Марина Дяченко - Слово Оберона
«Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»…
Я встала и побрела по коридору, сама не зная, куда иду, и ничуть не заботясь об осторожности.
Вот я выбралась из клетки. Выбралась из темницы. Ну и что? Из замка мне не выйти ни за какие коврижки. А что я буду есть? Что я буду пить? Уж лучше сразу пойти и сдаться.
Вот так примерно раздумывая, я шла в полной темноте, пока коридор вдруг не свернул и я не увидела нишу в стене. В нише стояла не то кровать, не то скамейка, и на ней кто-то лежал.
Я сперва хотела пройти мимо, но потом всё-таки не выдержала и посмотрела.
Он лежал на спине, уставившись прямо перед собой голубыми глазами. Руки его были сложены на груди. Между пальцами торчала грубая деревянная рукоятка.
— Мастер-Генерал, — прошептала я.
На этот раз он был не в белой рубахе и не в пурпурной. Золотые парчовые рукава выбивались из-под чёрного кожаного жилета. Этот Мастер-Генерал выглядел побогаче прежних двух и поухоженнее, у него даже волосы были кое-где заплетены в косички.
Но тоже мёртвый. И тоже с дырой в груди. Может быть, он тоже умеет оживать?
— Мастер-Генерал, — сказала я шёпотом. — Очнитесь. Мне одной так плохо…
Он не ответил. И какого ответа ждать от остывшего трупа?
* * *Дальше я шла, как слепая. Вообще не помню, куда шла. Сменяли друг друга лестницы, и переходы, и коридоры. Видно, я забралась в какую-то совсем запретную часть замка — здесь не было ни души, никого: ни стражи, ни пленников. Ветер гулял по коридорам. Здесь даже пыли не было.
Потом я нашла винтовую лестницу и стала по ней взбираться. Подумала: может быть, в конце концов я найду хотя бы окно? Хотя бы бойницу или щель, чтобы можно было броситься вниз? Повезёт — взлететь, а не повезёт — так и разбиться?
Лестница вывела меня в огромный зал, полный шорохов и еле слышного поскрипывания. Я задержала дыхание: по гладкому каменному полу тысячами сновали чёрные жуки отвратительного вида. Шелест их лап и надкрыльев отражался от стен и потолка. Я испугалась, что меня стошнит, и быстренько направилась обратно.
— Кто здесь?
Я подпрыгнула.
Высоко под потолком висела, оказывается, ещё одна клетка. Побольше моей и не круглая, а квадратная. В клетке сидел, держась за прутья, длинноволосый бородатый человек. Он нащупывал что-то рядом с собой в клетке и одновременно вглядывался в темноту чуть правее меня.
Узник! Мой собрат по несчастью!
— Кто здесь? — повторил он быстрым шёпотом. — Ответь! Я знаю, что ты здесь!
Ему наконец-то удалось отыскать огниво. Руки у него тряслись, и он не сразу высек искру. Наконец из-под его пальцев брызнул огонёк; щурясь, как от яркого солнца, узник зажёг свечу и поднял над головой.
Я стояла неподвижно, давая себя разглядеть.
— Мальчик! — свечка дрогнула в его руке. — Ты как? Откуда здесь?
— Я девочка.
Он долго молчал.
— Я сбежала из клетки. Почти такой же, как ваша.
— Сбе… сбежала?
— Да, — я выпрямила спину. — Я вижу в темноте и умею летать. Я маг дороги из Королевства Оберона.
— Я не слышал о таком.
— Ещё бы. Ведь это за Печатью.
Я перевела дыхание. Выложить все тайны за полминуты, да ещё когда тебя не спрашивают — это надо уметь. Это подвиг разведчика.
— Удивительно, — пробормотал узник и опустил руку со свечой. — Чудеса… Расскажи мне. Я столько лет ни с кем не разговаривал…
Мне показалось, что я тоже не разговаривала ни с кем как минимум десять лет. Я готова была подойти поближе, но не идти же прямо по снующим черным жукам!
— Это смужелицы, — сказал узник, как будто эта новость должна была меня успокоить. — Ничего!
Сжав зубы и ступая на носочках, я приблизилась и задрала голову. Человек из клетки смотрел на меня сверху вниз, подсвечивая себе тоненьким язычком пламени. Он сильно щурился.
— Ты не могла бы дотянуться вон до того колеса и опустить клетку пониже?
Я проследила за его рукой. Действительно, в углу имелся механизм с колесом и рычагами, от него вела цепь к кольцу на потолке. На другом конце цепи висела клетка.
— Попробую, — сказала я, совершенно уверенная в том, что с моими весом и силой эту хитрую механику не одолеть.
Я ошиблась. Рычаг поддался, колесо повернулось, и клетка поднялась ещё на полметра вверх.
— Не туда! В другую сторону!
