Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон» - Илья Андреевич Беляев
— Да я тоже об этом подумывал.
— Может чего подсыпали… Что? Ты уже об этом думал? И какие результаты? Есть кто на примете?
— Понятия не имею, но одно имя напрашивается.
И я взглянул на «Лучший сборник стихотворений», покрытый черной крышкой с золотистым орнаментом из фольги (не зря же я в полиграфисты устроился, должен же знать где крышка, а где обложка).
— Да? И кто?
— Ха! Так я тебе и сказал. Не хочу, чтобы сплетни разнеслись по всему двору.
— Да ты что, я тебя когда-нибудь подводил?
— Еще как.
Саша почесал затылок и неуверенно произнес:
— Точно… Но сейчас-то другое дело!
— Вот потому, что другое дело, я и не хочу разглашать свои мысли по этому поводу. Может быть это не она, а он, тот самый. Хотя все они хороши.
— Тьфу ты, е-мое! Да тебя никогда в жизни не поймешь. О чем бормочешь?
— Когда придешь к нам в цирк, тогда, может, малость и поймешь, а так что-либо объяснять просто-напросто бесполезно, к тому же через день-два все равно забудешь, а мне нужен человек, который все помнит и сможет сориентироваться в любой момент.
— Ладно… Посмотрю твое добро. Будешь должен «полтос».
— На пиво?
Он ухмыльнулся.
— На что же еще?
Через пару минут Саня с головой влез в телевизор.
— Слушай! — сказал я. — А приходи-ка ты сегодня к четырем во дворец культуры профсоюзов, на второй этаж. Короткометражное выступление посмотришь, да и имена артистов подучишь. Придешь?
— Ыгы, — послышалось из ящика.
Перепаяв все, что было можно, он получил обещанный «полтос» и, довольный, скрылся за дверью. «Никакой культуры у людей нет. Что взбредет в голову, то и делают. Даже «До свидания» не сказал. Хам!»
Ровно в два я завел все имеющиеся в квартире будильники. Как оказалось, никакой из них не показывал точное время, а отставал ровно на час. Сговорились они, что ли?
Выйдя из дома почти в три, я подумал:
«Все-таки хорошо, что Саня додумался зайти ко мне, иначе я бы точно опоздал. Странно, однако, получается: все часы отставали ровно на час, абсолютно все! Вчера же все было нормально, и я сам их лично проверял, а сегодня целый час пропустили. Вот приду с выступления, обязательно с этим разберусь!»
Проходя мимо дома Колошиных, мой взор «нечаянно» скользнул по их окну. «Занавески что ли сняли?» Да, похоже, так оно и было. Сколько раз я здесь не проходил, еще никогда не видел такого запустелого окна в маленькой комнате. Обычно там висела маленькая, примерно в половину окна, а то и меньше, тюль с геометрическим орнаментом.
Но любоваться всей этой ерундой мне было некогда, и я, прибавив шаг, поспешил на остановку. Добрался на удивление спокойно, как ни странно, без происшествий и достаточно быстро, чего давно не было.
У здания Профсоюзов собрались все, кроме Вероники.
— Видимо, опять спит! — услышал я голос Сергея Дмитриевича, который заулыбался и отвернулся в сторону.
— Вы ее не знаете, она не спит! — вступилась за подружку Микробывая, покосившись на Тужуркину, которая знала все про свою одноклассницу, но предпочла промолчать.
— Конечно, не спит — четвертый час уже! — ответил мужчина, решив продолжить дискуссию.
— Может, у нее срочное дело какое…
— Ишь ты! Заступница нашлась. Какое может быть дело, когда намечено выступление? Если не можете, так сразу и говорите, а то, что мы потом будем делать? Искать замену или отказываться от выступления?
Девочка покраснела и замолчала.
В этом году Вероника, по-видимому, не была столь активна, как в прошлом, а предпочитала по большей части проводить свободное время в свое удовольствие. Да, цирк большой, но хороших участников, как всегда, как не было, так и нет. Наши «старички», то есть все эти двенадцать человек, конечно, могут сделать великолепное представление, но есть, как всегда, но! Злобонервный как ни набивается гастролировать по городу, ничего у него не получается — все время тянет к ларькам с булочками, потому и опаздывает минут на тридцать. Виталий Денисов вообще лентяй — сколько ни ходит, ничем полезным не занимается — сидит да с другими ребятами «языком чешет». Подчечуйкина? Когда-то она стояла на цилиндре, а теперь только мячами кидает, но хочет быть артисткой цирка. Про Микробную я пока мало что знаю, но от Оли она далеко не отстала. Ксения Скалкина? Возможно, из нее и выйдет что-нибудь впечатляющее, но не сейчас. Вероника? Вероника… она думает только о себе, и ее совершенно не интересуют цирковые дела. Ведь какой ей интерес до нас, когда рядом ошивается любимый парень? С ним каши не сваришь… да и не только каши, но и супа или борща… Куда спешат?
И на кого нам остается надеяться? На Мерзлякову, которая практически никогда не ходит на репетицию? На Тужуркину, которая не хочет совершенствоваться в новых жанрах? Или Иннокентия, который ас только в клоунских репризах?
В списке остаются только два человека: Евгения Фоменкова и Анастасия Конарейкина. Только на них можно всегда положиться. Только они способны прийти в любую погоду и «вытянуть» представление. Любовь Васильевна верит в них и искренне надеется, что они не бросят это дело как минимум года три-четыре. Нужно же найти достойную замену из всех тех малышей, которые сейчас пришли в коллектив.
Надежда… Руководители верят во всех и надеются, что все эти девять человек пересмотрят свое отношение к цирку и полюбят его всем сердцем, как это сделали Любовь Васильевна и Сергей Дмитриевич.
Я… Я, безусловно, могу добиться многого, но об этом нужно было думать раньше, намного раньше. Ни возраст, ни рост не остановишь. Я и так в коллективе самый старший, а когда распадется эта девятка, что делать мне? Уходить или оставаться? Если оставаться, то как долго? Мне не раз приходили эти мысли, но я старался не думать о будущем. Там все слишком плохо, хотя я может, как всегда, преувеличиваю.
Наконец, прибежала запыхавшаяся Вероника.
— Я не опоздала? — немного отдышавшись, произнесла она.
— Еще бы минут пять и мы начали без тебя, — укоризненно покачала головой женщина, отчего девочка потупила свой взор.
— Интересно, а где ты была? — поинтересовался мужчина.
— Да прилегла в двенадцать. Думала на часок, а тут… — она развела руками.
Сергей Дмитриевич посмотрел на Микробную и усмехнулся.
Как всегда, с опозданием, в шестнадцать-десять, началось представление, посвященное какому-то празднику, явно недавно придуманному. Народу собралось человек двести. Сидели даже на балкончике.
— Вот бы их всех к нам на выступление! — шепнула Аня на ухо Свете, расчесывая волосы.
Неужели расческу не забыла захватить?
Насмотревшись достаточно на публику
