Лола и единственная свидетельница - Изабель Абеди
Под предлогом того, что мы снимаем в моей комнате фильм (чистая правда!), я упросила родителей устроить для Леандро игровой уголок в гостиной.
— В такую хорошую погоду? — удивилась мама. — Почему бы вам не снимать его на улице?
— Потому что это пьеса с небольшим количеством действующих лиц, — ответил Энцо.
— Ну что ж, удачи вам, — покачала головой мама.
Чтобы нам не мешали, на дверь моей комнаты мы повесили плакат: «Идет съемка. Вход запрещен».
С этим все было в порядке. За исключением того, что в тот день в нашем фильме не произошло ровным счетом ничего. Большую часть дня Крысолов где-то разъезжал, а если и появлялся в гостиной, то торчал у компьютера.
— Готов поспорить, что он висит на чатах профессиональных Крысоловов, — заметил Энцо.
К сожалению, экран монитора мы не видели, а физиономия соседа скрывалась за открытым ноутбуком.
Однажды он что-то записал на листке, но записку тоже закрывал компьютер. Крысолов покачивал под столом правой ногой. Иногда медленно, иногда быстрее, как если бы двигался в такт какой-то мелодии.
Во вторник после обеда он налепил из мякиша белого хлеба шариков и стал бросать их в корзину для бумаг.
В среду вечером долго ковырял в обеих ноздрях, а ночью в четверг грыз ноготь безымянного пальца левой руки. При этом он несколько минут не отрываясь смотрел на мое окно. Меня он видеть не мог, но было жутковато, так как все в доме уже спали.
Моим друзьям это дело быстро наскучило. Мы решили работать посменно, чтобы не сидеть все время в комнате впятером. Фло с Алексом ночевали у меня по очереди, и Энцо показал, как менять карты памяти, когда на них не остается свободного места. Записи за то время, пока мы спали, мы просматривали в ускоренном режиме на второй видеокамере, которую Алекс позаимствовал у отца. Но на дисплее была сплошная темнота.
Вскоре у нас накопилось десять полных карт отснятого материала, но ни одного стоящего доказательства мы так и не получили. В газетах, которые мы ежедневно просматривали, упоминалось огромное количество преступлений, но ни о наркоторговцах, ни о поножовщине там не было ни слова.
Отчаявшись, мы даже решили организовать что-то вроде «жучка». Микрофон камеры Энцо был очень чувствительным, а окно Крысолова почти оставалось открытым. Несколько раз мы слышали, как звонит телефон. Крысолов брал трубку, но, судя по всему, звонки эти были по поводу проблем с крысами. Наш подозреваемый спрашивал адрес, этаж, номер квартиры и согласовывал время и стоимость услуг.
— Это начинает действовать мне на нервы! — не выдержал Алекс в пятницу.
Они с Энцо как раз сменили Фло и Сола. Те умчались купаться. Бабушка в это время звонила фрау Балибар — хотела съездить за город с тетей Лизбет и Паскалем.
— Не поехать ли и нам? — Алекс тоскливо посмотрел на небо. — Мы могли бы ночевать в палатке и следить за метеорами. За городом они видны гораздо лучше, а следующий период метеорных дождей — только в начале октября.
Соблазнительно! Свежий воздух точно пошел бы мне на пользу, ведь большую часть дня я проводила у себя в комнате, и единственной моей физической нагрузкой оставались упражнения с костылями. Однако я покачала головой:
— Здесь тоже видны метеоры. И я не отступлюсь, пока у нас на руках не будет настоящих улик!
Правда, пока на руках у нас был только заказ на обслуживание вечеринки в «Марко Поло Тауэр». Когда я позвонила папаю в ресторан, тот был на седьмом небе от счастья.
— Только что здесь были люди из агентства, чтобы выбрать меню, — тараторил он. — Карлик готовил, как бог, Пенелопа включила все свое обаяние, а дедушка рассчитал цену. — Папай рассмеялся: — Ну, немножко поворчал, конечно, — дело-то непростое. Но главное, у нас есть солидный заказ!
— Супер! — порадовалась я и перешла к тому, из-за чего собственно и звонила. — А нельзя ли организовать доставку и для нас?
Очень хотелось фирменной фейжоады Карлика и тех самых кокосовых десертиков, в честь которых папай прозвал меня «Кокада». Наше желание осуществилось, а когда мы с Энцо и Алексом подбирали последние крошки, зазвонил мобильник Алекса.
— Карандаш и бумагу, — шепнул он Энцо, записал номер и закончил разговор: — Мерси, Франсуаза!..
— Это та самая подруга моей мамы, — объяснил он. — Пыталась разузнать, где живет Август фон Шанц, но нашла только номер телефона его офиса.
Энцо побледнел. Когда он брал у Алекса листок, руки у него дрожали.
— Пожалуй, я пойду, — пробормотал он и улетучился.
— Интересно, что он сейчас чувствует? — сказала я. — Ты можешь представить, что звонишь отцу впервые в жизни?
Алекс покачал головой.
— Я не могу даже представить, чтобы мама улетела в Индию, бросив меня у чужих людей.
— Какие же мы чужие? — фыркнула я.
— Она так ни разу и не позвонила? — нахмурился Алекс.
Я прикусила язык и покачала головой. Теперь странный звонок Гудрун казался мне дурным сном. Прошло уже три недели после него. Надо полагать, она передумала, если больше не пыталась связаться с Пенелопой.
— Энцо наш, — категорически заявила я. — Мы его семья. Надо спросить у Пенелопы, не хочет ли она его усыновить. А нет, так мы это сделаем.
— Думаю, все не так просто, — Алекс положил руку мне на плечо. — Но мне нравится, как ты к нему относишься. Настоящая сестричка-львица.
Он улыбнулся, и веснушки у него на носу затанцевали. А потом притянул меня к себе и поцеловал так, что по спине пробежала приятная дрожь.
— Пригнитесь! Крысолов!
Мы распластались на полу и только тогда заметили, что, вообще-то говоря, стоим довольно далеко от окна. Энцо беззвучно вошел в комнату и теперь ухмылялся, глядя на нас.
— Пардон, вот уж не думал, что влюбленные — такие тупицы!
— Шут гороховый! — вскочил Алекс.
Мне тоже захотелось врезать Энцо как следует. Но любопытство победило.
— Рассказывай! Что ты узнал?
— Ничего. — Энцо сунул листок бумаги в карман брюк. — Пустой номер. Отцу дозвониться по нему я не могу. Но удалось поговорить с его ассистенткой. По крайней мере, так она представилась. Сказала, что Август фон Шанц в деловой поездке. Номер мобильного дать отказалась.
— Ты объяснил, кто ты такой?
— Конечно, — фыркнул мальчик. — Я, говорю, сын той прекрасной Гудрун, которая однажды вломилась вместе с подругой на его яхту в Бразилии. И теперь с радостью сообщаю Августу фон Шанцу, что я — плод любви, случившейся той ночью.
Алекс расхохотался, а я растерянно уставилась на Энцо.
— И что он ответила?
— Ты поверила? Я
