Мечтать не вредно - Ирина Владимировна Бессонова
Утреннее подозрение вновь колыхнулось в Леркиной душе. Девочка готова была поклясться, что без Серафимы Игнатьевны здесь не обошлось. Хотя каким образом она причастна ко всему, что случилось, объяснить было сложно. Никто не мог бы заставить этих двоих вот так смущаться и краснеть, глядя друг на друга. Но то, что они сейчас вместе, совсем не случайно. Ведь всё могло бы быть по-другому. Нужно сомневаться не в собственных силах, а в фактах, в которых ничего неоспоримого нет… Вот, оказывается, что это значит! Не столкнись они сегодня утром, всё сложилось бы совсем иначе. И конечно же, Серафима Игнатьевна знала о том, что должно случиться. И даже не просто знала, а всё продумала и рассчитала.
Лерка ещё раз обвела взглядом пёстрый клочок улицы, случайно открывшийся ей как доказательство того, что жизнь снаружи продолжает идти своим чередом, и вдруг почувствовала удивительную лёгкость во всём теле. Словно она стала похожа на крохотную песчинку, из которых складываются переносимые ветром песчаные холмы, не знающие ни покоя, ни постоянства. Всё вокруг стало внезапно таким же зыбким и непрочным, как в полной движущихся барханов пустыне, где небольшого дуновения довольно, чтобы картина изменила свои формы, оставаясь при этом всё той же, одинаково бескрайней и однообразной.
Резкий порыв налетевшего откуда-то ветра – и Лерку понесло вперёд так стремительно, что она, как и утром, вдруг перестала понимать, где она и что с ней происходит. Всё замелькало и закружилось, будто в водовороте, затягивающем и уносящем с собой прочь. Чувствуя, что она не в силах сопротивляться, девочка не на шутку испугалась и попробовала крикнуть или позвать на помощь, но голос не слушался её, и слова получались почти беззвучными, так что она сама не могла их разобрать. Беспомощно хватая ртом воздух, Лерка попыталась собрать разбегавшиеся мысли, чтобы зацепиться, как за спасательную соломинку, хотя бы за одну из них. Но и это удавалось с большим трудом. В голову лезли сплошные глупости, от которых не было никакого прока, особенно сейчас. Всё, что могло бы прийти на помощь, ускользало из самых рук, и, холодея от ужаса, девочка неслась вперёд, боясь даже думать о том, что с ней произойдёт в следующий момент.
Громкий стук, похожий на шум от падения или удара одного тяжёлого предмета о другой, прорвался сквозь завладевший Леркой страх, и в тот же миг кто-то схватил её так крепко, что она почувствовала, как бурный поток, до сих пор увлекавший её за собой, нехотя расступился и понёсся дальше, бешено вскипая и стараясь накрыть её своей волной. Но это длилось недолго. Та же сильная рука рывком подняла девочку вверх, и та оказалась на крутом берегу, высоко над свирепствующей от бессильной ярости стихией.
– Такая неосторожность может довести однажды до беды.
Голос Серафимы Игнатьевны заставил Лерку прийти в себя и оглядеться по сторонам, чтобы понять, что же с ней случилось. Она сидела на земле всё в том же сквере и рядом с ней были всё те же хорошо знакомые ей люди. Никаких песчаных холмов или бурного потока с крутыми берегами вокруг не наблюдалось. Напротив, полная тишина говорила о том, что тихий час всё ещё длится и требует уважения к установленному в этом месте порядку и режиму. Ничего совсем-совсем не изменилось. И даже калитка была по-прежнему закрыта на огромный ржавый замок. Только Тоня глядела на сестру каким-то странным, удивленно-обескураженным взглядом.
– Нам давно пора возвращаться домой, – Серафима Игнатьевна ободряюще улыбнулась и помогла Лерке подняться с земли. – Здесь делать больше нечего. Своим присутствием мы только мешаем и поднимаем лишний шум.
Лерка опустила глаза: ей показалось, что в первую очередь это касается её, хотя она не понимала, что именно натворила и как загладить свою нечаянную вину.
– Ты так хлопнула этой калиткой, – не выдержав, шепнула ей в самое ухо Тоня, которая подошла, чтобы отряхнуть сухие травинки, прилипшие к платью сестры. – Я думала, ты хочешь, чтобы она треснула или развалилась на части.
– Ничего подобного! Ты всё придумываешь! Я и не трогала её! – Лерка чуть не захлебнулась от возмущения, стараясь говорить как можно тише и стесняясь того, что не может вспомнить, что же произошло.
– Честное слово! У тебя было такое лицо… Я даже испугалась.
Огромные Тонины глаза смотрели на Лерку, не отрываясь, как будто та была сделана из редкого материала или напоминала какую-то очень экзотическую вещь.
– Мы уходим. Поторопитесь! Иначе нас попросят удалиться и не нарушать общий покой.
Лерка залилась густой краской разгоревшегося по непонятной ей причине стыда:
– Значит, мы возвращаемся домой?
– Да. Но сначала предлагаю заглянуть в одно чудное местечко, где нас смогут как следует покормить. Думаю, вам там понравится.
– Правда? – радостный огонек робко затеплился в детских глазах: наверное, вина не очень большая, раз их всё-таки берут с собой.
– Правда. Только нужно убрать это безобразное пятно.
Старуха бросила быстрый взгляд на Тонино платье, и оно вдруг стало чистым и аккуратным, как если бы тетя Полина хорошенько выстирала и отутюжила его.
– Ты видела, как у неё легко всё получается? Она только посмотрела – и дело уже сделано. Вот это да! – Лерка растянула последнее слово, давая понять, до какой степени такая тонкая профессиональная работа озадачивает и в то же время восхищает её.
– Она обещала научить нас всему, что умеет, – напомнила Тоня, как и сестра, чувствуя, что им до этого ещё далеко.
– Ну, ладно. Идём! А то очень есть хочется…
Лерка подхватила Тоню под руку и потащила её прочь, видимо, уже увлеченная тем, что ждёт их впереди. Тоня послушно ей покорилась. А Серафима Игнатьевна, не отставая от дружной парочки, но и не стараясь догнать её, направилась следом, задумчиво наблюдая за их оживленной беседой и за тем, как Лерка, распалившись, размахивает в воздухе рукой, что-то энергично доказывая сестре. Интересно, догадывается ли она сама о том, какой бесценный дар и какая сила даны ей природой? Лишь бы такая непосредственность и порывистость не навредили ей самой. Нужно как следует приглядывать за этим ребёнком, чтобы уберечь его от беды. И лучше всего ни на кого здесь не полагаться, а взять эту обязанность на себя.
* * *
Тётя Алина проснулась от настойчивого стука в дверь
