Валерий Воскобойников - Остров безветрия
— С кем хоть он дружил, ты не помнишь? — спросил отец.
— Не знаю, — отвечала мать, по-прежнему плача. — Слышала от него про Олю Найдёнову, их посадили за одну парту.
К счастью, когда Максим учился ещё в первом классе, на первом родительском собрании его отец сидел рядом с отцом Оли Найдёновой. Настроение было тогда у родителей праздничное. Ещё бы — их дети уже выросли, уже в школу пошли. И отец Максима проводил отца Оли Найдёновой до самого дома с грифонами, а потом зашёл даже к ним на часок, посмотреть футбол по телевизору.
Память у отца Максима была отличная — стоило ему пройти самой запутанной дорогой хоть раз, он запоминал эту дорогу навсегда.
— Может, сходим к ним, вдруг они знают что-нибудь? — предложил он неуверенно.
И мать Максима не стала спорить.
Она только испуганно покачала головой:
— Поздно уже. Завтра всем на работу.
О том, что им завтра тоже на работу, они уже не думали. Они думали только о сыне.
Они посидели ещё около часа, напряжённо вслушиваясь в каждый звук на улице. Потом отец встал и сказал коротко:
— Одевайся, пошли.
И снова мать не стала спорить, а молча и быстро оделась.
Они шли по пустынной улице и впервые за двенадцать с лишним лет оба думали одинаково.
Конечно, она права, это я во всём виноват. Нет, чтобы сказать доброе слово, уступить, когда надо. А я только спорю по пустякам. Ребёнок должен любить семью. Его должно тянуть домой. А он, наоборот, от дома бегает. Создали ему ад. И тут же он поклялся себе: только бы найти сына! Лишь бы встретить его здоровым и невредимым! В семье начнётся новая жизнь, это от него — отца, мужчины — зависит мир и покой в семье.
Удивительно, но то же самое думала про себя мать.
Да, конечно, виновата она. Она женщина, мама. От неё должны идти покой, ласка и хорошее настроение. Только бы нашёлся сын, и уж она сделает всё, чтобы семья жила по-новому.
Они поднялись на третий этаж и остановились у двери Найдёновых в нерешительности. Весь город давно спал.
Отец нажал на звонок. Нажал ещё раз и ещё…
Удивительная экскурсия
Оля крепко спала, когда её разбудила встревоженная мама. Яркий свет бил в глаза. В клетке ворочался Орлик и недовольно командовал:
— Койки катать, на молитву становиться!
— Оля, Оленька, проснись — повторяла мама, — родители Максима пришли.
Посреди комнаты на стульях сидели отец и мать Максима.
Оля ещё наполовину спала, когда вошла в комнату.
— Максим домой не вернулся, — сказал его отец. — Ты не знаешь, он, может, куда уехать собирался?
— Он не говорил. Мы из метро вышли вместе, а дальше я одна пошла.
Тут её стали спрашивать, куда они ездили и зачем.
И волей — неволей пришлось рассказать про Тарховку. Что они нашли Ивана Петровича, спутника капитана Палтусова, а его дневники хранятся в Музее Арктики, И точно такие же дневники лежат здесь, в сундуке.
Про всё это родители слушали с удивлением. Мама Максима даже перестала плакать и только ойкала от изумления.
— Может, он назад в Тарховку поехал к тому старику? — предположила она.
Оля отрицательно покачала головой.
— Я пошла домой, а они все вместе по Владимирскому проспекту.
— Так вот зачем ты отсылала нас в кино… Вы изучали дневники!
— Одеваемся и пойдём к другим, — решительно сказал Олин папа. — Кто ближе всех живёт?
Минут через пятнадцать шли уже ввосьмером: шестеро родителей и Оля с Валей.
Разбуженный Миша сказал, что они зашли вместе в магазин «Природа», а потом Максим пошёл вдвоём с Олегом Саркисяном.
Теперь их повёл Миша. Родителей было уже так много, что они заполнили тротуар от края до края. Одинокий милиционер на пустынной улице смотрел на них долго и пристально.
Олег сказал, что Максим собирался пойти к какому-то Матвею Петровичу и звал его с собой. Кто такой Матвей Петрович, Олег не знал. Зато знала Оля.
— Он в Музее Арктики работает! И живёт тоже там.
Теперь все ребята и все родители отправились к музею. Не хватало только Лиды и её родителей.
Оля обвела всех вокруг старинного здания, подошла к служебному входу.
— Да вон же он! Я в окно его вижу! — радостно воскликнула мать Максима. — Сидит за столом и что-то рисует.
Максим открыл дверь и, увидев среди ночи толпу родителей, испугался.
