Бенгт Даниельссон - Капитан Суматоха

Но Фишер и Бомбасто не разделяли восторга ребят.

Американец опасался, как бы островитяне не оказались чересчур цивилизованными, тогда прощай мечты о райской жизни. Вдруг там уже живет куча белых? Или островитяне потребуют денег за участок земли, который нужен, чтобы поставить хижину и разбить огород. Как быть тогда? Генерал, в противоположность Фишеру, почему-то был уверен, что они застанут на острове коварных дикарей. Мол, у себя на родине он сталкивался с коренными жителями, и эти, встречи неизменно кончались плохо. Только не подумайте, он ничуть не боится. Бомбасто всегда готов храбро защищать друзей. (Здесь он вытащил из-за пояса пистолеты и стал наводить их на воображаемую цель.) Но ведь всякому ясно: разве это жизнь, если придется строить укрепления и нельзя никуда выйти, не подвергаясь риску?

Затянувшийся спор — идти на Мауру или нет — решила сама природа. С каждым днем ветры и течения несли плот все ближе к острову, и в один прекрасный день плотогоны очутились перед атоллом. На вид Маура казался таким же райским уголком, как Мелден, и в рифах было много проходов.

Но Бомбасто и Фишер согласились причалить к берегу лишь после того, как Суматоха заверил, что если остров им придется не по вкусу, они могут выйти через другой проход с подветренной стороны. Капитан полез на мачту высматривать опасные мели, а остальные вооружились досками и сели у бортов, ожидая команды грести. Однако судьба была к ним милостива, плот сам вошел точно в проход, и глубина внешней лагуны позволила им подойти вплотную к берегу.

— Стоп машина! — весело скомандовал Суматоха; он был страшно рад, что маневр прошел так удачно и долгое плавание наконец завершено.

В душе он твердо сказал себе: что бы ни говорили и ни делали остальные, он дальше никуда не поплывет.

Они живо пришвартовались за кокосовую пальму, которая наклонилась над лагуной, и спрыгнули на берег. От опушки в глубь рощи вела тропа.

Бомбасто подал Суматохе один из своих пистолетов.

— Держи и шагай впереди, а я пойду последним, буду прикрывать тыл, — сказал он.

Фишер и Суматоха считали, что опасения генерала ничем не оправданы. Их тревожило, как бы его страсть к пальбе опять не подвела всех. Однако Бомбасто справедливо возразил, что с той минуты, как они ступили на сушу, командирские полномочия Суматохи кончились, и каждый волен поступать по-своему. Тогда экс-капитан, чтобы предупредить какие-либо опрометчивые поступки со стороны генерала, поспешил вперед.

По протоптанной тропе идти было легко, и множество банановых насаждений и изгородей подсказали Суматохе, что она приведет их прямо в деревню.

— Йо-о-о-хо-о-о-о! — закричал он, увидев первую хижину.

Но хотя полинезийцы именно так окликают друг друга, ему почему-то никто не ответил. И лая не слышно было. В чем дело? Он подошел к хижине. Пусто. И в соседней хижине… и в третьей, и в четвертой тоже никого. На всякий случай Суматоха, продолжая кричать на полинезийский лад, обошел хижины, минуя посадки бананов, папайи и хлебного дерева. Он почти замкнул круг и остановился в одном саду пощупать плоды папайи, когда чей-то суровый голос вдруг скомандовал из-за дерева:

— Руки вверх! Суматоха живо юркнул за стол и выхватил свой пистолет, но тут же рассмеялся. Это же голос Бомбасто! Он тоже дошел наконец до деревни и принял Суматоху за туземца из-за этого «йохо». Смеясь, Суматоха поднял руки вверх и вышел на улицу, где стояли его друзья, готовые дать отпор любому врагу.

— Жаль, что вы не поймали настоящего островитянина, — сказал он, когда все устали смеяться. — Нам не пришлось бы ломать голову, куда все подевались. Похоже, что остров покинут совсем недавно. Видите, хижины почти новые. И сорняков в огородах не видно, все чисто, а ведь они очень быстро вырастают.

— Может быть, люди ушли отсюда, потому что пересохли источники? — предположил Фишер. — Бывает же так.

— Бывает, но не здесь. Я видел несколько источников, и в них хорошая, чистая вода.

— Наверно, все утонули. Вышли в море на лодках и погибли, — сказал Ниссе.

— Утонуть, конечно, можно. Но если их ожидало опасное плавание, зачем брать с собой всех стариков и детей, даже скот? Ведь в деревне нет ни души. Ты посмотри, курятники и свинарники тоже пустые.

— Что бы с ними ни случилось, мы тут одни и деревня теперь наша, — подвел итог Бомбасто. — Кому кисло, кому сладко.

