Андрей Светлов - Каникулы

Когда окружающий мир обрёл для меня ясность, я увидел, как Максиму надевали на голову мешок и связывали руки тонкой верёвкой. Потом то же сделали со мной. Тычками сзади нас отвели в какое — то помещение, сдёрнули мешки и заперли

Мы огляделись. Нашей временной тюрьмой оказалась не то комната без окон, не то большая кладовка

За стеной слышались голоса на незнакомом языке

Сердце опустилось. Террористы или кто там они. Моджахеды. Наёмники. Боевики. Чёрт их разберёт

А мы — то тоже хороши! Нашли где экскурсию устраивать Но что им от нас надо? Хотели бы убить — убили бы сразу. Выкуп? Не настолько богат Дима и мама, чтоб всерьёз их заинтересовать. Да и по телику сколько раз говорили, какие огромные деньги им выделяют международные эти…как их…исламские фундаменталисты. Так мы тихонько перешептывались часа два. Связанные за спиной руки ломило до слёз. Мы решили попытаться высвободить их, уселись на пол спиной друг к другу и начали скрести и теребить невидимые нам узлы. Через какое — то время Максиму удалось ослабить, а потом и вовсе распутать узлы моей верёвки. Я повернулся и потер онемевшие запястья. Потом распутал верёвку, связывавшую Максима

Но как только мы закончили возню с верёвками, скрипнул засов, и в комнату зашли трое. Двое давешних бородатых и с ними ещё один. Он был повыше ростом и форма на нём была поаккуратней

Почти без акцента он сказал:

— Развязались? Ладно. Бежать вам всё равно некуда

— Что вам от нас нужно? — От вас? Ничего. Что может быть нужно воинам ислама от двух сопливых неверных? — Тогда зачем вы нас сюда привезли и зачем нас держите? — Для обмена. В плен к федеральным властям попали наши верные боевые товарищи. Ваш отец уже поднял на ноги половину Грозного: милицию, войска президента и ОМОН. А мы, в свою очередь, на электронную почту начальнику УВД уже отправили письмо о том, что если через час наши товарищи не будут освобождены, вы умрёте, а кассету с подробной записью вашей казни он получит по почте на следующий день

От страха у меня начали непроизвольно трястись коленки. Максим потом признался, что у него тоже

Но отчаяние прибавило решимости:

— А разве воины ислама воюют с детьми? Что — то, похожее на тень улыбки, промелькнуло у него на лице

— Нет. С детьми мы не воюем. Но по законам шариата мальчик, достигший двенадцати, считается взрослым

И может быть казнён, как солдат противника. Ждите. У вас осталось полчаса. — С этими словами он вышел. Следом вышли бородатые и старательно заперли дверь

Первые минуты ужаса и отчаяния прошли. Мы начали лихорадочно соображать

— Неужели правда убьют? Ведь не будут наши сотрудничать с террористами

— Не знаю. Может, нас успеют найти

— Может и успеют. А может, и нет. А если и успеют, эти нас успеют прихлопнуть за десять секунд. Они же эти… фанаты. У меня бок до сих пор ноет. Вот, смотри:

— Я задрал футболку, и показал чёрный кровоподтёк размером с две моих ладони

— Да, мне тоже здорово впечатали — ответил Максим. — меня чуть не вырвало

— Меня тоже. От страха — признался я

— Что будем делать? — Не знаю. У меня от страха соображалка не работает

— У меня тоже

Досоображать мы не успели. Опять отодвинулся засов, и вошли двое тех, бородатых. Мы пикнуть не успели, как они взяли нас за локти и повели. На этот раз мы не сопротивлялись. Себе дороже. Изобьют и волоком утащат

Нас вывели во двор. Двор был с одной стороны ограничен домом, из которого нас вывели, а с оставшихся трёх сторон — забором высотой метра два. Во дворе находились человек шесть бородатых типов с автоматами, их командир,

который с нами разговаривал, и ещё один, в спортивном костюме, молодой и с видеокамерой на трёхногой подставке

Мы с Максимом переглянулись " Значит, всё? Это правда?"

Нас подвели к стене, противоположной дому, и поставили к ней спинами. От навалившейся слабости я прислонился лопатками к шершавой поверхности

На камере перестал мигать и загорелся ровно красный огонёк. Совсем не к месту проскочила мысль: "Интересно, а на стене есть вмятинки от предыдущих пуль? Наверняка пули пройдут насквозь и выбьют на стене небольшие углубления. Дима как — то говорил, что автомат пробивает рельс. А нас — то и подавно пробьёт насквозь. Ну ничего… Если сразу, то, это, наверное, не больно"

Подошли двое и завязали нам глаза белыми повязками. От них нестерпимо воняло гнилой тряпкой

"Вот гады! Убить хотят, да ещё глаза завязали" Я сорвал повязку и бросил на землю. Всё равно. Пусть изобьют. Хуже не будет

