Валерий Квилория - У собачьего древа
– Похоже, мы проиграли, – вздохнул он. – Ни одна рыба не сможет заявить о своих правах в полный голос.
– А рыба-жаба? – встрепенулся Лера.
– Так она только реветь умеет, как паровоз, – напомнил Шурка.
– Эх, – вздохнул медведь и, понурив голову, пошёл в буфет.
Нападение тунцов
Когда Потапыч ушёл, Шурка тоскливо посмотрел по сторонам.
– Что делать?
– Может, тебе на полчасика стать говорящей рыбой? – предложил Лера.
– Точно! – просиял Шурка. – А ты вынесешь меня к трибуне. Только смотри, чтобы депутаты не сожрали.
– Не сожрут, – заверил Лера. – Мы же на заседании Лиги. Тут всё официально, на самом высоком уровне.
– На самом или не на самом, а равноправия и неприкосновенности личности у рыб ещё нет.
Узнав, что нашёлся рыбий представитель, медведь чрезвычайно обрадовался и поспешил к председателю.
– У нас всё готово, – доложил он, – можно начинать.
– Граждане депутаты! – тотчас зарычал лев. – Продолжаем заседание. Слово предоставляется представителю океанов, морей, озёр, прудов, рек, ручьёв…
– И луж! – подсказал из первого ряда бегемот.
– Каких таких луж? – нахмурился лев.
– Самых обычных. У нас в окрестностях озера Танганьика рыбы-протоптеры[105] водятся. Так они в лужах живут.
– А у нас во Вьетнаме илистые прыгуны[106]! – крикнула птица-носорог[107].
– Какие прыгуны? – удивился лев.
– Илистые, – подсказал кенгуру, – они и у нас есть, в Австралии.
– И у нас, в Индонезии, тоже, – отозвалась ехидна[108].
– Ну, ладно, – согласился лев, – океанов, морей, озёр, прудов, рек, ручьёв и луж!
После этого Лера на вытянутых руках торжественно внёс в зал заседаний круглый аквариум, в котором плавал Шурка в виде золотого солдата. Поставив аквариум на трибуну, Лера почтительно отступил в сторону. Теперь все депутаты, от мала до велика, видели представителя океанических существ.
Шурке осталось лишь громко и внятно заявить рыбий ультиматум. Став на хвост, он уже, было, высунулся из воды, как вдруг под куполом Лиги раздались треск и звон разбитого стекла. Полетели осколки. Изумлённые депутаты задрали головы и увидели, что стеклянный купол пробит во многих местах и что через дыры в цветных витражах врываются и пикируют на них косяки крылатых тунцов.
– Бред какой-то! – клацнул своим мешковидным клювом пеликан. – У тунцов не бывает крыльев! Или я сошёл с ума, или это какие-то ненормальные рыбы.
Тунцы, действительно, были необычными. Помимо крыльев, у них имелось ещё одно странное приспособление – короткие клювы, весьма напоминающие стальное долото.
Ворвавшись в зал заседаний, рыбья стая перегруппировалась, и ринулись к трибуне.
– Это заговор! – заревел носорог.
– Рыбы хотят захватить власть! – поддержал его слон.
Махнул хоботом и так стеганул по ближайшему косяку, что тунцов, как из катапульты[109], бросило в обратном направлении. В цветных витражах образовалось ещё с полсотни дыр. Между тем, парочке сумасшедших рыб удалось проскочить к трибуне. Одна из них стукнула своим стальным клювом аквариум, и аквариум разлетелся вдребезги. Шурка упал на пол. От испуга он, словно настоящая рыба, судорожно забил хвостом по мраморному полу. Лера защитить друга не мог, хоть и находился рядом. Второй тунец сбил его с ног и назойливо вился вокруг, выискивая место, чтобы клюнуть побольней. Лёжа на спине, Стопочкин отбивался от него руками и ногами.
– Шурик, преобразовывайся! – только и смог крикнуть он.
Увы, Шурка никак не мог сосредоточиться и вспомнить нужную формулу. А тунец уже взвился над ним, сложил крылья и ринулся вниз, намереваясь пронзить клювом-долотом.
Бей тунцов! Да здравствуют рыбы!
– Мама! – заорал Шурка не своим голосом.
И тут, о счастье, на арену выскочил чёрный гиббон и дал такую оплеуху тунцу своей длинной рукой, что тот кубарем улетел в верхние ряды. Там на него тотчас набросились разные мелкого вида депутаты. Большинство из них обожало рыбу, будь она хоть с крыльями, хоть с клювом, хоть с рогами и копытами. К сожалению, тунцу каким-то чудом удалось вырваться и вылететь через разбитые витражи. За ним, в виду численного превосходства депутатов, последовали остальные его товарищи. В зале заседаний наступило временное затишье.
– Ребята! – поднял правую лапу лев. – Все, как один, встанем грудью на защиту континентального отечества! Бей океанистов! Долой рыбий бунт!