Я снова качнула рычаг. Клетка чуть опустилась. Я дёрнула что есть силы, колесо завертелось, шестерни застучали, клетка рухнула вниз.
— Не так низко! Не до земли!
Я повисла на рычаге. Клетка дёрнулась и встала, раскачиваясь, в нескольких сантиметрах от пола.
— Спасибо, — сказал человек.
Теперь я могла разглядеть его получше. Он был бледный, тощий и давно не стриженный, но молодой и, наверное, красивый, если его побрить. Борода казалась светлой по сравнению с чёрными прямыми волосами. А глаза он так щурил, что невозможно было разглядеть их цвет.
— Ниже клетку опускать нельзя, — сказал он, будто извиняясь. — Тогда смужелицы полезут ко мне в постель. Подойди поближе.
Я подошла. Теперь нас разделяли только несколько шагов и решётка.
— Вы сидите здесь в темноте?
— А разве ты сидела при свете?
— Да, но меня только сегодня поймали…
Я запнулась. Время сдвинулось, я уже не знала точно, что произошло сегодня, что вчера, а что — неделю назад.
— Я тут уже очень давно, — спокойно сказал человек. — И никто ко мне не приходит.
— Как же? А ваши тюремщики? А кто вас кормит, поит?
— У меня есть вечная краюшка хлеба, если её съесть, она всегда вырастает опять. И вечно полный кувшин молока. И луковица. И вечная свечка, но она тоненькая и в последнее время очень плохо восстанавливается. Боюсь, как бы мне не остаться совсем в темноте.
— За что?! — спросила я, потрясённая. — За что с вами так обошлись?!
— Ну как же. Ведь я должен был стать законным королём, в то время как власти желал мой брат.
— Вы Принц-пленник!
От моего крика даже невозмутимые чёрные смужелицы брызнули во все стороны, и на секунду их шуршание смолкло. Что до узника, то он чуть не выронил свечу:
— Что случилось? Что с тобой?
— Я нашла вас! — пустившись в пляс, я то и дело давила неосторожных насекомых. — Вы Принц-пленник! Я ради вас пришла из-за Печати, чтобы вы женились на принцессе из Королевства Оберона!
— Погоди, — сказал он тихо. — Но я ведь… я не могу жениться. Я заперт тут навечно.
— Как навечно? — я перестала танцевать. — Да я немедленно вас освобожу! Надо поднять клетку повыше, а потом грохнуть её об пол, тогда она развалится и…
— Она не развалится, — принц смотрел на меня серьёзными грустными глазами. — Освободить меня может только тот, кто возьмёт замок штурмом. А этот замок невозможно взять.
— Нет-нет, — я не желала отступать. — В крайнем случае… Я добуду пилу. Я что-нибудь придумаю. Вы очень нужны. Не только мне, всему нашему Королевству. Я придумаю, как вас освободить.
— Милая девочка, — он отвёл глаза. — Придумай сначала, как освободить себя.
Я замолчала.
Кто я такая? Одна, без друзей, без посоха. Ключа у меня нет, я никогда не смогу вернуться за Печать. Заблудившаяся в страшном замке, голодная, обессиленная…
— Хочешь есть? — спросил принц.
— Не хочу… отбирать у вас последнее.
— Это не последнее. Это вечное. На, — он отломил мне кусок чёрного хлеба. — К сожалению, это всё, чем я могу тебе помочь.
* * *Мы провели с Принцем-пленником несколько длинных часов. Его хлеб и молоко показались мне страшно вкусными — хотя краюшка, если честно, была черствовата, а молоко я с детства не люблю. Он жаловался, что забывает слова, что беседует сам с собой и боится сойти с ума. А я сидела на корточках, соломинкой отгоняла надоедливых смужелиц и с ужасом думала: что же дальше?
Можно, конечно, остаться. И принцу будет веселее, и мне не так страшно. Вечного хлеба и вечного молока нам хватит на двоих. Можно надёргать соломы из тюфяка и соорудить мне постель на каменном полу. Смужелицы противные, конечно, но ведь они не кусаются…
Получится, что я сбежала из одной тюрьмы в другую. Принца, по его словам, уже давно никто не проведывает, значит, меня не найдут и не поймают. И я останусь здесь навсегда, вроде бы свободная, но в тюрьме.
— Вы знаете выход отсюда?
— Нет, — принц огорчённо покачал головой. — Старые ходы замуровали и пробили новые. И у меня в памяти всё путается. Я бы не смог выйти.
«И ты не сможешь», — услышала я в его голосе.
Зажмурила глаза.
Вспомнила солнышко, как оно пробивается сквозь ветки и блестит на бегущей воде. Вспомнила Оберона, как он летит по полю верхом на Фиалке, своём крылатом зубастом коне. Вспомнила, как мама ставит на стол именинный торт, смеётся, а Петька и Димка сидят рядком и смотрят на свечки умильными глазами…