— Живой! — сказала Максимова мама и в который раз заплакала. А отец, на оборот, стал громко смеяться и всё повторял:
— Ну и напугал! Всех на ноги поднял.
Максим закрыл вход и провёл их в полутёмный зал.
— Ты что тут делаешь, сынок? — спросила, наконец, мать.
— Музей охраняю. Матвея Петровича увезли в больницу, а я остался.
— Ты бы хоть нам позвонил, — сказал Олин папа, — а я бы сходил к вам.
— Господи, надо валерьянки выпить, что ли. — Мама Максима накапала в стакан валерьянки со стола Матвея Петровича и добавила воды из графина.
Вслед за нею накапали себе валерианки и другие матери.
Отцы вышли в главный музейный зал.
— Ну и что ты тут караулишь? Хоть бы рассказал нам, — предложил отец Максима. Он считал себя главным виновником случившегося.
Максим взял указку, зажёг подсветку под экспонатами и стал вести экскурсию.
Он начал рассказ от первых новгородских мореплавателей — ушкуйников, от златокипящей Мангазеи, а потом говорил о Баренце, Лазареве, о Нансене и Амундсене.
Когда Максим стал рассказывать о капитане Палтусове, Валя объявила:
— Это мы вместе открыли.
— В истории капитана Палтусова пока много неизвестного, — закончил Максим и как-то по-особенному посмотрел на Олю и её отца.
Пожалуй, такой экскурсии никогда ещё не было в Арктическом музее со дня его основания.
С пяти часов ночи до семи утра родители и их дети плотной группой ходили вслед за двенадцатилетним экскурсоводом, хорошо им знакомым Максимом Михеевым, и, удивляясь, слушали о славных подвигах полярных исследователей.
Максим мог бы говорить и дальше, но тут зазвонил телефон. Трубку снял отец Оли, потому что он был ближе всех к аппарату.
Он удивлённо послушал, потом проговорил:
— Всё правильно, это музей, сейчас передам.
— Максим? Всё в порядке. Леонид Григорьевич говорит, — услышал Максим. — Всё в порядке, говорю. Матвей Петрович в реанимации. Главная опасность, я думаю, миновала.
— Хорошо бы попить хотя бы чаю перед работой, — предложил Олин отец, когда Максим передал всем, что сказал ему доктор Семёнов. Отец посмотрел на других родителей и добавил:
— А всё-таки дружные мы люди! Хорошие!
В этот день ребята опоздали на первый урок. Но удивительное дело, их за это ни кто не ругал. Даже наоборот, класс ждал их с нетерпением.
А директор школы встречал у входа.
Ещё бы! Директору школы позвонил директор музея и передал благодарность за то, что его ученики дружно охраняли реликвии освоения Арктики и Антарктики.
Приглашение
Каждый нёс с собой яблоки, пирожки, печенье, конфеты, варенье. И на тумбочке старика скоро образовался продуктовый склад. Никогда раньше у него не было так много вкусных вещей одновременно.
Кончилось это тем, что Матвей Петрович временно запретил приносить съестное, а каждого пришедшего стал сам угощать конфетами и яблоками.
…В субботу вечером в Олином доме раздался телефонный звонок. Трубку снял папа.
Пожилой мужчина просил позвать к телефону Ольгу Найдёнову.
— Это говорит Михаил Иванович. Ты, возможно, слышала обо мне от Матвея Петровича, — представился человек, и Оля поняла, что ей звонит известный профессор истории.
— Максима мне найти трудно, поэтому я звоню тебе. Матвей Петрович рассказал мне о ваших последних находках, — сказал профессор. — На следующей неделе, в пятницу, в шесть вечера у нас научная конференция. Приглашаю вас всех вместе пожаловать к нам. Мы с интересом послушаем ваше сообщение. Сможете?
— Постараемся, — сказала она.
— Да уж постарайтесь, пожалуйста, — весело проговорил Михаил Иванович. — И конечно, ваших мам и пап приглашаем тоже. Такие события у нас происходят не каждый год.
Оля положила трубку и почувствовала в папином взгляде вопрос.
— Михаил Иванович звонил, профессор, — объяснила она. — Приглашает на научную конференцию.
— Ты подумай! — папа подмигнул маме. — Нашей дочери звонит профессор и приглашает на научную конференцию.
— Ну и что, значит, заслужила, — серьёзно ответила мама. — Нас, например, не приглашают.
— Вас тоже приглашают, — сказала Оля.
Просьба Максима
В воскресенье Оля зашла к Максиму.
Её встретил отец Максима в цветастом переднике. Он мыл на кухне посуду.
Мать Максима из одинакового материала в красный горошек шила на машинке три рубашки — две мужчинам и одну себе. Чтобы все видели, что идёт одна семья.