По залу заседания прошла волна одобрительных криков.
– Подождите, – привстал тут Шурка, вернувший себе свой облик, за исключением правой ноги, которая волочилась за ним в виде рыбьего хвоста.
– Что такое? – удивился лев.
– Это никакие не тунцы и вообще не рыбы! – заявил Шурка. – Это инопланетяне, которые хотят нас с Леркой схватить и увезти к себе в космическую лабораторию.
– Вы что, какие-то особенные? – не поверил лев.
– Мы обычные, – ответил за друга Лера. – Просто они на нас эксперименты проводят, как на подопытных кроликах.
– Ах, негодяи! – взвизгнул в верхнем ряду представитель зайцев и кроликов. – Гнать их нужно за это с нашей планеты в три шеи!
– Гнать!
– Гнать!! – подхватили остальные депутаты.
В рядах началось движение. Каждый по-своему выражал возмущение. Слон задрал хобот и пронзительно трубил, лошадь ржала и била копытом, обезьяна рвала шерсть на груди, орёл грозно клекотал, дрозд-деряба трещал на манер деревянной трещотки.
– Минуточку! – снова поднял лапу лев. – А что же по рыбьему вопросу? Мы ведь так ничего и не решили.
Обезьяна посмотрела на человека, за ней остальные депутаты.
– Вообще-то, – почесал тот бровь, – заявления от представителя рыб мы так и не услышали.
В зале тревожно загудели.
– Но, – поднял палец человек, – рыба говорила, это все слышали, а значит…
– Мы принимаем рыбий вопрос! – угадал его мысль гиббон.
– Ур-ра! – заорал попугай. – Нашей семьи прибыло!
В следующий миг ко льву подлетела большая синица[110].
– Инопланетяне идут в новую атаку! – пискнула она.
Тотчас в подтверждение её слов под своды Лиги влетела стая тунцов.
– Ребята, не дадим землян в обиду! – рыкнул лев. – Не посрамим отечества!
Депутаты бросились к трибуне, рядом с которой стояли друзья, и куда всей стаей устремились тунцы-инопланетяне.
– Бей космических пришельцев! – трубил в азарте слон.
– Бей!! – ревели, выли, визжали, пищали, свистали и хрюкали отовсюду депутаты.
Вскоре вокруг друзей развернулось такое побоище, что они невольно присели. Да и было отчего. Рядом с ними со свистом проносились хвосты, бухали увесистые копыта, клацали зубастые челюсти, мелькали острые клювы и когти. Когда, казалось, они пропали, рядом возник Потапыч.
– За мной! – приказал он и, отбиваясь передними лапами от наседающего врага, стал пробиваться к лифту.
Возле стеклянного стакана друзья вновь были атакованы. На этот раз нападавшего перехватил депутат от беркутов. Вонзил в спину тунца когти и вознёсся с ним под купол Лиги.
– Знатная баталия, – покачал головой медведь и подтолкнул мальчишек к распахнувшимся дверям лифта. – Быстрей вниз! Уйдёте через мой депутатский ход.
Вместе с Потапычем они благополучно спустились в полуподвальный этаж, где в круглом зале располагалось десять тысяч больших и малых медных дверей. До спасения оставалось несколько шагов, когда неожиданно на них со всех сторон набросились инопланетяне.
– Засада! – заревел медведь, расшвыривая тунцов могучими лапами и не давая им приблизиться к друзьям.
Не ожидая такого мощного отпора, стая отхлынула к лифту. Пользуясь секундной передышкой, Потапыч обнял за плечи Шурку, а затем Леру.
– Прощайте, на всякий случай, – шепнул он и указал глазами на ближайшую дверь: – Уходите, как драка завяжется.
– А как же вы? – посмотрел на него с тревогой Лера.
– За меня не беспокойтесь, – храбро выпятил грудь медведь, – я и не в таких передрягах бывал.
Он хотел ещё что-то сказать, но тут опять налетели инопланетяне. Потапыч отмахнулся разок-другой, и атака захлебнулась, едва начавшись. Тогда тунцы выстроились клином и снова ринулись в бой. Мальчишки тем временем уже переступили через порог депутатского хода. Прикрывая за собой дверь, Лера видел, как один из тунцов с квадратной мордой выстрелил в медведя оранжевым лучом. В мгновение ока Потапыч превратился в большую медовую колоду.
– Ах, ты, Фу-Фью несчастный! – возмутился Лера.
Квадратный тунец повернул в его сторону клюв-долото и выстрелил во второй раз. На счастье, Лера успел захлопнуть медную дверь на долю секунды раньше. В следующий миг он вместе с Шуркой бежал по коридору депутатского хода.
Лимонадное дерево
– Сейчас выберемся из Потаповой избы и в лесу спрячемся, – говорил на бегу Шурка. – И больше никаких преобразований.