Максим словно почувствовал. Тоже сбросил повязку. Я оттолкнулся лопатками от стены и встал прямо, словно ниточки натянулись от пяток до ключиц

Я сделал шаг правее и встал с Максом плечом к плечу. Протянул руку. Максим, не глядя, сунул мне ладошку. Вот так. Вдвоём не так страшно

Максим еле слышно сказал:

— Как Дэвид. Помнишь, тот мальчик, в Севастополе? Про которого читали

— Конечно помню! Теперь мы наверное, знаем, что он чувствовал в последние минуты

— Ага. Только жаль, никому не расскажем

— А может, выстрелят поверх голов? — А зачем им нас пугать? Им ОТ НАС ничего не надо. Им другое нужно…Ты же слышал, он сам сказал..

— Максим, ты держись.

— Я держусь

Два бородатых подошли к нам и передёрнули затворы. Я изо всех сил сжал ладошку Максима

Хотел зажмуриться, но глаза сами раскрывались

Но тут вдруг завозмущался молодой с камерой. Видимо, стрелки загораживали ему кадр. Разгорелась перебранка. Молодой показывал бородатым место чуть сбоку, а те, в свою очередь, видимо, предлагали ему подвинуться. Я заметил,

что огонёк на камере опять мигает. "Скорей бы уже. Чем так ждать, лучше сразу"

Командир резко прикрикнул на спорящих. Стрелки сместились чуть в сторону, а молодой оттащил камеру чуть назад. Я подумал: "Теперь, наверное, в кадре и мы, и стрелки". Огонёк на камере опять загорелся ровно. "Ну, теперь,

наверное, точно всё. Скорей всего, выстрелов мы не услышим. Будет горячий удар и темнота. Обидно как". Сами собой намокли ресницы. Я сердито мотнул головой, чтоб стряхнуть слёзы. Не хватало ещё разреветься перед этими гадами

Страх совсем прошел. Наверное, организм просто устал бояться. Остались только злость и усталость

… Но мы услышали выстрелы. Прозвучали они гораздо громче, чем я ожидал, и вроде как со стороны

"Мы ранены? Или убиты?" Я опустил глаза на футболку

Никаких следов. Я поднял глаза на стрелков. Они уже не стояли неподвижно. Один стоял на коленях, медленно запрокидываясь назад, второй с изумлением смотрел мимо нас. Постоял и упал. Остальные засуетились и начали поднимать автоматы. Мы услышали ещё несколько выстрелов. Оставшиеся несколько бородатых кто упал, кто сел и повалился набок

Молодой заметался по двору. Ворота в правой стене неожиданно обрушились внутрь, и во дворе сразу стало многолюдно. Человек десять в камуфляжах, но не в зелёных, а в серых и со звёздочками на плечах быстро рассредоточились по двору. Кто взял на прицел оставшихся бородатых, кто почти сразу вбежал в дом. В доме хлопнуло ещё несколько выстрелов, и наступила тишина. Один, с двумя большими звёздочками, подошел к нам. Взял за плечи и негромко сказал:

— Мальчишки, всё нормально. Всё кончилось. Можете не бояться

— Да мы и не боялись. Ну, то есть сперва боялись, а потом нет..

— Понятно. Мы тут сами закончим. Вы идите. Там ваш отец..

Мы сделали несколько шагов, и тут он снова нас окликнул:

— Пацаны, вам врачей не надо? — Нет, спасибо. Даже штанов сухих и то не надо

— Ясно. Вопросов нет… Хотя… Можно один вопрос? Мы разом повернулись, и Максим четко ответил:

— Только один? Спрашивайте, товарищ подполковник

— Ты прав. Как тебя? Максим?. Тут одним вопросом не обойтись. Но всё — таки. Что чувствовали, когда стояли под стволами? — И торопливо добавил:

— Если не хотите, не отвечайте

— Почему же. И страх был, и обида, и злость. И плакать хотелось. От бессилия

— Плакали? — Нет. Перед ними не хотелось. Получилось бы, что мы, ну, как бы удовольствие им доставили бы

— А сейчас? — А сейчас — то чего реветь… Товарищ подполковник! — Да

— А они бы нас правда убили? Подполковник на секунду опустил глаза

Потом поднял их, и, глядя прямо на нас, сказал просто:

— Да. — и, видимо подумав, что мы не услышали, добавил:

— Да, они убили бы вас. Причём не задумываясь

И мы пошли к воротам. Не отпуская рук. За воротами стоял газик со снятым верхом. Около него стоял Дима. Таким мы его не видели. Бледный, с осунувшимся лицом. На голове мы заметили несколько седых волос, которых раньше не замечали. Он не шагнул к нам навстречу. Мы медленно подошли к нему вплотную и остановились. Он осмотрел нас от, словно проверяя, целы ли мы и всё ли у нас на месте. Прижал к себе. Мы подняли глаза