Виталий Коржиков - Весёлое мореплавание Солнышкина
Матросы подхватили сундук и, швыряя из стороны в сторону, оттащили в подшкиперскую.
Артельщик слышал, как сверху что-то загрохотало. Это Солнышкин забрасывал сундук старыми вёдрами, канатами и обрезками досок. Наконец шум утих, скрипнула дверь, и всё смолкло. Стёпка попробовал выбраться, но крышка не поднималась.
НОРД! НОРД!
А в это время Плавали-Знаем мрачно ходил по рубке и размышлял: «Какой заговор? Кто эти заговорщики?» Он надеялся на артельщика, но думал, что не мешает предпринять что-нибудь и самому. Сверху в иллюминатор он увидел спешащего куда-то Солнышкина.
— Солнышкин! — крикнул он.
Солнышкин хотел ускользнуть, но не успел. «Опять драить сапоги или кормить попугая», — насмешливо подумал он, тяжело поднимаясь по трапу. Но у самой рубки его встретил неожиданный возглас:
— Солнышкин, за штурвал!
У Солнышкина мгновенно спутались мысли. Прямо перед ним вращались спицы штурвального колёса. Петькин быстро крикнул: «Вахту сдал!» — и Солнышкин не заметил, как руки сами потянулись к штурвалу. Ноги приняли крепкую морскую стойку.
— Смотреть на компáс, Солнышкин! — скомандовал Плавали-Знаем и крепкой рукой помог повернуть штурвал.
У Солнышкина совсем помутилось в голове. Вещи происходили просто невероятные. Он стоял у штурвала. Он вёл судно. Оно резало носом зелёные глыбы волн, и помогал ему не кто-нибудь, а Плавали-Знаем.
Плавали-Знаем с усмешкой посмотрел на Солнышкина: его затея начинала иметь успех.
— Что, не получается? — усмехнулся он. — Ничего, получится! Я сделаю из тебя матроса. Ты хочешь стать настоящим моряком? Я возьму тебя в самый дальний рейс. Хочешь в Аргентину? — Тут Плавали-Знаем остановился, но махнул рукой: — Где бы она ни приклеилась, в Америке или в Африке! Хочешь в Бразилию или в Австралию? Только надо знать, с кем дружить, Солнышкин!
У Солнышкина перед глазами плыли радуги. «Сейчас я из него выужу всё, что надо, — усмехнулся капитан. — Выложит всё до донышка!»
— Я научу тебя держать курс! — сказал Плавали-Знаем. — Нужно только смотреть на компас. — И он постучал пальцем по стеклу, где медленно двигалась стрелка. — На компас.
Солнышкин посмотрел на компас, но ему в глаза словно заглянул другой, подаренный Робинзоном. Стрелка его вела себя как-то насторожённо. Она показывала на север, но начинала колебаться.
— Эх, Солнышкин, если захотеть, если только захотеть, то все пароходства на земле ещё услышат: Магеллан, Лаперуз, Солнышкин. Как это звучит! Но для того чтобы стать большим человеком нужно вовремя отойти от всяких Перчиковых, Огурчиковых… Кто там затевает какие-то заговоры? Это бездельники, которые не умеют смотреть на компас. На компас надо смотреть, Солнышкин! — И он стукнул по компасу так, что чуть не выбил стекло.
А Солнышкин и так уже смотрел на компас. На свой маленький бронзовый компас. Солнышкину очень хотелось быть Лаперузом и Магелланом. Ему было очень жаль отходить от штурвала, но он стиснул зубы и передал управление Петькину. Нет, пусть он не будет капитан ом, пусть не будет моряком, но никогда он не станет предателем.
— Солнышкин! — вдруг закричал Плавали-Знаем. — Солнышкин, подумай!
Но Солнышкин уже всё обдумал. Он смотрел на маленькую бронзовую коробочку, где стрелка показывала: норд, норд!
РАЗВЕДКА УХОДИТ СПАТЬ
Плавали-Знаем ходил по рубке и стрелял по углам глазами. План провалился. Негодование переполняло капитана.
«Заговор! Я вам покажу заговор! Плавали — знаем!» И он с нетерпением ожидал своего разведчика.
Но прошёл час, второй, а артельщика не было. «Подавился он там сарделькой, что ли?» — обозлился Плавали-Знаем.
Над палубой уже качался из стороны в сторону месяц. Артельщик всё не появлялся.
С подозрительностью глядя по сторонам, Плавали-Знаем вышел к камбузу и остолбенел: канатного ящика не было. Только Бурун сметал веником с палубы мусор.
— Где ящик? Куда его дели? — взвыл Плавали-Знаем.
— А что? — как ни в чем не бывало спросил Бурун. — Я его оттащил в подшкиперскую. Хотите — могу открыть.
— Сам, я открою сам! — крикнул Плавали-Знаем и бросился в подшкиперскую.
Расшвыряв канаты и вёдра, он открыл крышку, и из сундука, серый, как ливерная колбаса, вывалился артельщик.