И он вошел в ближайшую хижину. А через секунду все услышали его крик и бросились на помощь. Но оказалось, что это был крик радости. Сияя от счастья, Бомбасто сидел на кровати и подпрыгивал. Кровать — из грубых ветвей гибискуса, застеленная простой циновкой, но на ней, во всяком случае, было и мягче, и удобнее спать, чем на голом полу каюты, которыми с самого Эквадора служил постелью генералу. Он был вправе радоваться.

— Пройдем по остальным домам, и если там тоже есть кровати, испытаем их. Лучшие отберем и бросим жребий, кому какую занимать, — предложил Бомбасто.

— Нет, сперва надо разгадать тайну, — возразил Суматоха; безразличие Бомбасто вызвало у него досаду. — Подозреваю, что островитяне попросту переселились на другой конец острова. Но ведь должна быть какая-то серьезная причина, чтобы покинуть свою деревню. Мы должны выяснить, что случилось. Если люди отсюда почему-то ушли, то и нам лучше здесь не задерживаться.

— Да ну, ерунда, просто они испугались какого-нибудь своего бога или прорицателя, — сказал Бомбасто. — Эти островитяне ужасно темный и глупый народ.

Суматоха сердито затряс головой:

— Ну нет, они не глупее нас. Пусть даже все дело в суеверии, я должен в этом точно удостовериться. Предлагаю обойти весь остров. Кто со мной?

Все захотели идти с ним. Все, кроме Бомбасто. Он считал, что важнее испытать кровати.

«Обойдемся без генералов и без пистолетов», — решили остальные и пошли на разведку вчетвером. Всюду были тропы. Чтобы не пропустить какой-нибудь дом, разведчики ходили зигзагами. Среди пальм тут и там попадались участки таро и хлебного дерева. Судя по кожуре, островитяне совсем недавно сушили здесь ядра кокосовых орехов; остались даже шалаши, в которых они жили. Но никакой другой деревни ребята не нашли, отдельных хижин тоже не было. И сколько друзья ни гикали, ни аукали, ни йохокали, никто не отзывался. Выходило, что остров совсем заброшен. Суматоха предупреждал, что от сладкого кокосового сока еще больше захочется пить, но его товарищи упрямо осушали один зеленый орех за другим, прежде чем согласились, что он прав. Когда они, усталые и удрученные, наконец вернулись к деревне, то бросились к источнику и долго пили, стоя на четвереньках. Потом с наслаждением приняли душ, а точнее, облили друг друга водой из высушенных тыкв, висевших на дереве возле источника. Прежде чем стряпать обед, разведчики легли отдохнуть на больших банановых листьях.

— Пока мы ходили, Бомбасто вполне мог бы приготовить обед, — проворчал Ниссе. — А он вместо этого знай себе спит. Слышишь, как расхрапелся, — наверно, нашел отменную кровать.

Еще бы не услышать! Бомбасто в самом деле храпел на всю деревню. Да и Ниссе был не прочь последовать его примеру, но в это время Суматоха сел и убежденно сказал:

— Нет, тут не только храп, еще что-то рокочет.

Все прислушались.

— Ну конечно, мотор, — немного погодя добавил Суматоха.

— Одно из двух, — сказал Фишер, — либо это моторная лодка, либо самолет. Другого быть не может.

Они недолго пребывали в неведении, уже через несколько минут в небе показались два самолета. Очевидно, и летчики заметили людей или, во всяком случае, плот, потому что они заложили крутой вираж и начали снижаться.

— Честное слово, это папа, — дрожащим голосом вымолвил Ниссе и даже побледнел.

— Ерунда, откуда ему знать, что мы здесь. — Суматоха покачал головой, удивляясь глупости друга.

— Но ведь мы отправили радиограмму с «Тропиканы». Этого хватит, чтобы он мог нас выследить. Ты плохо знаешь моего папу.

Он говорил так уверенно, что Суматоха заколебался. А может быть, Ниссе прав и, может быть, его папа и бабушка тоже прилетели?

С оглушительным ревом самолеты промчались над самыми пальмами. Это были истребители, и ребята отчетливо различили, что в каждом сидит по два человека. Ни один из них не был похож на их пап, и Суматоха с Ниссе облегченно вздохнули.

Гул моторов разбудил наконец Бомбасто, и он выскочил на улицу, но, в отличие от Фишера и мальчиков, не застыл на месте с разинутым ртом, а принялся махать руками так, будто сгонял ворон с огорода. Пусть летчики видят, что они тут нежеланные гости! Глядя на него, и Фишер что-то придумал. Быстро нашел себе палку и написал большими буквами на песке:

Суматоха поспешил еще более крупно начертить:

Ниссе решил, что тут нужен более веский довод: