замечает подобных вещей?
– Ну, вот я тебя и поймала, – сказала я, тяжело переводя дыхание.
Стики Уилл был настолько потрясен, что уронил почти уже украденный бумажник назад в карман «клиента» с тросточкой.
– Чтоб мне провалиться, это вы, мисс! Я едва не помер от страха!
– За это прошу прощения, – произнесла я. – Мне необходимо поговорить с тобой. Немедленно.
Я потащила Стики к краю толпы, а он всю дорогу бубнил о том, что этот разговор влетит ему в кругленькую сумму (которую он недоберет за это время со своих «клиентов»).
Я отыскала укрытый от дождя уголок, где, как я надеялась, толпа не затопчет нас насмерть раньше, чем я объясню Стики, что мне от него нужно.
– Так в чем дело? – спросил Стики Уилл.
– Во-первых, расскажи, что случилось с тобой вчера. Тебе удалось выследить того типа?
– Да, мисс. Он тоже направился на Карлтон Террас. Я пытался подобраться поближе, но очень уж этот тип осторожен.
– Он видел тебя?
– Нет. Уверен, что нет. Это все, за чем вы пришли?
Теперь, когда настало время выложить Стики свой план, я неожиданно лишилась дара речи. Что, если он, как все, решит, что я слетела с катушек? Уилл не знал о том, что происходит, а я должна привлечь его к делу, не нарушая запрет Вигмера. Задачка! Я, конечно, попробую сыграть на его любви к приключениям, нажать на струнку, которая называется чувством гордости за свою страну, и буду надеяться, что он никогда не узнает о том, что всей правды я ему так и не рассказала.
– Нет, – облизнув губы, начала я. – Есть дело, связанное с тем артефактом… предметом, за которым мы вчера охотились.
– Продолжайте, – кивнул Уилл.
– Жизненно важно вернуть его назад. Немцы, которые похитили предмет, – плохие парни. Наш артефакт… предмет обладает… э… особыми свойствами, которые делают его очень, очень опасным.
– Какие это свойства? – спросил Уилл, округлив глаза и подавшись вперед. – Он проклят?
Теперь пришел черед удивляться мне.
– Проклят? А что ты знаешь о проклятиях?
Уилл отодвинулся назад и презрительно ответил.
– Я недостаточно хорош, чтобы знать о проклятиях?
Опять! О нет, только не это!
– Конечно, хорош, глупенький! Просто так мало людей верит в проклятия… Я не ожидала, что ты из их числа.
– Верю. Стоит прочитать один дешевый роман ужасов, чтобы знать, что проклятия по-прежнему существуют и действуют.
Я хотела напомнить ему, что романы ужасов придумывают люди, которые их пишут, но потом подумала: а так ли уж важно, почему Уилл верит в проклятия. Главное, что верит.
– Да, ты прав, – сказала я. – Тот предмет проклят. На него наложено ужасное, тяжелое проклятие.
– Провалиться мне на месте! – воскликнул Уилл, и глаза его теперь стали совсем круглыми и большими, как блюдца.
– То-то и оно. А чтобы ничего плохого не случилось, мы должны отобрать назад этот артефакт у немцев. Для этого нужен ты.
– Я? – удивленно пискнул Уилл.
– Ты, – кивнула я. – Для этого нужен человек, обладающий твоим мастерством и опытом.
– Что нужно будет сделать?
– У меня такой план. Я прочитала в утренней газете, что немцы завтра уезжают домой. На пароходе. Ты, Генри и я пойдем вслед за ними до причалов. Там Генри каким-то образом отвлечет на себя их внимание, а ты тем временем, пока все будут наблюдать за Генри, обчистишь у немцев карманы. Ну, что скажешь? Сможешь сделать это?
– Я всю жизнь по карманам шарю. Может быть, обо мне когда-нибудь даже книжку напишут!
– Наверняка! С этим делом никто лучше тебя не справится – ты маленький, ловкий и благодаря мне знаешь своего «клиента» в лицо. Но оставить этот предмет себе ты не можешь. Его надо вернуть… с ним нужно очень осторожно обращаться.
При этих словах Уилл слегка помрачнел, но скажите сами, что уличному карманнику делать с таким предметом, как Сердце Египта?
– Этот предмет нельзя обменять на колбасу или новое пальто, – как можно деликатнее пояснила я.
– А чем это пальто вас не устраивает, хотел бы я знать? – надулся Уилл и сразу стал похож на выставившего свои иголки ежика.
– Устраивает. Всем устраивает. Я просто хотела сказать, что этот артефакт настолько уникальный и узнаваемый, что его невозможно продать или обменять – тебя сразу поймают.
– Проще говоря, предмет нужно припрятать?
– Да. Именно так.
– Есть у меня дружок, скупщик краденого… Ладно, сделаю, как вы просите.
– Значит, берешься за это дело? – спросила я.
– Да, мисс, – ответил Уилл, сверкнув глазами. – Берусь.
Отлично. Можно считать, что одна проблема решена. Теперь преодолеть еще десяток-другой препятствий, стоящих у нас на пути, и все будет в порядке.
Грязевая ванна
Не прошло и десяти минут после моего возвращения с вокзала Чаринг-Кросс, как откуда-то с третьего этажа донесся леденящий кровь папин вопль.
– Теодосия Элизабет Трокмортон! Иди и забери свою проклятую кошку! Немедленно!
– Ох-хо, – вздохнула я и поспешила вверх по лестнице.
Придя в мастерскую, я увидела Исиду, прилипшую к папиной спине, словно демоническая черная пиявка. Сам папа крутился юлой и все пытался спихнуть Исиду своей тростью, но все время промахивался и вместо кошки бил самого себя по голове.
– Теодосия! – закричал, увидев меня, папа. – Забери свою кошку, или я отдам ее Генри, чтобы он сделал из нее мумию!
Конечно, ни на какую мумию он ее не отдаст, это он так, под горячую руку.
– Я заберу ее, – ответила я. – Только постой минутку спокойно, ладно?
Папа перестал крутиться вокруг своей оси, а я схватила Исиду. Потянула ее, чтобы снять с папы, но кошка не отлипала, казалось, ее когти застряли в папиной спине.
Наконец, после многих попыток под громкие вопли и проклятия папы я освободила свою бедную кошку. Она извивалась, выла и рвалась у меня из рук.
– Прости, пожалуйста, – сказала я папе.
В ответ он просто посмотрел на меня.
Все, откладывать больше было нельзя. Исида должна принять грязевую ванну.
* * *К сожалению, у меня не было ила из реки Нил, но я решила, что сгодится и грязь из маленького скверика, разбитого по ту сторону нашей улицы. Нильская вода в основном состоит из дождя. Грязь в скверике тоже разведена дождем, так что, вероятно, и процедура очищения окажется схожей. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться.
Я вернулась в музей с маленьким ведерком мокрой скользкой грязи и направилась к своему чулану, в котором оставила Исиду. Уже издалека я услышала ее низкое урчание. Я поставила ведерко вплотную рядом с дверью – оно будет чем-то вроде баррикады, когда я открою дверь. Склонившись над своей левой рукой и приготовившись, правой рукой я распахнула дверь.
Как только щель оказалась достаточно широкой, чтобы просунуть в нее свои усы, Исида прыгнула через ведерко в коридор и оказалась в моей поджидавшей ее руке.
Я сместилась немного вправо и потому сумела ухватить Исиду прямо за загривок. Затем быстро обхватила кошку второй своей рукой и прижала к себе. Самым сложным было успокаивать Исиду словами, уворачиваться от ее когтей и одновременно протискивать ногой в дверь ведерко с грязью.
Конечно, удобнее было бы провести всю эту процедуру в туалете музея, но я не хотела рисковать – а вдруг туда в самый, как водится, неподходящий момент явится какая-нибудь посетительница? Как я ей объясню, зачем устраиваю своей кошке грязевую ванну? На такую сложную тему даже мне, боюсь, слишком трудно было бы импровизировать.
Деталями грязевой ванны я вас утомлять не стану, скажу лишь, что не рекомендую эту процедуру никому – за исключением экстренных случаев, когда у вас просто нет выбора. Хорошо еще, Исида не знала того, что в случае неудачи с грязевой ванной ей предстоит быть целиком обмазанной расплавленным воском, как тот парень на шестом этаже. Правда, мне и самой не хотелось даже представлять, как будет выглядеть моя кошка без единого волоска на теле.
Закончив процедуру, я приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь в коридоре. Исида ждать не стала, прорвалась сквозь эту щелку и исчезла в направлении холла. Хорошая новость: убегая, кошка не царапнула меня когтями и не издала своего привычного в последние дни жуткого воя. Но была и плохая новость – коридор, оказывается, не был пуст.
– Теодосия! – послышался мамин голос. – Это была твоя кошка? С ней все в порядке?
– Да, – ответила я. – Просто у нее настроение игривое.
– О, очень игривое, – согласилась мама и переключилась на меня. – Это у тебя грязь на платье, моя милая?
Я посмотрела на себя. Ужасно! Такое впечатление, что кто-то пытался грязью нарисовать на моем платье примитивную пещерную фреску.
– Впрочем, это неважно, – махнула рукой мама. – Все равно мы сейчас отправляемся домой. Просто накинь сверху пальто, чтобы папа не увидел.
