Андрей Светлов - Каникулы

Те подняли ружья, но как — то вразнобой. Неожиданно крайний солдат положил своё ружьё на землю

Его примеру последовали остальные. Гневный крик маршала был слышен даже на наших позициях

Солдаты уходили от парапета

Адъютант маршала начал поднимать свой пистолет на уровень глаз, заложив левую руку за спину

Грянул выстрел. Дэвид выгнулся назад и исчез за парапетом. Через секунду мы услышали громкий всплеск. А ещё через секунду грохот нашей артиллерии заглушил все остальные звуки. Я впал в беспамятство прямо в руках у солдат

После того случая я провёл в тяжелой горячке около двух месяцев. И каждый раз при прояснении мне являлся образ Дэвида. Меня спасала только одна надежда: в момент выстрела на его свежей рубашке не появилось кровавого пятна. Я

изо всех сил надеялся, что в последний миг Дэвид выгнулся, пропустил над собой выстрел и сам спрыгнул в море. Ходили слухи, что местный яличник, нашел на берегу тело белокурого мальчика. Хотел схоронить по божески, но мальчик вдруг зашевелился и заговорил не по — нашему

По окончании войны я дослужился до капитана второго ранга и в этом звании вышел в отставку. Чтоб не расставаться с морем, купил себе маленький купеческий бриг. Переоснастил его заново и назвал «Дэвид» Заказал мастеру фигуру

Дэвида в натуральный рост и укрепил под бушпритом. И спас меня Дэвид однажды вторично. Спасая пленных повстанцев, наткнулся я на охрану, а у них паровые катера

А на пути Караимские скалы. На повороте скорость бы потерял и попался бы охране. И направил я тогда свой бриг в узкий проход, куда, достоверно известно, кроме баркаса ничему дороги нет. И «Дэвид» проскочил, как — одному богу ведомо

Много лет спустя бриг загорелся и сел на мель у Греческого лимана. Я с командой был вынужден покинуть бриг. Из судового имущества только хронометр и смог уберечь А вскоре перебрался я в этот город, на бывшие Демидовские земли, построил в лесу, вдали от людей, флигель, в тайной комнате которого, в предчувствии скорой кончины, и написал эти записки, дабы память о маленьком герое той бессмысленной войны дошла рано или поздно до грядущих поколений и послужила назиданием и примером" Дима замолчал. Динька с Данькой сидели на диване, прижавшись друг к другу. Ресницы и щеки у них были мокрые. Да и у нас с Максимом глаза подозрительно щипало. Я встал, подошел к столу и вытащил хронометр. Сбегал на кухню, принёс мокрую салфетку. Осторожно протёр деревянный футляр. Откинул крышку и обратной стороной салфетки протёр стекло. И под стеклом, там, где у обычных часов пишется марка, мы прочитали: «Brig «DAVID» 1886». Из специального углубления, которое я раньше не заметил, я вытащил ключик

Вставил в отверстие позади углубления. Посмотрел на Максима. Он согласно кивнул. Я несколько раз повернул ключ, заводя хронометр. Он помедлил секунду и выдал уверенное "тик — так". И пошел уверенно отсчитывать секунды. В память о маленьком сигнальщике колониального его императорского величества полка Дэвиде

Некоторое время мы молчали. Потом Данька, всхлипнув, сказал:

— Пацана жалко

— Да. За хорошее дело погиб. За друга. — добавил Динька — Ну наверное, всё таки не погиб. — утешили мы малышей

— Всё равно. Страшно ведь так стоять было. Под ружьями — то. Сами бы попробовали — огрызнулся Динька

Если бы он только знал тогда! — Сеньоры, а откуда хронометр? — поинтересовался Дима — Там же нашли. В подвале

— А вы не считаете, что его следовало бы отдать в музей? — Ну, не знаем. А нельзя оставить?.. Он бы у нас стоял. Как память. О Дэвиде

— Давайте по справедливости. Я звоню Новиковой. Если она скажет, что хронометр, как историческая ценность, должен находится в музее, значит, надо отдать. Если нет — оставляем

Через пару дней Дима принёс из музея бумажку. В ней было написано, что хронометр исторической ценности для музея не представляет. И хронометр остался у нас. Каждое утро в восемь часов мы аккуратно его заводили, и он шел очень точно

