Федор Камалов - Война Красного Лиса

Красный Лис повернулся к нему спиной. Под тонкой бетонной плитой он чувствовал гулкость небольшой вымоины. Поставил на том месте барабан, погладил тугую, чуткую кожу, прислушиваясь к прячущемуся под ней звуку, и ударил пальцами.

Галдеж вокруг бассейна стих. Стало слышно, как стекает вода со шкуры обиженного Снежного человека. По плигам застучали копья. Улавливая ритм, богатыри били кулаками по унылым тазикам.

Сломанный Томагавк в бараньей шкуре ползал по серым плитам и сердито мычал, жалуясь на бескормье.

Когда танец кончился, а звуки еще плыли над водой, Красный Лис вскочил и оказался в кольце своих воинов, и индейский род сжался, ощетинился, копьями.

В мочальной бороде открылась щель.

—Повелеваю! Подойди ко мне! Не бойся, да!

Разомкнув кольцо копий, Красный Лис подошел к Нептуну.

—Я, добрый Нептун, сам приготовил подарок апачам. Ценный! Скажу на ухо.— Нагнувшись с широкого стула, щекоча бородой шею Красного Лиса, он прошептал: — Знаешь, дорогой, где в данный момент находится ваш тотем? Вах, ищи сто лет!

Красный Лис видел его желтые крепкие зубы, потом мочало скрыло их.

—Апачи, уходите! Ваше время кончилось!— кричала в мегафон старшая вожатая.

Сейчас... Яростный вопль пронесся над бассейном. Богатыри вскочили, отбрасывая тазики. Пираты подхватили боевой клич и под шумок столкнули в воду несколько русалок.

—Негодяй!.. Что он сделал!.. Где наш столб?..

Красного Лиса держали, он рвался к физруку. Подскочил Ашот Шаман, легко поднял его на руки и, не обращая внимания на крики и попытки остановить, донес до сада. Столб стоял на месте. Ашот Шаман приложил руку Улугбека к прохладному дереву.

Потом Улугбек лежал в палатке, зарывшись лицом в матрас. Ашот Шаман сидел, загораживая вход.

—Не надо ему никаких капель,— хмуро говорил он кому-то,— с ним уже все в порядке.

Вокруг палатки бродил Олег. Ашот Шаман и его не пускал

—Ты кто: активист Красного Полумесяца, медбрат или ночная сиделка?

В саду тихо переговаривались. Часть апачей пришла с бассейна сюда.

Улугбек сжал голову ладонями. Больно в груди, больно.

- Я вел себя глупо?

- Если на этом все кончится, будет глупо,— сказал Ашот Шаман.— Вставай, вождь, тебя ждут воины. Ты должен принять какое-то решение.

Он встал.

Плотная цепь индейцев с копьями в руках двигалась к бассейну. Их увидели издалека, закричали. Оставшееся немногочисленное окружение Нептуна разбегалось. Лишь русалки не покинули владыку, с презрением смотрели на удиравших через забор чертей. Те и в сад не пошли, и чертовы обязанности не несли.

И тут случилось то, к чему неуклонно сползал водный праздник. Маломёд, ходивший вокруг бога морей с неясным бормотанием, вдруг обхватил физрука и с криком: «Попробуй сам, супер получается!»—обрушился с ним в воду. Над бассейном поднялась огромная волна.

—Спасайся, кто может!— раздался клич.

Поплыли тазики, травяные юбочки русалок и сам трон Нептуна. В панике сшибли штатив, но оператор успел подхватить камеру и бежал вместе со всеми с бассейна.

—Денис Иванович, за один день провалить два таких важнейших мероприятия!...— старшая вожатая трагически заламывала руки.

Она еще не знала, что произойдет в эту ночь.

Пять вождей отказались от участия в ночной операции. Великий советник племени, говорили они, мазал губы Манито молоком, обещая бледнолицым мир и спокойствие. Нет, они не дадут ни одного воина из своих родов.

Семь вождей, в их числе Красный Лис, решительно были за. У Великого Манито от того молока запеклись губы — кто стрелял в него? Операция не против лагеря, против Ашота Свистка.

Отколовшиеся вожди ушли. Остальные договорились:

—Ровно в полночь!

Каждый вождь должен взять трех надежных и крепких воинов.

В полночь у бассейна собрались двадцать восемь человек. Красный Лис сомневался, хватит ли у них силы, но Ашот Шаман показал ему четыре доски с колесиками, похожие на самокаты.

—Покатится, как экспресс.

Скрытно окружили домик физрука и Черного Фармацевта. Под деревом у домика горела лампочка. За двумя столами сидели гости — Ашот Свисток праздновал день рождения.

Этого не предусмотрели. Пришлось ждать. Ашот Шаман лег в прохладную траву и заснул.

Из своей комнаты вышел Черный Фармацевт с чайником. Не глядя на веселое застолье соседа, прошел к крану. Струя звонко ударила в жестяное дно. Он и в полночь гоняет свои чаи?

