Крысиный заговор - Оксана Вениаминовна Смирнова
Рик протянул Тюхе небольшую стеклянную полусферу. На вид – обычное увеличительное стекло. Но Тюха знала, какая это драгоценность, и быстро спрятала его в карман.
– А мастер Мартин велел передать, чтобы ты не забывала: в тебе есть капля молнии. Будь осторожна, но не бойся. Злодеи сами опасаются с тобою связываться.
– Смотрите-ка! Она теперь с мальчишкой разговаривает! – раздался вдруг за Тюхиной спиной злорадный возглас Ирки.
Рик кивнул Тюхе и стал невидимым. Тюха быстро обернулась и успела заметить, как изумлённо переглянулась Иркина гвардия.
– С каким мальчишкой? – спокойно спросила Тюха. – Где ты его видишь?
Ирка уже не видела Рика, но не могла в этом признаться.
– Я что, по-твоему, ненормальная? – свирепо бросила она. – Тут был мальчишка.
В этот миг Тюхе стало жалко Ирку. Если она смогла увидеть Рика, значит, у неё есть способность путешествовать по мирам…
– Когда ты его в следующий раз увидишь, – сказала Тюха, глядя ей в глаза, – я вас обязательно познакомлю.
За Иркиной спиной хихикнули. Тюха не стала обращать на это внимания. Она серьёзно и спокойно кивнула Ирке, повернулась и пошла по направлению к калитке. В руке Тюха сжимала волшебное стекло, но думала про каплю молнии, которую несла в себе. Иркина свита больше не хихикала и ничего не говорила. Почему-то у всех пропало желание дразнить, оскорблять и нападать.
– Пошли отсюда, – сказала Ирка. – Не стоит связываться. А то ещё заорёт, физкультурник прибежит.
Но про себя она знала, что мальчишка тут был. И что их в самом деле могли бы познакомить, если бы рядом не оказалось посторонних. Хуже того, в Иркину голову закралось подозрение, что эта Настя Стрешнева, противная отличница, приезжая, «москвичка», вовсе не думает задирать нос. И даже, может быть, относится к «местным» без всякого презрения. Это была настолько странная идея, что Ирка постаралась поскорее от неё избавиться и вообще забыть все эти несуразные события.
Рик поглядел вслед уходившей «группировке» и с облегчением вздохнул. Будь на его месте Том, он бы, конечно, без раздумий бросился защищать Тюху от обидчиков. А Рик успел помучиться сомнениями. Как её защищать, если, во-первых, он не умеет драться, во-вторых, драться пришлось бы с девочками, а в-третьих – и главных! – для этих девочек он, в сущности, пустое место? Даже подножку не подставишь…
Глава 18
Таинственные куклы
Учиться оставалось ещё две недели, а на дворе уже вовсю сияло лето. То есть не «на дворе», а «на районе», как говорили две соседки с первого этажа, сажая под своими окнами цветы. К одной из нижних лоджий от земли они протянули верёвку, и по ней полз наверх побег вьюнка. От этого у Тюхи даже сердце сжалось грустным и радостным волненьем.
Дома окна стояли нараспашку, но после обеда мама всё равно решила вывести своих детей немного погулять. То же самое сделала мама Маши и даже Женина мама, которая вообще-то направлялась в магазин, но не смогла пройти мимо такой компании. Машина мама была крупной и светловолосой, а Женина – худенькой и смуглой, как скворец. Они собрались у песочницы, куда снова был водворён Данилка, и стали обсуждать последние события.
Виновник вчерашнего переполоха Валерка пока оставался дома с перевязанной ногой, динозавром и другими игрушками. Девочки незаметно подобрались к мамам, и их не стали прогонять. Речь шла о школе.
Из разговора мам стало понятно, что класс Жени и Маши был нисколько не похож на Тюхин. Она попала в общество исконных жителей этих мест. Их маленькие деревушки и посёлки разрушили, чтобы построить огромные дома. А виноватыми они считали «москвичей», приехавших сюда из центра. Зато Маша и Женя оказались в классе, куда собрали исключительно «переселенцев», поэтому там не было ни группировок, ни вздорных правил. Класс как класс.
Тюха обрадовалась. Значит, ей можно со спокойной совестью переходить в другую школу. Девочки здесь не пропадут. Тем временем Маша решительно вмешалась в разговор взрослых и намекнула, что неплохо бы услышать что-нибудь про странных кукол.
– Каких кукол? – удивилась Тюхина мама.
– О, это интересная история, – сказала тётя Надя. – Я подрабатываю тут уколами. Есть у меня одна пациентка – такая, знаете, дама. Да вы её видели: она тут скандал закатила. Вся мебель у неё старинная, люстра антикварная, а главное, у неё есть коллекция авторских кукол.
– Что значит – авторских? – спросила Маша.
– Это значит, их не на фабрике наштамповали, а сделали вручную, в единственном экземпляре. Знаете, это в самом деле что-то поразительное! Словно перед тобой просто люди. Настоящие люди, только уменьшенные.
– Они фарфоровые? – уточнила Женина мама.
– Нет, это, вероятно, какой-то пластик. Ручки и ножки гнутся, как положено. Личики тоненькие и такие выразительные!
– Интересно, откуда они у неё? Какой художник это делает? – задумчиво проговорила Тюхина мама.
– Художник может быть и не один, – заметила мама Жени. – Я слышала, что за границей такие куклы в моде у богатых.
– Где эта дама добывает кукол, я не знаю, – ответила Машина мама, – но стоят они правда страшных денег. Мне там очень понравилась одна красавица. Волосы золотые, очи чёрные – и в самом деле жгучие. Одета в неаполитанском стиле. И к ней ещё собачка прилагается. Мохнатенькая, тоже как живая. И я спросила как бы в шутку: «Она не продаётся?» А дама мне сказала: «Чтобы её купить, вам придётся сначала „Волгу“ выиграть в лотерею».
Тётя Надя задумалась, что-то припоминая, и добавила:
– Похоже, что она ими действительно торгует, судя по одному телефонному разговору. Впрочем, нас это не касается.
– И она разрешила тебе посмотреть на этих кукол? – допытывалась Маша.
– Конечно, разрешила.
– А почему тогда меня на кухню выгнала? И на Женю кричала? Она что, в кукол играет, а детей не любит?
– То, что Маргарита Львовна не подпустила тебя к куклам, я как раз понимаю, – ответила ей тётя Надя. – Дети вечно всё портят и ломают. Если бы по твоей вине с этой красавицей что-то случилось, нам бы вовек не расплатиться.
– Можно подумать, я что-нибудь порчу, – надула губы Маша. – Это папа чашку разбил, которую бабушка подарила.
– Папа пришёл со смены. Сравнила! Надо будет съездить как-нибудь в город, поискать такую чашку. Пока бабушка не хватилась.
– Всё равно она злыдня, эта дама, – сказала