— Ну что? — зашептал Плавали-Знаем. — Что услышал?
Но артельщик только чихал и кашлял. Потом, шатаясь, он поплёлся в свою каюту, шлёпнулся на пол и проспал ровно двадцать четыре часа, во время которых произошло немало важных событий.
«СМОТРИТЕ НА ГОРИЗОНТ!» — КРИЧИТ СОЛНЫШКИН
Всю ночь Солнышкин не мог уснуть. Хотя руки и спина у него ныли после работы, он то и дело выбегал на палубу и вглядывался: не покажутся ли вдали очертания острова Камбалы? Навстречу дул сильный западный ветер. Волны взбирались на палубу, и брызги, словно солёные пули, барабанили по лицу Солнышкина. Он весь, до ниточки, промок, но зато сердце его стучало изо всех сил.
— Держись, Перчиков, подмога рядом! — весело приговаривал он.
В час ночи Солнышкин заглянул к боцману.
В два он растормошил Борщика. Потом он поднялся в рулевую рубку, чтобы сверху посмотреть в сторону острова.
Но нужно сказать хотя бы несколько слов о разговоре, который состоялся у камбуза, пока артельщик лежал в сундуке в подшкиперской.
— Итак, — сказал доктор Челкашкин, — утром мы подходим к острову. План операции по спасению Перчикова следующий…
Тут все оглянулись и придвинулись к доктору.
— Солнышкин следит за появлением острова и даёт знать мне. Боцман готовит шлюпку и с Федькиным направляется к берегу.
— А я? — закричал Солнышкин. Ему показалось, что о нём забыли.
— Разве я кончил говорить? — возмутился Челкашкин. — Борщик держит наготове горячий бульон и чай. Тая готовит чистую постель. Не исключена возможность, что у Перчикова есть какие-либо повреждения или злокачественный насморк. Плавали-Знаем я беру на себя. Помощником оставляю Солнышкина. Ясно?
— Ясно, — ответили ему шёпотом.
— А теперь по местам! И каждому помнить о своём долге.
Так вот, в два часа ночи Солнышкин поднялся в рулевую рубку и натолкнулся на промокшего Плавали-Знаем. Он кашлял и отплёвывал пыль, которой наглотался, вытаскивая артельщика.
— Нечего шататься! — сказал он. — Время спать.
— Плавали — знаем! — весело подмигнул ему Солнышкин, так что тот чуть не споткнулся от удивления.
Неслыханная наглость! Ему отвечали его знаменитыми словами. Петькин, который стоял на руле, втянул голову в плечи, будто его могли стукнуть, но Солнышкину до этого не было никакого дела.
Ровно в четыре часа утра на горизонте, за гребнями зелёных волн, он увидел фиолетовую вершину острова и постучал к Челкашкину.
— Слышу, — раздался из-за двери голос.
Из каюты, сверкая лысинкой, появился аккуратно выбритый Челкашкин.
Из рубки доносился отчаянный кашель.
— О, это как раз то, что нам надо! — сказал доктор и заспешил в рубку.
Плавали-Знаем задыхался от кашля. Он схватился обеими руками за живот и согнулся.
— Как? — сказал доктор Челкашкин. — Вы так больны и не легли в изолятор?
— Никаких изоляторов! Кхе-кхе-кхе! — закачался из стороны в сторону Плавали-Знаем. — Эта проклятая погода!
— Но вы свалитесь с ног и заразите всю команду! Примите хотя бы таблетки!
— Так-кха-блетки! Да-а-вайте ваши та-кха-блетки! — яростно кашлял Плавали-Знаем.
Челкашкин достал из правого кармана две белые пилюли. Плавали-Знаем сунул их в рот. Ровно через минуту он, зевнув, сказал:
— Ну, я пошёл спать, — и улёгся прямо на полу.
Когда Челкашкин убедился, что две таблетки снотворного сделали своё дело, он повернулся к Петькину и приказал:
— Курс сто шестьдесят! Маршрут к острову Камбалы.
— Есть к острову Камбалы! — пробормотал Петькин и повернул штурвал.
Через час на пароходе «Даёшь!» все готовились к встрече Перчикова. На плите у Борщика кипел бульон. Тая взбивала подушку; постукивая каблучками, Марина несла в его каюту самые лучшие вилки и ложки, а боцман на палубе готовил к спуску шлюпку. И только из двух кают раздавался непробудный храп, но он совсем не мешал общему хорошему настроению.
Солнышкин теперь не уходил с мостика. Над океаном поднялось солнце, навстречу бежали зелёные волны, и то и дело сверкали рыбёшки. И вдруг за гребнями волн, вдалеке Солнышкин увидел какую-то неясную тушу, над которой с криками летали чайки. Солнышкин схватил бинокль, и тут он увидел нечто такое, от чего его храбрый чубчик стал удивлённо качаться влево и вправо.
— Смотрите на горизонт, смотрите! — закричал Солнышкин.
Впереди, навстречу пароходу, важно плыл громадный кит, а на его спине приплясывал живой и невредимый Перчиков!
