Виталий Коржиков - Коготь динозавра
— Это может быть интересно, — и кинулся следом за ними.
Ливень смывал с улицы всё живое. Косые вихри полосовали воздух. Ревущие потоки ввинчивались в асфальт. Но три человека, завернувшись в плащи, мчались к необыкновенным находкам.
И едва они вошли в номер, палеонтолог шагнул к драгоценному обо, обошёл его со всех сторон, приподнял одну находку, другую, тонкое лицо его стало ещё тоньше, и он спросил:
— А где кости?
— Вот, — сказал в каком-то странном предчувствии Василий Григорьевич.
— Но это не кости, — возразил учёный.
— Как? — цепенея, спросил Василий Григорьевич.
— Так, — улыбнулся палеонтолог. — Это тоже ценные вещи, но это камни, которые образовались на месте разных пустот. Это окаменели глина, песок, соли в тех местах, где лежали раньше кости. Это конкреции.
— Не может быть! — прошептал Василий Григорьевич. — Не может быть!
Это всё злые духи! Это они вселились в камни и прикинулись динозаврами, парейазаврами, стегозаврами! Это они, духи безумия и алчности, вселились в него самого и заставили таскать эти центнеры песка и глины! И всё это (он посмотрел на своего гобийского спутника и друга), всё это, в конце концов, шуточки Церендоржа.
Бедный Церендорж развёл руками.
— Да, даже самые опытные геологи очень часто ошибаются, — сказал в утешение палеонтолог.
Но какое дело до геологов было ему, Василию Григорьевичу! Пусть себе ошибаются! Он не имел права ошибаться. Нужно было учиться, читать, знать!
И Василий Григорьевич так ударил по столу кулаком, что на нём подпрыгнул какой-то предмет.
— А это что? — Палеонтолог взял со стола оставленный Викой камень, потёр его и воскликнул: — Вот! Вот это настоящая находка! Видите в камне пятно? Настоящий коготь динозавра! — и он торжественно показал его своим спутникам.
— Где? — спросил Василий Григорьевич.
— Да вот…
Внутри просматривался темноватый заострённый предмет.
— Такой маленький коготь?
— Да. — сказал палеонтолог. — Так ведь и динозавры были разные — и маленькие и большие. С шагающий экскаватор и с кенгуру… Да и в палеонтологии нет мелочей. Всё гигантское из осколков.
Бывалый моряк опустил голову. Вот, читал стихи о черепках, учил других по крупицам собирать улыбку, а сам?! Одолела гигантомания, грандиозные черепа, глыбы! А ведь рядом лежало столько неприметных, но настоящих осколков, стоило только собрать!
Что же делать? Что он теперь скажет Коле, Генке, Светке, Вике?
А Церендорж так и спросил:
— Что же ми скажем репятам?
Молодой учёный сочувственно посмотрел на случайных коллег и кивнул:
— Пошли!
Тучи уже разбегались от города в стороны. Лучи снова освещали скачущего всадника Сухэ-Батора, пролетали над влажными волнами сопок.
Дышалось легко. И спутники быстро оказались в музейной мастерской.
На столах и под столами лежали глыбы глины, в которых желтели, белели громадные кости, раздробленные на мелкие пыльные крохи.
— Вот из этих кусочков, — показал молодой человек, — мы собираем гиганта. Соберём, склеим, поставим.
— И пусть жифёт, — разрешил Церендорж.
— А это, — палеонтолог приподнял груду продолговатых серых предметов знакомых очертаний, — это яйца динозавра…
Василий Григорьевич с надеждой протянул руки, но палеонтолог сказал:
— Конечно, их дать я не могу.
«Что же он привёл нас сюда? Слушать лекцию?» — подумал Василий Григорьевич.
— Но это, — сказал палеонтолог и достал из ящика коробку, — это, учитывая ваше особое положение, я вам подарю. — И он открыл коробку.
Из куска окаменелой глины полукругом торчали потрескавшиеся пластины серой яичной скорлупы.
— Ну что ж, — вздохнул Василий Григорьевич. — И на этом спасибо. Баирта!
— Баирта, — закивал палеонтологу Церендорж и пошёл провожать своего друга.
— Ну, что тут поделаешь? Пивает, — рассуждал Церендорж.
Но прийти в себя от такого потрясения было не так-то просто.
И через час, уже в поезде, Василий Григорьевич, рассматривая коготь и несколько скорлупок, с насмешкой думал: «Ну и что я скажу? Динозавра нет, помахал хвостиком семьдесят миллионов лет назад. Вот оставил коготь и жалкие скорлупки…»
И он, горько вздохнув, положил их на стол.
Вагон качнуло, и на красную глину упал луч закатного солнца, такой же, как неделю назад на Байн Дзаке. В памяти Алейникова возникла долина, красные скалы, воздух, похожий на умирающую воду. И вдруг он схватил коробку и вздрогнул: «Это же бог знает что! Это почти невероятно».
Он держал в руках пустое яйцо! Не просто окаменевшее заживо, а яйцо, из которого семьдесят миллионов лет назад, может быть, выбрался невиданный яшер и, печатая колоссальные следы, протащил по земле своё гигантское тело!
Может быть, он стал пылью. Может быть, его нашли и это он смотрит сейчас из окна улан-баторского музея. Но может быть, он лежит ещё весь, с ног до головы, окаменелый где-нибудь в глубине Байн Дзака, Нэмэгэту, Далан Дзадагада и ещё есть возможность его найти! Найти и поставить в павильоне, который начертила Вика вот этим самым когтем на красной байндзакской земле!
Значит, всё ещё впереди, значит, у него есть что сказать и что пожелать ребятам! Есть! Есть!
И, успокоенный, Василий Григорьевич, положив сокровище в чемодан рядом с летящей по козьему рогу ракетой, присел в угол, задремал, и навстречу ему из какой-то доброй глубины поплыло улыбающееся лицо Церендоржа.
Notes
1
Стихотворение В. Берестова