Если отключиться от голосов и смеха застолья, можно услышать, как далеко лениво брешет собака, изредка подвывая. Легко представить ее, сидящую на пригорке. Брех собаки, наверное, означал — отчего звезды? зачем луна не ipeeT и не пахнет? почему ветер нельзя поймать и укусить? У кого она спрашивала? У ночи? Ночь никому не отвечает.

Братья Гречко лежали рядом.

—Алька,— прошептал Олег,— видишь вон семь звезд?

- Ну?

- Одна моя. Которая самая большая. Видишь, вокруг нее синее колечко? Я, может, с нее попал на Землю.

Алька хмыкнул и ничего не сказал. За столами, кажется, собирались петь песни. Ашот Шаман сел и сказал незаспанно, вполголоса:

—Их не разогнать, до утра не уйдут.

Он пропал в темноте, и через три минуты у домика погас свет. Слышно было, как физрук с визгом крутил лампочку и чертыхался. Нету тока, слушай... Гости начали расходиться. Вожатая Соня осталась помочь физруку убрать посуду.

Они уже внесли все в комнату. Вдруг распахнутая дверь с грохотом захлопнулась, ее заперли снаружи. Дом заскрипел, приподнялся — под него что-то подложили. И с другой стороны. Физрук подбежал к окну. Открыть створки мешал трос, туго перетянувший дом, как ремешок талию. За окном неясные фигуры протащили бревно.

Дом еще раз качнуло, уже сильно. Со стола, прощаясь печальным звоном, упал бокал. Под домом натужно заскрипело, и он тронулся с места.

Соня взвизгнула в темноте.

- Ашот! Ты где? Мы едем?

- Едем,— с мрачным спокойствием отозвался он.

- Сделай хоть что-то! Выбей стекла! Высади дверь!

—Тихо, да! Я дурак, да, ломать ночью?!

На столе дребезжала посуда.

— Ашот Иванович!— позвал подрагивающим голосом Черный Фармацевт.— Что происходит, куда нас везут?

—Я давно сплю!— сердито ответил физрук.— Куда тебя везут, посмотри в билет.

Он думал, хорошо, пусть перевезут на другое место. Пусть потеют, честное слово, он еще утром посмеется над ними. Они похожи на козу соседа Вартана, которая не хотела есть траву, а хотела достать груши с дерева и на этом сломала себе шею.

Дом потихоньку ехал и ехал. Противно скрипело внизу — песок. Покатился жестко, подпрыгивая на выбоинах — бетон. Колесики подставили, что ли? Остановились, куда-то приехали.

Домик накренился, постоял так, качаясь, и ухнул в воду. Из всех щелей в полу забили фонтаны. Соня завизжала.

- Там женщина. Еще утонет!

- Это Соня,— успокоил Гречко, отряхивая руки.— Не утонет.

Домик с бульканьем погружался на дно бассейна, вытесняя из него воду. И скоро скрылся по верхние косяки окон и дверей.

Нептун получил от апачей в подарок подводное царство.

Табуретка вверх ножками заплывала на шкаф. На одну из ножек Ашот Свисток повесил шляпу. Единственная из гардероба физрука, оставшаяся сухой, шляпа плавала гордо, набекрень. Впрочем, ее гордости никто не замечал, в домике держалась кромешная тьма.

Сам физрук и Соня сидели на шкафу.

— Эй, сосед, как жизнь молодая, а?

Черный Фармацевт плачущим голосом вскричал:

- Какая жизнь, вся трава в воде! В гробу я вас видел с вашими играми!

- Твоя жизнь — твое личное дело!—отказался от своего вопроса Ашот Свисток.— Честное слово!

- Разве вы мужчины! — причитала на шкафу Соня.— Тряпки! Настоящие мужчины не допустили бы такое! Или придумали бы, как меня освободить!

Ашот Свисток нырнул к столу. Роняя тарелки, чашки, нащупал нож. Взобравшись на шкаф, со скрипом и визгом принялся пилить фанерный потолок.

Первым обнаружил восьмое чудо света — в бассейне вырос дом!—садовник Монахов. Рассвело, и соловей выводил чудные рулады. Хлопая себя по белым штанам, Монахов обошел вокруг бассейна. Это тебе не петух в вигваме! Он оглядывался, не идет ли кто в эту сторону? Тогда бы он крикнул: «Чур, мое!».

Из домика на крышу выбрался Ашот Свисток.

- Дед, рот закрой, да! Купаюсь, дорогой! Не имею права, да?

- Товарищ физрук!—только и вымолвил Монахов.

- Отвернись, дед, да! Здесь еще человек есть.

На крышу выбралась Соня, посмотрела на встающее солнце и бросилась в воду. И на берегу зарыдала.

—Тихо, Сонечка, не плачь, не утонет в речка мяч, честное слово,— проводил ее физрук с горькой улыбкой.

- Как же вы дом досюда дотащили? Семьдесят лет живу...

- Два года себе убавил, дорогой, нехорошо,— сказал физрук, примерился и спрыгнул с крыши на землю.