Николай Томан - Город может спать спокойно
— Надо теперь как-то заметать следы, — негромко говорит Огинский лейтенанту, показав на Куличева.
— А чего мудрить? Я бы этого гада прикончил здесь и выбросил в речку, — предлагает Азаров.
— Нет, Вася, «этот гад» может еще пригодиться нам. У вас есть взрывчатка?
— Я без взрывчатки как без рук, — усмехается Азаров.
— Заминировать мост через Змейку хватит?
— Должно хватить.
— Ну тогда заминируйте его так, чтобы на нем подорвался наш «оппель» и рухнул в воду. Мы инсценируем подрыв его на «партизанских минах»…
— Все ясно, товарищ майор! А Куличев с Мюллером будут, значит, жертвами этого взрыва?
— И их шофер Ганс тоже. Жаль только, что нам не известен номер той машины, на которой действительно подорвался Мюллер.
— Как не известен? — смеется Азаров. — Тот же самый номер. Я имею обыкновение снимать номера с тех машин, которые подрываются на моих минах. У меня их целая коллекция. А мюллеровский я к нашему «оппелю» приспособил, как только мы с вами в Овражков поехали.
— Молодец! Очень нам теперь это пригодится. А что бы еще для подтверждения их гибели придумать?
— Может быть, мюллеровскую фуражку и шляпу бургомистра бросить на берег?
— Маловато…
— Швырнем еще мой автомат. Он немецкий. Машину они на дне реки найдут, а тела «погибших» могло и течением унести. Река ведь быстрая.
— Ничего больше, пожалуй, не придумаешь, — соглашается Огинский. — Может быть, еще мюллеровский мундир утопить в реке, да так, чтобы он не уплыл?.. Там они и документы штурмбанфюрера обнаружат. Ну, а теперь давайте я помогу вам мост минировать; нужно торопиться.
Начальник полиции посвящается в планы Вейцзеккера
В тот же день вечером майор Вейцзеккер примчался в Овражков и потребовал у начальника полиции подробного доклада обо всем, что тут произошло. Общее представление о событиях минувшего дня он уже имел. Дыбин лично позвонил ему, как только получил сообщения о взорванном мосте через Змейку и обнаруженной на дне реки машине штурмбанфюрера Мюллера.
Выслушав подробный доклад Дыбина, Вейцзеккер вот уже несколько минут молча, подперев голову руками, сидит за письменным столом в служебном кабинете начальника полиции. Затаив дыхание Дыбин ждет его вопросов, боясь неосторожным движением или скрипом своего стула нарушить раздумье майора.
— А штурмбанфюрер Мюллер каков из себя? — спрашивает наконец Вейцзеккер. — Вы хорошо его рассмотрели?
— Да, господин майор, — уверенно отвечает Дыбин, хотя от страха за свою судьбу вообще старался не смотреть на штурмбанфюрера. К тому же начальник полиции в тот день был ведь не вполне трезв. Да и разглядеть Мюллера было нелегко. Страшная фуражка с черепом была надвинута на самые глаза штурмбанфюрера. Кроме этого белого черепа на черном фоне околыша его фуражки, Дыбин вообще ничего не видел.
— Он что, высокий такой, худощавый брюнет, да? — продолжает расспрашивать его Вейцзеккер, хотя и сам видел личного представителя гаулейтера Заукеля, высокомерного штурмбанфюрера СС, всего один раз в жизни и взирал на него с не меньшим, пожалуй, страхом, чем Дыбин. Штурмбанфюрер Мюллер обладал слишком большими полномочиями, чтобы не бояться заглянуть ему в глаза.
— Так точно, господин майор! — не задумываясь, отвечает на вопрос Вейцзеккера начальник полиции.
— А как он разговаривал? На каком языке?
— Больше по-немецки. Русские слова коверкал ужасно. Я даже не все понимал…
«Да, действительно Мюллер в русском был не силен», — вспоминает Вейцзеккер. А как штурмбанфюрер в Овражков попал, это его даже не удивило. Он мог поехать куда угодно. Генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы, всемогущий гаулейтер Заукель дал ему такие права. Отчета о своих поездках Мюллер не находил нужным никому давать. И нет ничего удивительного, что он заехал даже в Овражков. С отправкой русской рабочей силы в Германию у них, кажется, большие затруднения. Видно, придрались к чему-то у Куличева. А этот болван со страху мог еще и замысел наш выболтать, так что, может быть, и хорошо, что вовремя отдал он богу душу?..
— В том, что у вас был именно штурмбанфюрер Мюллер, нет, значит, никаких сомнений? — снова спрашивает Вейцзеккер Дыбина.
— Никаких, господин майор. Я же лично видел его документы…
— Ну, а куда же они поехали? Не сообщили вам разве?
— Никак нет, господин майор. Но думаю, что к вам.
— Только думаете или есть более веские основания для такой догадки?
— Видите ли… — смущенно мнется Дыбин. — Я случайно слышал часть их разговора…
— Подслушали, — уточняет Вейцзеккер.
— Да, но совершенно случайно. Был в другой комнате, а дверь…
— Ну ладно, Дыбин, без подробностей. И что же вы услышали?
— О какой-то школе диверсантов. Но может быть, я и ослышался…
— В общем-то, это и не имеет теперь значения, — прерывает его Вейцзеккер.
— Ну, а тела Мюллера и Куличева, подорвавшихся на партизанских минах, так и не удалось, значит, найти? — помолчав немного, спрашивает Вейцзеккер, хотя Дыбин уже докладывал ему об этом.
— Обшарили все дно в районе того места, господин майор, но никаких следов. Выудили только пилотку шофера да автомат его. А фуражку господина штурмбанфюрера нашли на берегу. Течение там бешеное, так что трупы их унесло, конечно. Через несколько дней всплывут где-нибудь в нижнем течении.
— А разве могли они из машины выскочить?
— Дверцы не были заклинены, хотя машину изрядно покорежило. Да и лежала она на боку, так что вполне могли вывалиться из нее…
— А может быть, увели или унесли их с собой партизаны?
— Да разве можно было кому-нибудь из них остаться в живых при таком взрыве? Посмотрели бы вы на машину штурмбанфюрера. Но мы их трупы еще поищем. А может быть, и еще какие-нибудь вещички их обнаружим. Но в том, что это именно господин штурмбанфюрер и наш бургомистр Куличев на партизанской мине подорвались, у меня никаких сомнений…
Вейцзеккер снова надолго умолкает, потом решает посвятить начальника полиции в свой план подготовки железнодорожных диверсантов в Овражкове. Рано или поздно все равно пришлось бы это сделать, если бы даже Куличев и не погиб.
— А как же с партизанами быть? — с тревогой в голосе спрашивает Дыбин, внимательно выслушав Вейцзеккера. — Пока они у нас под боком, никакая школа такого рода работать нормально не сможет. Это уж я точно знаю…
— Партизан отсюда мы уведем. Это я беру на себя. Заинтересуем их другим районом. Покойный Куличев кое-что уже сделал для этого. А сам бы он очень нам пригодился как железнодорожник. Вся надежда теперь на его племянника Тимофея Стецюка. Куличев ничего вам не говорил о нем?
— О том, что у вас такие планы на него, не говорил, конечно. Но что скоро приехать должен из-под Полтавы, об этом уведомил.
— А вы видели его когда-нибудь?
— Нет, господин майор, не видел. В Овражкове он ни до войны, ни после не был ни разу. А мать этого Тимофея, сестру Куличева, помню. Когда она еще девушкой была, подолгу гостила у своего брата.
— Надо полагать, Тимофей Стецюк прибудет скоро и явится в дом Куличева, — помолчав немного, говорит Вейцзеккер. — У покойного бургомистра кто еще из родных остался?
— Да никого. Вдовцом ведь был. А в хоромах его теперь одна только домоуправительница Куличева, Марфа. С хитрецой бабенка. Видать, большие планы на него имела…
— Ну так вот, — нетерпеливо прерывает разглагольствование Дыбина Вейцзеккер, — за этого Тимофея Стецюка отвечаете теперь вы. Примите его и устройте где-нибудь в укромном месте.
— А дом Куличева не подойдет разве?..
— Я же сказал: в укромном месте. Русского языка не понимаете? И никому ни слова, кто он, откуда и с какой целью. Понятно вам это?
— Так точно, господин майор!
— Как только он появится, сразу же дайте мне знать.
— Слушаюсь, господин майор!
И уже в машине, возвращаясь в свою резиденцию, Вейцзеккер невесело думает о Дыбине: «Не такой человек мне сейчас нужен. Этот, конечно, слепо исполнит любой мой приказ, но уж очень недалек… А мне бы таких молодцов, как партизанские подрывники, оседлавшие наши железные дороги… С выдумкой, с блеском работают! И никаких для них преград… Вот бы кого к нам завербовать. Может быть, Стецюку это и удастся… А тактикой их непременно нужно воспользоваться…»
Дерзкий замысел Азарова
Они идут следом друг за другом. Впереди Азаров, потом Куличев со связанными за спиной руками, за ним майор Огинский. Дорога к партизанскому отряду лежит густым, труднопроходимым лесом.
— Развязали бы, — хнычет Куличев, — не сбегу ведь…
— А мы и не потому вовсе, — усмехается Азаров. — Предоставляем тебе возможность побыть в шкуре тех, кого сам не только вязал, но и порол.