16. Выгодный рейс

Этим летом нам с Максимом исполнялось по двенадцать лет. Мы перешли в шестой класс. И, как обычно, мы с Димой засобирались на море. Сперва поехали до Москвы. Максим широко раскрытыми глазами смотрел на огромные здания, широкие улицы столицы, зелёные скверы. Оказывается, он раньше никогда не был в Москве (ночью в прошлом году не в счёт). В Москве после выгрузки мы провели два дня, пока Дима искал выгодную загрузку на юг. В ожидании груза мы съездили на Красную площадь, сходили на Воробьёвы горы и в зоопарк. Несмотря на многолюдность, нам очень понравилось московское метро. Просто удивительно: спускаешься в одном конце огромного города, а через полчаса без пробок и уличной толчеи оказываешься на другом. Наконец, Дима нашел очень выгодную загрузку на отстраивающеюся после недавней войны Чечню. Как пояснил Дима, оплаты за этот рейс с лихвой хватит, чтоб месяц беззаботно бултыхаться в море

Дорога в Чечню лежала через Ростовскую область, знакомую мне по прошлым годам, Ставропольский край и Северную Осетию. В самой Чечне дороги были ужасные. Два дня мы ехали от Москвы до границы с Чечнёй, и ещё почти столько же последние четыреста тридцать километров

Сам Грозный напоминал виденные по телевизору сюжеты из фантастических фильмов про последствия атомной войны. То тут, то там стояли пустые коробки домов, без стекол, без дверей, иногда с провалами вместо нескольких подъездов. Но кое — где дома уже сияли новыми стёклами, попадались участки свежего асфальта. Выгружались мы на небольшой площади. Слева шли разрушенные, полуобвалившиеся дома, а справа строилось большое современное здание из бетона и стекла

Крановщик довольно осторожно, но из — за этого медленно вынимал из машины упаковки стройматериалов, и через какое — то время нам с Максимом надоело сидеть в кабине. Мы вылезли, заперли кабину, спрятали ключ на условное место и пошли поглазеть на разрушенный дом. Увлёкшись, мы вошли в ближний подъезд. Когда мы с любопытством разглядывали обрушившийся лестничный проём, крепкие руки жестко взяли нас сзади за локти и завернули назад с такой силой, что из глаз от неожиданной боли брызнули слёзы. Я хотел закричать, но на голову мне накинули мешок. Я услышал сдавленный вскрик Максима, и тут меня против моей воли куда — то потащили. Я заупирался, ноги заскребли по каменной крошке, и тут я получил такой удар в бок, что перед глазами пошли цветные круги, а боль багровой вспышкой отдалась по всему телу. Перехватило дыхание, ноги подогнулись, и я почувствовал, что меня просто взвалили на плечо и понесли

Судя по звуку шагов, нас несли насквозь через разрушенный дом. Несколько раз тот, кто нёс меня, оступился, видимо, на обломках, и гортанно выругался на чужом языке. Потом меня сбросили в какой — то тесный ящик. Рядом с шумом сбросили Максима. Сверху с очень знакомым звуком хлопнула крышка, и через неплотную ткань мешка перестал пробиваться свет. "Багажник автомобиля"

В подтверждение моей догадки зашумел мотор, и автомобиль, подпрыгивая и раскачиваясь, тронулся и поехал в неизвестном направлении. Нам не связали руки, и мы смогли снять с голов мешки

Пошевелиться было негде. Разговаривать от страха не хотелось. Через узенькую короткую щель между стенкой багажника и крышкой просачивалась полоска света. Я извернулся и припал глазами к щёлке. Ничего. Шлейф пыли, поднимаемый машиной. Тут машина подпрыгнула так, что я треснулся головой о крышку багажника и лязгнул зубами. После этого машина начала без передышки скакать на ямах

Продолжалось это около получаса. Потом машина взвизгнула тормозами, резко свернула пару раз и встала. Хлопнули дверки, щелкнул замок багажника, и нестерпимо яркий солнечный свет на несколько секунд ослепил нас. Два бородатых человека в камуфляжных военных формах без погон вытащили нас из багажника и поставили на землю

— Кто разрешил снять мешки, щенки! — произнёс один с сильным акцентом

— А мы что, спрашивать должны? — яростно ответил Максим

Один бородатый, не замахиваясь, резко ударил Максима в живот. Максим сложился и упал на пыльную землю. Не помня себя, я кинулся на обидчика. Но что я мог против взрослого, и, очевидно, тренированного мужика? Он скинул меня с себя, и, когда я падал, поддал сапогом под ребра. На какое — то время я ослеп от боли

Когда окружающий мир обрёл для меня ясность, я увидел, как Максиму надевали на голову мешок и связывали руки тонкой верёвкой. Потом то же сделали со мной. Тычками сзади нас отвели в какое — то помещение, сдёрнули мешки и заперли

Мы огляделись. Нашей временной тюрьмой оказалась не то комната без окон, не то большая кладовка

За стеной слышались голоса на незнакомом языке

Сердце опустилось. Террористы или кто там они. Моджахеды. Наёмники. Боевики. Чёрт их разберёт